Впечатление, сложившиеся у автора этой заметки о читателях сонетов В.Шекспира в общем и этого сонета в частности, позволяет ему отчетливо разглядеть среди них только две основные категории.
Впрочем, сначала сам сонет, на удивление читателей других заметок автора, во вполне удовлетворительном переводе С.Маршака:

Как тяжко мне, в пути взметая пыль,
Не ожидая дальше ничего,
Отсчитывать уныло, сколько миль
Отъехал я от счастья своего.
Усталый конь, забыв былую прыть,
Едва трусит лениво подо мной, —
Как будто знает: незачем спешить
Тому, кто разлучен с душой родной.
Хозяйских шпор не слушается он
И только ржаньем шлет мне свой укор.
Меня больнее ранит этот стон,
Чем бедного коня — удары шпор.
Я думаю, с тоскою глядя вдаль:
За мною — радость, впереди — печаль.

Как представляется автору, первой и самой многочисленной категории читателей, вообще-то, по разным причинам, глубоко безразлично, если вообще не наплевать, откуда и куда ехал Шекспир и ездил ли он откуда-либо и куда-либо вообще.
Вторая категория читателей отличается от первой некоторой образованностью, а потому самостоятельно или с подачи других людей считает, что Шекспир ехал, конечно, неизвестно куда и откуда, но зато известно, что ехал он от некого друга (в оригинале «thy friend»), которому и посвящено большинство других сонетов Шекспира.
И вот тут возникает вопрос о возможности существования третьей категории читателей, которые могут почувствовать и понять, что в этом сонете Шекспир, удаляясь от любимой женщины и лучшего друга, ехал из Стрэтфорда-на-Эвоне в Лондон, в котором его ждало «все это», описанное в сонете 66.
Опыт предшествующих заметок позволяет представить, какую бурю негодования может вызвать даже только предположение о возможности существования такой категории читателей этого сонета.
Но если даже вероятность существования такой категории читателей ничтожно мала, в следующей заметке автор предложит рассмотрение другого сонета, в котором можно найти некоторое подтверждение правомерности существования такой категории.