Литературные портреты и анализ стихотворений

ПАВЕЛ ИВАНОВ-ОСТОСЛАВСКИЙ


Я знаю, не будет иначе Николая Туроверова
Я совсем забыл об этом стихотворении. Я готовил стихотворную подборку Николая Туроверова для сайта «Древо Поэзии» и вот вылетело из головы прекрасное стихотворение. А ведь я его хотел прокомментировать отдельно. Вот оно.
Я знаю, не будет иначе,
Всему свой черёд и пора.
Не вскрикнет никто, не заплачет,
Когда постучусь у двора.
Чужая на выгоне хата,
Бурьян на упавшем плетне,
Да отблеск степного заката,
Застывший в убогом окне.
И скажет негромко и сухо,
Что здесь мне нельзя ночевать
В лохмотьях босая старуха,
Меня не узнавшая мать.
Это стихотворение мне кажется мастерским по-особому. Оно описывает убогую, но такую привычную для времён Гражданской войны обстановку. Нищенского вида хата, плетень, на который залезла сорная трава, запустение, обезлюденность. В общем-то, всё как всегда и как у всех. Но истинного трагизма и истинной остроты происходящему придаёт последняя строчка: «Меня не узнавшая мать… ». Как же это, должно быть, больно и страшно, когда тебя, родного и, возможно даже, единственного сына не узнала родная мать. Мать, не увидев в чужом человеке своего сына, даже не пустила его на постой! Вот: в этой одной строчке сконцентрирована вся боль и вся трагедия русского народа, изувеченного кровавой усобицей. Здесь трагедия не только одного конкретного человека – здесь трагедия целого поколения! Николай Николаевич Туроверов – это мастер одной строки! Хотя, конечно, все его строки гениальны! Для мастера слова всегда очень важно показать судьбу человека, его горести, переживания, его путь. И Николаю Туроверову это удалось на все сто процентов!
Вот на такой поэзии и надо воспитывать подрастающее поколение. На таких стихах юные души станут истинными патриотами России, превратятся в глубоко порядочных, тонко чувствующих и благородных русских людей. Надо молить Бога, чтобы так и было!
Павел Иванов-Остославский.


СУВОРОВСКИЙ ПЕВЕЦ

Арсений Несмелов (Арсений Иванович Митропольский). Родился в семье надворного советника, воен-врача. Был награждён тремя орденами св. Станислава и орденом св. Анны. Был подпоручиком Русской Императорской армии, поручиком Белой Гвардии - войск адмирала Колчака. До 1945 года жил в Китае. В 1945 году арестован советскими «компетентными» органами. Умер в заключении. Первую книгу («Военные странички», 1915), включавшую несколько беллетризованных очерков и пять стихотворений, издал под собственной фамилией в Москве.

Под основным псевдонимом во Владивостоке были изданы сборники стихотворений «Стихи» и «Уступы», а также поэма «Тихвин»; в Китае — сборники «Кровавый отблеск», «Без России», «Полустанок» и «Белая Флотилия», поэмы «Через океан» и «Протопопица», книга новелл «Рассказы о войне». Сборник стихов «Только такие!» и поэма «Георгий Семена», вышедшие под псевдонимом «Николай Дозоров». Поэзия Арсения Несмелова была известна уже в 1920-е годы, её высоко ценили Борис Пастернак, Марина Цветаева, Николай Асеев, Леонид Мартынов, Сергей Марков, Валерий Перелешин и др.

В моём кабинете, над письменным столом висит портрет Арсения Несмелова – блистательного русского поэта-бело-монархиста. Он – один из немногих авторов, изображение которого является для меня, так сказать, настольным. Есть у меня и его книги. Правда, они выполнены не в типографском переплёте, а в виде рукописи, скопированной из интернета и распечатанной на принтере. Часто перечитываю.

Лучшее стихотворение Арсения Несмелова «Суворовское знамя». Оно мастерски написано. Поэт – настоящий виртуоз пера! Написано очень проникновенно, глубоко, мужественно. Он описывает трагедию отступления и поражения психологически очень достоверно. Когда явилась святая для каждого русского воина тень генералиссимуса Суворова, исход битвы был предрешён победой русского, белого оружия. Отличный поэт, у которого учиться бы и учиться современным российским литераторам.

Арсений Несмелов посвятил стихотворение «Цареубийцы» трагедии, которая потрясла мир и сейчас продолжает удивлять миллионы и миллионы людей своей чудовищной бессмысленностью и жестокостью. Я имею ввиду убийство семьи последнего русского императора Николая Второго. Такого в новейшей истории человеческой цивилизации не было ни до, не после. Как кровавые большевистские палачи могла убить совершенно безоружных людей, являвшихся к тому же великими символами русской нации?! Ведь царь, царица, члены их семейства – это всегда люди, которые являются главными символами державы. Как можно было убить женщин: юных, красивых и образованных девушек, которым ещё бы жить и жить…

Это преступление не укладывается в голове! Красные каратели были, наверное, страшными извращенцами… Как может мужчина поднять руку на красивую и юную девушку?! Хотя, конечно, некрасивых и неюных девушек тоже убивать очень грешно. Автор в своём стихотворении указывает, что этот акт садизма и безумия произошел при полном попустительстве всего русского народа, включая и дворян, представителей аристократии. Люди убивали царя каждый день в своём сознании, вот почему стало возможным убийство Государя в прямом смысле слова. На русском народе лежит грех цареубийства…

Я мысленно преклоняю колено перед святыми тенями августейших великомучеников и страстотерпцев… Так пусть же на время умолкнет моя литературно-критическая лира чтобы уступить место поэтической лире Арсения Несмелова. Ах, если бы все были такими же талантливыми, как он!


