Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком.

Ф.М.Достоевский



Ф.М.Достоевский и множество других, занимавшихся этой же «тайной» людей не стали людьми по одной простой причине, на которую, перефразируя одного выдающегося политика, можно указать так: «…кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя «натыкаться» на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае значит обрекать свою жизнь на худшие шатания и беспринципность».
И тут полезно, как это давно ведется на Руси, задаться вопросом, «кто виноват» в непонимании людьми приведенного в высказывании этого политика положения, и в том числе, в общем-то, и им самим. Крайними, естественно, окажутся школьные учители: «Корень всему добру и злу — воспитание» (И.Н.Бецков). Они сами не станут людьми и не будут воспитывать людей в школах до тех пор, пока сами не поймут и не начнут накрепко вдалбливать в головы учеников, что переходить к выполнению частных, промежуточных действий надо только после полного и точного выяснения условий общей задачи не только при решении задач школьных, но и при решении абсолютно всех задач жизни.
Конечно, всему свое время. Но обязательно должно все-таки приходить время зрелости, когда человек должен начинать понимать, что в основе правильного решения любой частной задачи жизни человека должно лежать именно ясное и точное понимание, что в общем есть жизнь. При этом, по идее, в первую очередь, это понимание должно было бы возникать именно у людей, занимающихся «тайной» человека. Во всяком случае, В.Шекспир — человек, который эту «тайну» раскрыл задолго до рождения Ф.М.Достоевского, указал в трагедии «Гамлет» на необходимость видеть взаимосвязь пониманий жизни и человека достаточно откровенно, ясно и просто:

Что есть человек,
Коль измеряет цену жизни он
Едой и сном? Животное, не больше.

Во всяком случае, любому здравомыслящему человеку должно быть очевидно, что все без исключения люди, в том числе бессознательно, всегда действуют, исходя именно из своих или не своих («слизанных», внушенных и т.д.) представлений, что есть жизнь (в основном, конечно, в том числе и для литераторов, — «еда», с вариациями по требованиям к качеству, количеству, оформлению, обстановке, подаче и т.п.). И поскольку, как правило, это их общее понимание жизни ничего общего не имеет с истинным пониманием ее, они, отталкиваясь от него, потом и выписывают в ней (жизни) самые замысловатые пируэты и хитроумные кульбиты, допускают и шараханья, и беспринципность. И все литераторы, кроме Гомера, Вакхилида, В.Шекспира и А.Дюма, только и заняты тем, что в разных манерах, жанрах и т.д. описывают эти представления, пируэты и кульбиты, совершенно не понимая и не раскрывая отмеченной Шекспиром связи, а потому, в общем, и не годясь ему даже в подметки.
Конечно, как указывал Гомер: «Сделанное и дурак поймет». И после сделанного Шекспиром открытия вечной истины (закона) взаимосвязанного сосуществования элементов прошлого, настоящего и будущего в каждом миге бытия и бытия (жизни) людей легко говорить, что именно она лежит в основе понимания, что истинно в общем есть жизнь, и затем понимания, что истинно в общем есть человек — материализованная вечная истина взаимосвязанного сосуществования элементов прошлого, настоящего и будущего в каждом миге бытия. Но факт-то остается фактом. Именно непонимание отмеченной выше связи общего с частным не позволило Ф.М.Достоевскому раскрыть «тайну» человека, и в том числе человека русского.
Впрочем, опыт В.Шекспира показывает еще и то, что на деле понять эту связь можно только при одном обязательном условии: сразу же, уже в начале пути, раз и навсегда отрекаясь от одной частной страстишки — пустословия

Прочь, праздные слова, рабы шутов!
Бесплодные и немощные звуки!

(«Лукреция». Перевод Б.Томашевского)

Ведь даже уже на самых первых, самых отдаленных подступах к раскрытию «тайны» человека должно быть предельно ясно, что настоящий человек никак не может быть пустословом. И отсюда же все остальное.