Часть 3

ПОЧЕМУ НЕ ГОРЯТ РУКОПИСИ?

И не войдёт в него ничто нечистое и никто
преданный мерзости и лжи, а только те, которые
написаны у Агнца в книге жизни.
(Иоанн, Книга Откровений)
Чистая правда божилась. Клялась и рыдала,
Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах,
(В.Высоцкий, Притча о Правде)

Тишина – верный признак покоя. А в материи, от покоя до покойника – один шаг.
Вот этот шаг (миг, линия, нить, лезвие – кому, что нравится) и есть та грань, отделяющая жизнь от смерти, успех от провала, счастье от горя, блага от беды, ум от ... безумия, и, последовательно нанизывающая на себя звенья цивилизации. По-другому, её можно назвать здравым смыслом. А здравым смыслом для интеллекта, главным признаком которого является неуёмная алчность, как мы видели ранее, есть зло, борьбе с которым, Гоголь, посвятил всю свою жизнь. Неужели, инженер человеческих душ так крупно ошибался?
Глава 1

Гоголь считал, что причиной, по которой благие намерения приводят в ад, является «необъятное расстояние между знаньем света и уменьем пользоваться этим знаньем!». Булгаков поправил учителя: «тишина» в материи имеет два происхождения – или её детей здесь нет, или всё у них идёт в абсолютной гармонии. И то и другое для внешнего наблюдателя выглядит неподвижным. Живое, но без изменений (в абсолютной гармонии) – это та же смерть. А смерть, как мы уже знаем, одна из форм существования материи, но нас совершенно не радующая. Нарушить гармонию (или вечный покой) может только внешнее вмешательство, являющееся для гармонии злом… Командой Воланда, Булгаков в одном месте собрал всю мистику Гоголя: от путешествия верхом на чёрте до событий в сумасшедшем доме. Они же, потусторонние силы, жестокими и беспощадными действиями, выявляли истинное содержание человеческой души, озабоченной благими намерениями. У Гоголя, та же мистика, служила тонким намёком, который должен был подсказать сознанию праведный путь.
К тридцати годам жизни, Гоголь уже видел образ «светлого будущего», но лёгкий путь к нему, обозначенный «Ревизором», оказался ложным, ибо он касался исправления надстройки, как сказали бы марксисты (сферы управления обществом и распределения общественного продукта). Задумкой «Мёртвых душ», Николай Васильевич хотел продемонстрировать путь совершенствования общественных отношений через внедрение передовых методов хозяйствования. Таким образом, через эффективное хозяйствование, он добивался повсеместного изобилия благ, что устраняло бы повод для содержания громадного аппарата перераспределения (той же надстройки). А с уменьшением численности чиновников, или их, полного исчезновения, должно было бы уменьшиться зло, а то и совсем его не стать. Решение проблемы было рядом, в шаге, как во сне… С 1842 года Гоголь в своих письмах пишет друзьям, что книга, почти, готова. Но, оказалось, что передовой хозяйственник Костожогло, легко стал жертвой кроткого, прилипчивого подхалима, Чичикова (тема лести и её влияние на Человека Разумного, есть краеугольный камень всего творчества Гоголя, но это тема другого исследования). Другой «передовик» – миллионер Муразов, оказался …олигархом. И совсем портил картину помещик Хлобуев: прекрасный семьянин, умница, знаток человеческих повадок – но бестолковый хозяйственник. Мирного способа сделать его толковым не было. Немирного, как истинный христианин, Гоголь не видел. А если и видел, то не хотел становиться … буревестником революции («пылкие головы»). Поэтому и сжёг второй том.

Глава 2

Вернее – рукопись второго тома…
А Булгаков, примером Мастера, показал, что рукописи не горят… Похоже, мы набрели на ещё одну связку виртуозов мистики. Один сжёг и спокойно пошёл помирать. Другой, коротая «хмурые, бессонные ночи», над случайно уцелевшем, пришел к выводу, что рукописи, вообще, не горят. Кто прав?

