Очерк

Всем хорошо известно понятие "хрестоматийный образ".
В нем есть что-то притягательное, что-то, роднящее нас с детством.
Но увы, хрестоматийный глянец часто, что греха таить, прикрывает и хрестоматийную ветхость.
Бывает, слава и признание приходят к людям в возрасте патриархов, и эта патриархальность и каноничность мешает потомкам разглядеть живую, бьющуюся в поисках смысла и правды душу поэта, писателя, художника.
Как писал когда-то Евгений Богат, "нам кажутся некрасивыми изваянные с мелочной точностью римлянки того времени — мы не чувствуем в них души. А Катулл одну из них безумно любил и посвятил ей бессмертные стихи о любви. И стоит им ожить в нашей памяти перед изваянием римлянки, даже самой «бездушной», как видишь в мертвом камне живую душу, несовершенное становится совершенным. Но чудо не только в этом, чудо в том, что если к полотну Модильяни римлянин эпохи Катулла подошел с его стихами, женщина на полотне не показалась бы ему некрасивой." (https://public.wikireading.ru/24461)

Мы знаем Ахматову по великолепным портретам, и она - Муза Плача.
Вдохновенная трагедией своего века, да.
Но она - и та нежная и гордая красавица, которая в 23 года написала: "я бежала за ним, задыхаясь, я бежала до самых ворот..."


Мы редко представляем позднюю Ахматову.



С ее хрестоматийных портретов, с рисунка Модильяни, глядит на нас молодая прекрасная женщина, богиня-вдохновительница поэзии.
Крестьянским поэтам повезло меньше.
У них большие натруженные руки, у них изборождены морщинами лица, их мудрые и усталые глаза, взирающие на нас с редких портретов ранних эпох, глаза людей труда и трудной судьбы.


Вот портрет Матрены Тимофеевны, работы Серова, такой увидел крестьянку, народную заступницу современник. А ведь Матрена Тимофеевна в поэме Некрасова писана с Ирины Андреевны Федосовой!
Известно, что Некрасов использовал мотивы Федосовой в главе "Демушка".

История Федосовой преврашается под пером Некрасова в произведение величайшей художественной силы.
"Ножом в сердцах читаете...", бросает в лицо представителям власти, изрезавшим в поисках "крамолы" трупик умершего дитя на глазах обезумевшей от горя матери, 'Матрена Тимофеевна...
Знаю семьи, где в голод колективизации 30х годов новорожденных детей оставляли в сенях умирать, не веря, что удастся прокормить еще один рот... И вопреки всему, они выживали...
Из произведений Федосовой делал выписки Ленин. Для него творчество ее не было ли еще одним зеркалом будущей русской революции?
А каков же "хрестоматийный" облик Ирины Андреевны Федосовой?

Была ли она такой, какой ее помнят и любят фольклористы?



Да, несомненно.

Но вспомните, и какой ее увидел Е. Барсов, - женщиной в полном расцете телесных и душевных сил.
Да. Она невзрачна, хрома и "бела".
Но это женщина в полном расцвете сил! С мировоззрением и ценностями, с осознанием сути любви, смерти, добра и зла!
Ей около сорока лет по приезду в город.
Ее голос звонок, ее душа болит за народ.
Она и с Барсовым не благообразная стаоушка, не сидит без дела: хлопочет об артельщиках, продовольствует их, ходит причитывать к казармам...
Запись причитаний идет под стук веселых столярных молоточков.

Так разве только фольклору принадлежать ее песни-плачи, - нет.
Она - подлинная муза плача русской поэзии. Она - философия крестьянского образа жизни.
"Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим..."

Нет. Даже не так.
Федосова - это огромный народный протест против бесправия человека и всесилия власти, любой власти.
Власти государства, власти предрассудков, власти собственых пороков людских.

Представим на минутку себя в Заонежье (из Петрозаводска Ирина Андреевна временами наезжала в Заонежье, там был создан "Плач о старосте").

..Вот мировой посредник шагает в земскую избу. Вот Ирина Андреевна видит рядом с ним мальчишку, у которого тот выпытывает вкрадчиво:
- Отец-то богато живет? От государевой казны не прячет чего от государевой казны?

Вот, войдя в избу не помолившись и не перекрестившись, городской чиновник сквозь зубы как срыгивает, как плюет в лицо крестьянам: - Неподсудны вы здесь, что ли, властям?
Вот староста объясняет крестьянам смысл сбора новой подати: то ли казна государева с наших грехов обеднела, то ли у мирового посредничка костюмчик поизносился, сапоги поистоптались...
Вот посредник, стучит кулаком о дубовый стол, кричит:
- Молчать! Сгною в тюрьме! Я - мировой посредник, а значит, суд мой! Как хотите, а чтобы налоги были выплачены!
И с каким достоинством отвечает ему староста:
- Что же ты чином-то похваляешься, как будто Бог не едиными всех сотворил, как будто не выбирали тебя? Не наскакивай ты на крестьян с кулаками, пальцев-то не ломай - вон, кольца-то всё золотые... Смотри, уходишься еще от рвения, умаешься... Ты ночи дождись - может, к ночи-то крестьяне кой-какую казну тебе наживут...
Вот бледный от гнева посредник угрожает старосте:
- Ну-ну... Смотрю, хорошо жить вам тут, в деревне вашей. Ишь какого Георгия-защитника себе выискали... Разумного...
Охо-хо, кряхтят старики, вот подождите, увидите, как бусурманы эти нехристи и церкви святые разорят, тогда скажете, де, предсказывали нам старики-то это...
...А сам староста, воротясь к жене, долго думает, что делать.
- Придется ехать в Повенец, - наконец решается он. Детей мал-мала-меньше, заплатишь налоги - как прокормишь?
- Ну, езжай, может, заработаешь что...
Но добраться до Повенца ему не удалось: прямо с поля, с луговой пожни, в самую страду он был увезен из деревни и посажен в тюрьму - за невыплату налога - а может и за непокорство... Металась жена, испуганно плакали дети - а что было поделать: ехать в Петрозаводск - искать правды? На что?

