ЮБИЛЕЙ НА ОКРАИНЕ МОСКВЫ
(2008)


13 декабря 2008 года в детско-юношеском центре «Со-Цин» в Ясенево состоялась встреча с поэтом Мариной Шамсутдиновой http://stihi.ru/avtor/maron, посвящённая десятилетию творческой жизни. В своё время Марина окончила Литературный институт им. А.М.Горького, мастерскую Станислава Куняева, с 2006-го член Союза писателей России. Автор многочисленных публикаций в периодике и журналах «Сибирь», «Первоцвет», «Наш Современник», «Созвездие дружбы» и др. На встрече состоялась презентация второй книги стихотворений - «Нарисованный голос». Волею судьбы в начале 2008 года Марина Шамсутдинова переехала из Иркутска в Москву, одухотворила затхлую столицу таёжной свежестью…
Когда-то Эдуард Балашов писал, что «её стихи – серьёзная попытка войти в художественную литературу своей темой, своим почерком, а там гляди и своим голосом!» И это действительно так. Каждая новая публикация, каждый творческий шаг вперёд – тому ясное подтверждение.
На вечере были представлены стихотворения разных лет. Любители поэзии точно заметили и высоко оценили широкую и богатую палитру поэтических красок поэта: любовь к традиционным формам, с одной стороны…

Может, сказка топает за полем,
Да бежит по жниве русый заяц.
Ничего ты, миленький, не понял,
Не брюнет, не лысый, не китаец…

Просто синеглазый мой мальчишка,
С юными случайными прыщами.
На виске синяк, а может, шишка,
Любим вас таких, таких прощаем.

<…>

Не рубаха – рыжая футболка,
Не кольчуга – камуфляжный китель
(Бельцы, стрельбы, смены, самоволка) –
Сердца беспардонный похититель.

Скупо вас рождают наши пашни,
Не хватает русого в природе.
Милый мой ни пришлый, ни вчерашний –
Русый огонёк в честном народе.

и страсть к новым, с другой:

Мы дети, выжившие в девяностые -
Депутаты делили власть,
Не могли накричаться всласть,
Затевая дебаты острые.
Мы пили из майонезных баночек суп,
Бесплатно в школах выдаваемый от бескормицы.
От всех болезней - анальгин был в больнице.
<…>
Мы не видели дома голодных отцов,
Равнодушно спивавшихся по гаражам;
Им нечего была дать нам, они напивались в хлам.
Нас для них стало слишком много,
Кормить нас было дорого,
Водка была дешевле, они напивались без цели.
Нас кормили голодные матери,
Посылая отцов по матери.
Некоторые залезали в петлю,
С запиской: «Не прокормлю!»
<…>
Детсады превращали в детдома,
Нам светила колония да тюрьма.
Государи заступали на царство,
Плодилось новое барство.
<…>
До Москвы электричкой четыре часа
И у вас уже есть колбаса.
В сытых городах Очередь требовала прописку
При покупке колбасы,
Мы говорили: «Дядя, не ссы!
Мы живем за углом, здесь близко!»
Вот такие у нас были шутки,
Мальчиков забирала армия,
Девочки шли в проститутки.
<…>
Сейчас нам уже под тридцать,
Мы полноценные единицы,
Тем, кому повезло не сколоться, не спиться,
Предлагают за деньги плодиться,
Потом готовят четвертый на нашей памяти кризис.
У власти шесть тезисов, как катехизис.
Зарплаты каждый день замораживают понемножку,
Нам уже плевать! На все фокусы власти мы отвечаем одним:
Угрюмо садим картошку!
Нас по-прежнему много, мы выжили
И нарастили на душах броню,
Мы не верим новому дню!
Во славу чьих-то славных идей мы не рожаем детей!
У нас на счетах ничего не сгорит,
Потому что нет ничего.
И пока у нас ничего не болит,
Мы празднуем над властью свое торжество!



Жанровое разнообразие – от любовной и шуточной («Я не люблю мужчин, которых я люблю», «Ссора», «Московский романс», «Берёзовой баней пропах до небес», «Уходишь прочь, просить я не вольна», «Все пожары собраны в окурке», «Я вынимаю ручку, как нож из спины», «Я иду дорогой каменной» и др.) до высоко гражданской, философской и религиозной лирики («Прибыль от миража», «Нарисованный голос», «Время серых поэтов», «Старый друг», «Памятка сыну», «Сироты млечности», «Как беда нахлынет // Чёрною водой», «Город бьётся в сетях золотой паутины», «Мой город», «В защиту таёжного леса», «Вековечное русское барство», «Молитва», «С кротостью помолюсь» и др.). А её стихотворение «Верните женщину в Любовь» стало программным для многих её поэтических выступлений:

Верните женщину в Любовь,
Она простит вам всё на свете.
Шутя подсядет на морковь
И отощает на диете.