Глава 3

Но, прежде, выясним, что такое рукопись?
В общем случае, думаю, что рукопись (да простят эстеты от литературы мой, застрявший в шестерёнках, рычагах и кронштейнах, язык!) – это чертёж мысли. Но, что такое мысль? – Готового определения не нашёл, поэтому рискну предположить, что это продукт деятельности разума, позволяющий сократить потери при поиске путей решения проблем. Однако у неё, мысли, как известно, есть одно, крайне зловредное свойство: склонность к ускользанию; также, к изменам и переменам. Мысль, пришпиленная, хоть, одним концом к реально осязаемым вещам, сама становится осязаемой, а, значит, доступной для внедрения в другие головы. Человечество долго билось над проблемой её обуздания. И своего добилось: с развитием речи, виртуальный хаос (вспомним: «мысли мои скакуны!») стал, осязаем. Это было выдающимся достижением человека, о чём свидетельствует самый древний, самый известный и, бесспорно, самый сохранившийся памятник цивилизации – Слово. Но, по мере обуздания всё большего количества мыслей, их негативные свойства, нейтрализованные словом, стали находить бреши и, перетекая в повадки слов, стали опять игривыми и терять своё первородное значение. Теперь это широко известно под названием «испорченный телефон», словоблудие, морочить и т.п. Однако и здесь был найден выход: письменность. Так, вот, свободная мысль – это тот пряник, который манит интеллект на прокладку пути вслепую в неизведанные, страшные дебри тьмы. Мысль, спеленатая словами, приобретает материальные очертания дорожных указателей на пути освоения неизведанного. Мысль, словами пришпиленная к материальным объектам, является, всего-навсего, ступенькой на лестнице познания, и служит следующим поколениям. Нам известна такая лестница: Библия, или, по-другому – Слово Божье – самый древний из всех существующих памятников цивилизации. Мы уже знаем, что Библия не просто сборник Законов Божьих – это строгая инструкция по выращиванию цивилизации, аккумулировавшая знания об основных законах общественного развития, выявленных человечеством до начала христианской эры. Но и в христианском периоде развитие цивилизации продолжалось. И, похоже, проторенных, Библией, путей не хватило: за каждый последующий шаг человечество давало тьме удвоенную плату червоным чистоганом – кровью – верный признак поиска вслепую. Такая цена не могла оставить равнодушными людей мыслящих, и они искали способы, если и не на халяву добраться до неведомого, то, хотя бы, обойтись малой кровью. Одним из таких интеллектуалов и был Н.В.Гоголь.
Жечь книги, мы знаем, что это признак пещерного невежества, ибо таким актом невозможно предотвратить распространение, запечатлённых на их страницах, идей. Да и сама книга является вторичной, по отношению к породившей её мысли. А Гоголь жёг. Причём – зародыш книги – рукопись. Здесь, возможно, что он боялся, завести человечество в такие хащи, выход, из которых, потребует ещё большей платы. В последствии, мы видели, что, и другие интеллектуалы сильно переживали за повторения ошибки Хама: Нобель, Сахаров… Но есть и другая версия: ему, аналитику по природе, просто, недоставало объективной информации (почти в каждом письме он требовал от своих адресатов информацию) о движущих силах развития общества. Соответственно, приняв надстройку за всё общество, он пытался, мирным внедрением в её среду христианской любви добиться всеобщей гармонии. Не могу утверждать, известно ли было Гоголю мнение Архимеда, что для подъёма земного шара тому требуется, всего ничего: реальной точки опоры. Тем более что по его же описанию, в учебных заведениях того времени готовили риторов, грамматиков, богословов и философов – о профессиях материального производства и прикладных наук, кроме кузнеца Вакулы, и служителей путей сообщения (почтмейстера, кучера