Мы знаем, вернется он только через неделю. И что там случилось, неизвестно - но ровно через неделю после того, как забрали его в тюрьму - не сумев от боли даже дойти до дома, народный заступник - кузарандский староста встретит на дороге злую свою смерть...
***
В 1967 году в Кузаранду был назначен новый мировой посредник П. Дротаевский, который жестоко выколачивал подати с крестьян. В начале 60-х годов бедствия подкосили крестьянские хозяйства: сибирская язва и чума рогатого скота, расплодились волки, пишет в книге "Народная жизнь на Севере" С. А. Приклонский. В 1967-1968 году губернию охватил голод. В "Повенецком городе", куда собирался ехать староста, в этот год, по словам Приклонского, отчаявшиеся крестьяне просили милостыню у сборщиков налогов. Торговцы взвинчивали цены (в Национальном архиве хранится жалоба на Сывороткиных, спекулирующих хлебом - их дома до сих пор украшают площадь Кирова). Исследователь жизни и творчества Федосовой К. В. Чистов называет год то "страшным" для крестьян, помимо множества обычных, введена была дополнительная подать... В Заонежье, которое славилось прекрасными урожаями, крестьяне начали роптать. Заступившийся за народ староста умер, возвращаясь в деревню из тюрьмы.
В 1868 году Дротаевскому, так высокомерно, пренебрежительно подло отнесшемуся к нуждам народа, рьяному чиновнику из вновь назначенных, была объявлена благодарность начальника губернии за сбор налогов - эту благодарность напечали в губернской газете (в газете "Олонецкие Губернские Ведомости")...


А Ирина Андреевна Федосова была приглашена оплакать смерть кузарандского старосты, это ее оценку событий слышим мы в плаче.
Приходили слушать ее целыми деревнями не только из-за причети - крестьяне могли видеть в ней народную заступницу, не перед властью, так перед Богом...

А теперь перенесемся в казармы "злодийного" Петрозаводска.

"… И быдто белочки солдатики поглядают, и быв упалы серы заюшки посматривают» через решетки казармы, избиты спины, подбиты «очушки», «исколочена голова», вода для питья – «со ржавушкой». Свирепые ротные кричат по-звериному. "Комендеры" нерусские. Вот имена командиров, например, Олонецкого 14 пехотного полка с 1869 по 1895 год: Шильдер-Шундер, Черемзин, Миркович, Москалиц, Мек, Айгустов, Пакллен, Мау. Новобранцы выстроены в «шариночки», в лицо им дуют ветры на палящем крещенском морозе. Соседка часами ходит у «казарм казенных», задаривая «караульщиков». Из пожарных труб, из бочек с ключевой водой караульщики окачивают причитывающих женщин – «надрыгаясь» над ними. Можно, конечно, и понять этих "шутников" - вот с какими словами обращается к ним в плаче героиня Ирины Федосовой: "Когда бреют лоб, мать вопит:

Будьте прокляты, злодеи супостатные!
Вергай скрозь землю, некресть ты поганая!..
И кабы мне да эта бритва навостеная,
И не дала бы я злодийной этой некрести
И над моим ноньку рожденьем надрыгатися!
И распорола бы я груди этой некрести,
И уж вынула бы я сердце тут с печенью,
И распластала бы я сердце на мелки куски,
И я нарыла бы корыто свиньям в месиво,
А и печень я свиньям на уеданьице!"

Пожарные трубы, применяемые против причитальщиц, вызывают ассоциацию с разгоном демонстрации. Во второй половине 60 годов набор в армию резко увеличился. Солдаты давали клятву об отречении от родных, за укрывательство рекрута следовало зверское наказание. После повсеместных народных протестов условия службы были смягчены.

А плач "Об упьянсливой головушке"? Какое обличение власти, спаивающей народ в проклятых "царевых кабаках", звучит в нем! Какое осуждение пьянства как общественного явления, какая народная мудрость в возложении ответственности за свою жизнь на самого пьющего, и какая жалость, не к нему, горемычному, - к детям его...
А боль матери, побоявшейся из-за общественных предрассудков вовремя позвать врача к беременной -"безмужней" дочери?..

Разве это - только фольклор?
Об этом непонимании, обывательском взгляде на дело всей его жиззи сокрушался и сам Барсов...

Не был и не будет образ Федосовой удобным, идиллическим, благообразным, не надо видеть ее только глазами Клима Самгина... и к мудрости хрестоматийных портретов вела ее страстную, жаждавшую правды и справедливости натуру совсем не созерцательная тропа стороннего наблюдателя...

Она и сейчас протестнее всех "навальных". Как писал Е. Евтушенко:

" Я вовсе не из маловеров,
Но если пылает Чечня,
У взорванных БТРров
Ну, хоть бы одна плачея..."

Намеченное создание памятника в Петрозаводске, это ведь не только увековечение.
Это попытка обратить внимание общественности на те духовные ценности, которые пыталась донести до нас великая народная поэтесса.