Достаньте Солнце и Луну,
Дарите звёздные алмазы.
Всё вам простит, не обману,
И не поймёт, что это стразы…

Верните женщину Любви,
Пусть на мгновенье, но верните,
Пусть будут слёзы до крови…
Потом на цыпочках уйдите…

Наличие как точных рифм, так и неточных, составных, усечённых, разноударных, «контурных»; особенно обращают на себя внимание рифмы, где сочетается общеупотребительная, устойчивая лексика со словами новыми, из новейшего времени: «алмазы-стразы», «бликов-ников», «иглами-бациллами», «крови-Ти Ви», «жопы-квоты», «дерьмом-мом», «Боттичели-куршавелям» и, наоборот, слова, рождённые двадцатым веком, рифмуются с архаизмами: «такси-гой тебя еси». Восхищает и та виртуозность, с которой поэт располагает рифмы в строках. В одном пятистишии мы обнаруживаем четыре вида рифмовки – смежную, перекрёстную, внутреннюю и диагональную:

И руки об него оботрут
Бешеное количество одиноких баб –
Это труд!
Баобаб тоже одинок, но высок.
С женщин брызжет малиновый сок.

Центральное место в новой книге и на вечере занимала поэма «Судьба божественного ветра», написанная ещё в 2000-2002гг. Известно, что она имела пять редакций, отзывы таких выдающихся писателей, как Станислав Куняев и Игорь Волгин. Последний, в частности, высоко оценил эпилог «Море»: «Сильное, достойное исполнение, которое даже после пушкинского «К морю» не стыдно читать, очень неожиданное и мощное!»
Поэма написана о людях живым, настоящим языком. Сибирь автор знает хорошо и тайгу видит и слышит. Японскую часть жизни изображает искренне и умело. Поэма написана о людях, независимо от их вероисповедания, цвета кожи и идеологических предрассудков. Не случаен подзаголовок к поэме: «Всем не вернувшимся домой посвящается»! Они, - эти люди, которые пришли в этот мир, и им «не повезло» с эпохой, со страной, с верой. Но, как говорится, мать не выбирают. Автор смотрит на них просто с другого угла зрения, с иного, как на обречённых людей, которым «лучше было бы вообще не рождаться на свете». Поэт жалеет обречённых. Его японцы никому были не нужны, ни у нас, как агрессоры, ни на своей родине, как отступники. Их никто не ждал нигде. После Второй мировой войны всю «военщину» в Японии люто ненавидели. Их презирали. Собственное правительство отказалось от них. Жалкие остатки, совершивших этот невозможный «побег чести», сдали как «русских шпионов» властям Бирмы. Они умерли там. Ни один из них не дошел до своей Японии. Последний из них в Бирме ушел в море навстречу своей Земле и смерти, глядя на недоступные берега Японии. Поэт жалеет их, потому что «земля к земле и пепел к пеплу», и каждому из нас хочется уйти в свою родную землю, а не умирать, как скоту в лагерных конюшнях, что в Германии, что в Японии, что в России. Но на фоне трагедии японского самурая, хотим мы того или не хотим, возвеличивается именно наш русский нрав, русский мир, русская сибирская тайга – вся та мощная Природа Духа, которая всех в себя принимает и переламывает, одухотворяет и живит. В образе простых старушек она проявляет свою любовь к иноверцу:

За беззлобность и тихий нрав,
За негодность к мужскому труду
Заработал он горстку прав —
По Слюдянке искать еду.

Разрешали на сопках лесных
Собирать для лекарства траву
И поделки собратьев своих
Продавать, веселя детвору.

Ну, а если налажен сбыт —
Производство само собой!
Мы точили ему нефрит,
Украшая все той же слюдой.

Чашки, ложки, резные плошки
И игрушек веселый рой,
От свистка до губной гармошки.
«А япошка — мастеровой!»

Одобряли его старушки
(Жалость русская широка),
Наливали ему за игрушки
В кружку теплого молока,

Насыпали в мешок картошку,
Из печи — каравай ржаной
И кедровый орех, и морошку,
Омуль с радужной чешуей.

С пылу, с жару круглые шанежки…
Словно ведали те хозяюшки,
Сколько лет ему, сколько зим
Вьюгой смертною «Баю-баюшки»
Отпоет его баргузин.

Марина Шамсутдинова – поэт страстный, талантливый, со своим голосом в литературе. Она спорит со своим поколением, с мужчинами, встречавшимися на её пути, с государством… Между серьёзными полюсами жизни мечется душа «своевольной» Марины. Хочется верить, что с переездом её в столицу на постоянное место жительство для неё начнётся новый этап в творческой жизни, откроется новый взгляд на «те или другие вопросы»… Ясно одно, что язык не поворачивается называть её «поэтессой», а только поэтом. Это художник, обладающий своим видением, своим отношением к окружающему, и она умеет это передать в своих произведениях.

---------


Москва, 2008