и чёрта), в его произведениях ничего не сказано. И только в одном из последних писем (Анненкову, сентябрь 1847г.) он признаётся: «…взгляд мой на современность только что проснулся…». Далее рекомендует: «…избрать в предмет наблюдений не один какой-нибудь класс пролетариев, изученье которого стало теперь модным, но взглянуть на все классы…». Гоголь начинает прозревать и выдаёт длиннейшее предложение, совершенно не характеризующее его, как мастера слова (там же): «Несмотря на чудовищное совмещение многих крайностей, до такой степени противоположных, что если бы кто из нас заговорил о них обеих вдруг, – могли бы подумать, что оратор хочет служить и богу, и чёрту вместе; несмотря на это, местами является такое разумное слитие того, что доставила человеку высшая гражданственность, с тем, что составляет первообразную патриархальность, что вы усомнитесь во многом, ровно, как и в том, действительно ли в вас отражается полно вся нынешняя современность». Такой сумбур говорит, что автор «Мёртвых душ», в процессе работы над вторым томом, вплотную подошёл к материализму. Так, это длинное предложение, на языке философов-материалистов, звучит совсем кратко: единство и борьба противоположностей. В черновике письма Белинскому, от 1847 г., он, местами возражает своему критику, как профессиональный богослов, а местами – как убеждённый материалист. Но попробуйте найти его произведение без элементов мистики! А, прочитав письма, совершенно теряешь грань между Гоголем – художником слова, и Гоголем – человеком. Несмотря на свою приверженность к безжалостному самобичеванию и строгой привязке к реалиям, однако, он не смог вытеснить из своей натуры патриархальность, взращенной на православном христианстве. В том же черновике, он в пух, и прах, раскритиковал сторонников радикальных реформ. Обвинил народ («Я сказал только, что правительство состоит из нас же»), в бестолковости и казнокрадстве правительства. И раскрывает почему: «Не оттого ли эта сложность и чудовищное накопления прав, не оттого ли, что мы все кто в лес кто по дрова? Один смотрит в Англию, другой в Пруссию, третий во Францию. Тот выезжает на одних началах, другой на других». Фразу, сказанную о России полтора века назад, можно смело брать для характеристики политического положения Украины в ХХ1 веке. Однако Гоголь не пошел далее в поисках корней этой беды, считая окончательным то, что «каждый думает только о себе». Хотя, если внимательно отнестись к повести «Вий», видно, что ранний Гоголь, копался у самых истоков (а, может, по скрытности натуры, он до последних дней не решался раскрыть то, что спрятал за мистическим Вием). Корень того, почему «каждый думает только о себе», откопал Булгаков и выставил на обозрение в «Белой гвардии» – природная халява («Просто растает снег, взойдёт зелёная украинская трава, заплетёт землю... »). В заочной полемике с Белинским (в том же черновике), Николай Васильевич пишет и о путях выхода из этой беды, вернее, он видит один путь: «…посмотрим на себя честно. (…) Будем отправлять по совести своё ремесло. Тогда будет всё хорошо, и состоянье общества поправится само собою. В этом много значит государь. (…) Стоит только ему, не коверкая ничего, править хорошо, как и всё пойдёт само собою». Другие пути Гоголь отметает начисто: «Но благосостояние общества не приведут в лучшее состояние ни беспорядки, ни пылкие головы». Особо досталось, как сказали бы сегодня мои земляки, европейскому вектору: «Вы говорите, что спасенье России в европейской цивилизации. Но какое это беспредельное и безграничное слово. Хоть бы вы определили, что такое нужно разуметь под именем европейской цивилизации, которое бессмысленно повторяют все. Тут (…) все друг друга готовы съесть, и все носят такие разрушающие, такие уничтожающие начала, что уже даже трепещет в Европе всякая мыслящая голова». – Поразительно! Украину до сих пор трясёт от этой перспективы, но туман только густеет…
Но, если из произведений Гоголя может сложиться мнение о критическом его отношении к религии и церкви, то из писем видно, что чем глубже увязали герои «Мёртвых душ» в трясине бытия, вера его только крепчала. Возможно, что не крепчала, а, просто, подавшись доверительному свойству письма, он, раздражаясь (всё же живым ещё был), терял бдительность, и проскакивали капельки его сокровенной тайны – патологическая вера в бога. Но не взагали в бога, а в бога источающего любовь – Христа (см. письмо Аксакову от августа 1842г.). Вероятно, поспешил я, утверждая, что куском хлеба, для престарелой матери «ветреной полячки», из «Тараса Бульба», автор делал тонкий намёк на губительность положения, когда идея впрягается впереди бытия. Нет здесь и раздвоения личности – здесь, Гоголь, во всей своей мощи – будить совесть… Но, даже, в угоду главной цели, он не позволяет себе покривить душой и скрыть ту малюсенькую толику материи, без которой, в конечном итоге, и сама идея не родилась бы – ибо, не было бы тех голов, в которых они (идеи) генерируются. Кстати, толстовское «непротивление злу насилием», хоть и имеет библейские корни, но приспособил для художественной литературы Николай Васильевич. И, всё же, писал он «Тараса…» до пробуждения. Да и сам утверждал, что к Христу пришел через протестантство. А это течение характерно, практически, полным неприятием Ветхого Завета, и возведением в абсолют любовь. В том же письме Аксакову он приоткрывает маленькую щелочку в замысел «Мёртвых душ». Но настолько маленькую, что нам, посторонним, можно увидеть только общую концепцию задуманного. Первый том – нудная, тягучая завязка строительства «светлого будущего» на элитных образцах человеческой глупости, тупости и тщеславия, очень напоминающая стройку в Вавилоне. Поразительно, но через десять лет автор пришёл к такому же выводу, как и Бог, и с тем же финалом. То, что автора радует сдержанное восприятие первой части теми, кто был посвящен в грандиозность замысла, свидетельствует, что в следующих томах читателя ждал сюрприз. По тому, что в сохранившихся главах второго тома, у всех персонажей есть определённые успехи: от сухого рационализма Костожогло, до столь же сухого педантизма полковника Кошкарёва, можно сделать вывод, что здесь Гоголь собирался прорастить некое здравое зерно, которое, вряд ли, кто из читателей, и приметил бы. Но в третьем, или, может, в N-ом томе, этот росток должен был вырасти в могучее дерево, символизирующее силу ЛЮБВИ. Тогда становится ясным появление Понтия Пилата в «Мастере и Маргарита» – Булгаков не просто коротал, «угрюмые, бессонные ночи», томиками Гоголя… В подтверждение сказанному следующие строчки из письма Гоголя, Плетнёву, от марта 1842 года: «Давно остывши и угаснув для всех волнений и страстей мира, я живу своим внутренним миром, и тревога в этом мире может нанести мне несчастие, выше всех мирских несчастий». Теперь сравним с тем, что пишет Булгаков в двух последних абзацах последней главы «Мастера и Маргарита»…
С этого момента я уже согласен с теми почитателями Булгакова, которые узрели в «Мастере и Маргарита» два параллельных сюжета: один – то, о чём я уже писал во второй части, другой – вторая половина жизни Гоголя – жизнь Мастера не знающего, куда девать своё детище: абсолютно правильную идею.
Совпадение изумительное. Мастер в романе появляется как серенький преподаватель истории – Гоголь начинал чиновником самой низкой квалификации и готовился к преподаванию истории. Мастеру выпал выигрыш в лотерею, и он забросил преподавание истории – рассказы Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки» положительно восприняты литературной элитой. Он забрасывает преподавательскую работу, и знакомится с Пушкиным: по сути дела, тем самым, он выиграл пропуск в большую литературу. Мастер выиграл сто тысяч и с их помощью приобрёл книги, из которых черпал мудрость для своего романа. Выигрыш Гоголя в том, что Пушкин разглядел его талант видеть потаенное и разгадывать человеческую натуру, за каким бы слоем камуфляжа она не пряталась, и дал ему два многообещающих сюжета. Долгая и тяжелая работа Мастера увенчалась написанием романа, являющегося неким столь абсолютным портретом истины, что огонь для него уже не страшен – огонь способен испепелить бумагу, а идея, однажды посетившая человеческую голову, и материализовавшая в некий закон, уже бессмертна. Гоголь шесть лет работал над первым томом «Мёртвых душ», параллельно воюя с постановщиками «Ревизора», добиваясь от них воплощения замысла автора. Успехи были (на сцене). Такое положение, скорей всего, и убедило приверженца золотой середины, на возможность построения идеального общества ненасильными методами, за счёт абсолютизации выполнения обязанностей каждым членом. Таким методом было протестантское восприятие Христа, как абсолютную любовь, посредством которой и достигалась абсолютная гармония. Но абсолютная любовь – это любовь без единой крапинки чёрных примесей, значит, ей нечего прятаться – она должна быть голой… И Маргарита у Булгакова совершенно гола. Но, также гол и Гоголь, если пишет Вильгорской, как она внешне дурна и нескладна, и тут же шлёт… сватов. Вернее, увлечённый идеей о всеобщей любви, он потерял способность к восприятию цивилизованного мира с его реальными интересами, один из первейших который и есть стремление любой ценой преподнести свои положительные качества. А, если их нет, или они до неприличия мизерны, то в порядке вещей всякий макияж, камуфляж и прочая туфта, запущенная, когда-то змеем в виде фигового листка, и доросшая до понятия мода. Тем самым, запрятав недостатки за бутафорией достоинств, цивилизация делала вид, что исправляется, как внешне, так и внутренне, хотя локомотивом ей служит зло. Глядя на мерную поступь цивилизации, дивуешься мудрости змея, спрятавшего неприличия за фиговым листом: не уничтожил, а спрятал. Так он сохранил жизнь, которая, хоть и безобразна, но есть ценностью большей, нежели идеал приличий. Об этом, кстати, и эпизод со спасённой, Христом, блудницей… Но аналитик Гоголь, похоже, заканчивался там, где начинается добро. Поэтому туго идёт работа над вторым томом: положительные ростки, которые он долго проращивал в своей голове, при сверке с реалиями тут же гибли. Не воспринимали его идеи и друзья. Более того, после издания «Выбранных мест из переписки…», он остался один… Если идея не находит опоры в материальном мире, то в народе такую идею называют... голой. Никому не нужен был и роман Мастера… Мастер, поглощённый идеей выявленного закона, отправлен автором в такое место, где обычный мир ему докучать не будет, а охранять этот вечный покой будет Маргарита – абсолютная идея. Но вечный покой – это смерть. Поразительно! Ведь цитата из письма Аксакову, свидетельствует, что уже в 1842 году Гоголь сам говорит, что мир насущный его не тревожит… Прозрение, на которое он ссылается в 1847г., в письме Анненкову, скорей всего, реакция честного человека на реалии, которые не подвластны нашим идеям. Но, оставшись за границей без объективной информации из Росси, он утолял голод чтением западной литературы. И вряд ли упустил «Коммунистический манифест». А там, та же идея реализуется «пылким» образом…
Жизнь берет своё, независимо от наших убеждений. Око гения видит то, что другим недоступно и честно об этом повествует – но сердце патриархального христианина неприемлет… Врать не научился, а мистика только запутает… И, вот, из-за этого нарушать покой «тихой украинской ночи» рёвом буревестника?..

Глава 4

В таких ситуациях, для честного, порядочного человека, один выход – смерть. Но Гоголь не просто порядочный человек – он знаток потаенных уголков человеческой души, и знает, что блудливая мысль не умирает вместе со своим родителем, поэтому сжигает всё, что является её носителем, но ещё не опубликовано. И лёг умирать, предварительно предупредив, чтобы хоронили его не ранее, чем начнёт разлагаться тело. Вся его жизнь была в его делах – в произведениях. Гоголь, с детства впитавший «непротивление злу насилием», и взрослым попав в литературную среду, оказался отрезанным от реалий жизни. Но из пальца ничего не высасывал – информацией обеспечивали друзья. Также, книги. Однако оказалось, разум, через который он пропускал препарированную информацию, был оккупирован той самой «блудницей», которая некогда поразила разум жителей Вавилона. Соответственными были выводы, под которые он стремился переделать общество. И это не я придумал. В феврале 1847г. он пишет Смирновой: «Мне хотелось только поселить посредством её в голове идеал возможности делать добро…» На этом не только здоровье своё загубил. Издав «Избранные места из переписки с друзьями» (именно об этой книге идёт речь в упомянутом письме), он потерял расположение этих самых друзей и остался без, практически, единственного источника реальной информации из России – сам обрезал корни, питавшие его Родиной. Замена родной среды на западноевропейскую и привели к «пробуждению». Но пробуждение требовало коренной ломки его устоявшихся взглядов. Соответственно должны били измениться проповедуемые им идеи. Нет сомнений, что он начал бы всё с начала, и, возможно, ему бы пришла в голову знаменитая фраза: «Мы пойдём другим путём». Но не напрасно Библия беспощадна к идолам – в жизни должен быть один Бог – она Сама. Поэтому, даже, самым покладистым своим умникам, она подбрасывает смертельные рудименты: ибо Жизнь, это движение. А человеческая Жизнь – это смена поколений. Здесь, мне кажется, мы и нашли истоки той саркомы, которую Булгаков ввёл в «Театральный роман», ничего общего не имеющей с его сюжетом. Но это с наружным сюжетом. У Гоголя тоже была изнуряющая болезнь не подвластная отечественной медицине. Но и заграничная коренным образом на неё не действовала… Гоголь уже знал, что у него нет времени для коренной переделки ни своих взглядов, ни произведений. Неведомая саркома реагировала на отечественный природный климат и травила тело. За границей она реагировала на общественный климат, и травила душу. Цветок, срезанный с клумбы, не способен дать полноценные зёрна, и Гоголь это знал. Поэтому, работу по приведению мыслей в соответствие с бытием, он оставил потомкам. А неизданные произведения сжёг.
Один такой его «потомок», М.А.Булгаков, тоже жёг. Но показательно: чтобы доказать – рукописи не горят! – Горит бумага, которая, всего-навсего, является носителем информации. Сами же идеи есть продукт бытия (обстоятельств) и их появление не может остановить никакой огонь. Это правка, и существенная. Но Булгаков не только Гоголя правил: в это время, когда он писал «Мастера и Маргариту», Германия грелась у костров из книг классиков мировой литературы… Сам же мир, заворожено следил за соревнованием двух крайних идей по внедрению благих намерений в массы, и никак не мог решиться на чью сторону пристать. Буриданов осёл, не посмевший нарушить гармонию закона, в такой ситуации, сдох. Но Буридан был мыслителем… Жизнь (Материя, Бог, Бытиё – кому как нравится!) – она от своих корней не отрывается ни при каких обстоятельствах, и, приняв, как рекомендует Библия, полагающуюся для коррекции разума жертву, вывела человечество из оцепенения…

Глава 5

Но вывела однажды, не значит, что навсегда. Вчерашний плюс, продовольствие, сегодня стал для целых стран громадным минусом. Появилось направление в медицине – лечение голодом. И это не единственный пример, где невозможно провести грань между добром и злом. Но не место проведения грани является мерилом успеха наших планов (благих намерений) – ошибку нам подскажут наши органы чувств, и с нескольких попыток всё станет на свои места. Хуже другое: восприятие полученного положительного результата, как универсального и всеохватывающего блага! Три примера мы уже рассматривали (Хама, Нобеля и Сахарова), а сейчас напрашивается четвёртый – Гоголь.
Невероятно! Гоголь в компании с Хамом!?

Глава 6

Несомненно, что такой поворот исследования, должен вызвать бурю возмущения у целой армии гоголелюбов и гоголеведов. Но, прежде чем, уважаемые, побежите хлестать автора этих строк, страницами на которые они нанесены, попрошу об одном: эту книгу, также все, что написали Булгаков и Гоголь, прочитать так, как просил сам Николай Васильевич – не спеша, вдумчиво, и не один раз. Только тогда до вас дойдёт «смысл мысли великого писателя». Также причина, почему он эту мысль сжёг. Также, корни, той «саркомы», которую придумал Булгаков, и по методу Маяковского, воткнул её туда, где она не несёт никакой сюжетной нагрузки.

Иван Пелеван Запорожье. 2009, ноябрь.