.......................................................................................................................................................................................................


Стихотворения Арсения Несмелова


В сочельник

Нынче ветер с востока на запад,
И по мерзлой маньчжурской земле
Начинает поземка, царапать
И бежит, исчезая во мгле.

С этим ветром, холодным и колким,
Что в окно начинает стучать,-
К зауральским серебряным елкам
Хорошо бы сегодня умчать.

Над российским простором промчаться,
Рассекая метельную высь,
Над какой-нибудь Вяткой иль Гжатском,
Над родною Москвой пронестись.

И в рождественский вечер послушать
Трепетание сердца страны,
Заглянуть в непокорную душу,
В роковые ее глубины.

Родников ее недруг не выскреб:
Не в глуши ли болот и лесов
Загораются первые искры
Затаенных до сроков скитов,

Как в татарщину, в годы глухие,
Как в те темные годы, когда
В дыме битв зачиналась Россия,
Собирала свои города.

Нелюдима она, невидима.
Темный бор замыкает кольцо.
Закрывает бесстрастная схима
Молодое, худое лицо.

Но и ныне, как прежде, когда-то,
Не осилить Россию беде.
И запавшие очи подняты
К золотой Вифлеемской звезде.


Цареубийцы

Мы теперь панихиды правим,
С пышной щедростью ладон жжем,
Рядом с образом лики ставим,
На поминки Царя идем.
Бережем мы к убийцам злобу,
Чтобы собственный грех загас,
Но заслали Царя в трущобу
Не при всех ли, увы, при нас?
Сколько было убийц? Двенадцать,
Восемнадцать иль тридцать пять?
Как же это могло так статься, -
Государя не отстоять?
Только горсточка этот ворог,
Как пыльцу бы его смело:
Верноподданными - сто сорок
Миллионов себя звало.
Много лжи в нашем плаче позднем,
Лицемернейшей болтовни,
Не за всех ли отраву возлил
Некий яд, отравлявший дни
И один ли, одно ли имя,
Жертва страшных нетопырей?
Нет, давно мы ночами злыми
Убивали своих Царей.
И над всеми легло проклятье,
Всем нам давит тревога грудь:
Замыкаешь ли, дом Ипатьев,
Некий давний кровавый путь!


Баллада о Даурском бароне

К оврагу,
где травы рыжели от крови,
где смерть опрокинула трупы на склон,
папаху надвинув на самые брови,
на черном коне подъезжает барон.

Он спустится шагом к изрубленным трупам,
и смотрит им в лица,
склоняясь с седла, -
и прядает конь, оседающий крупом,
и в пене испуга его удила.

И яростью,
бредом ее истомяся,
кавказский клинок,
- он уже обнажен, -
в гниющее
красноармейское мясо, -
повиснув к земле,
погружает барон.

Скакун обезумел,
не слушает шпор он,
выносит на гребень,
весь в лунном огне, -
испуганный шумом,
проснувшийся ворон
закаркает хрипло на черной сосне.

И каркает ворон,
и слушает всадник,
и льдисто светлеет худое лицо.
Чем возгласы птицы звучат безотрадней,
тем,
сжавшее сердце,
слабеет кольцо.

Глаза засветились.
В тревожном их блеске -
две крошечных искры.
два тонких луча...
Но нынче,
вернувшись из страшной поездки,
барон приказал:
Позовите врача!

И лекарю,
мутной тоскою оборон,
( шаги и бряцание шпор в тишине),
отрывисто бросил:
Хворает мой ворон:
увидев меня,
не закаркал он мне!

Ты будешь лечить его,
если ж последней
отрады лишусь - посчитаюсь с тобой!..
Врач вышел безмолвно,
и тут же в передней,
руками развел и покончил с собой.

А в полдень,
в кровавом Особом Отделе,
барону,
- в сторонку дохнув перегар -
сказали:
Вот эти... Они засиделись:
Она - партизанка, а он - комиссар.

И медленно,
в шепот тревожных известий, -
они напряженными стали опять, -
им брошено:
на ночь сведите их вместе,
а ночью - под вороном - расстрелять!

И утром начштаба барону прохаркал
о ночи и смерти казненных двоих...
А ворон их видел?
А ворон закаркал? -
барон перебил...
И полковник затих.

Случилось несчастье! -
он выдавил
( дабы
удар отклонить -
сокрушительный вздох), -
с испугу ли, -
все-таки крикнула баба, -
иль гнили объевшись, но...
ворон издох!

Каналья!
Ты сдохнешь, а ворон мой - умер!
Он,
каркая,
славил удел палача!...
От гнева и ужаса обезумев,
хватаясь за шашку,
барон закричал:

Он был моим другом.
В кровавой неволе
другого найти я уже не смогу! -
и, весь содрогаясь от гнева и боли,
он отдал приказ отступать на Ургу.

Стенали степные поджарые волки,
шептались пески,
умирал небосклон...
Как идол, сидел на косматой монголке,
монголом одет,
сумасшедший барон.

И шорохам ночи бессоной внимая,
он призраку гибели выплюнул:
Прочь!
И каркала вороном -
глухонемая,
упавшая сзади,
даурская ночь.

-----------------------

Я слышал:
В монгольских унылых улусах,
ребенка качая при дымном огне,
раскосая женщина в кольцах и бусах
поет о бароне на черном коне...

И будто бы в дни,
когда в яростной злобе
шевелится буря в горячем песке, -
огромный,
он мчит над пустынею Гоби,
и ворон сидит у него на плече.


Переходя границу

Пусть дней не мало вместе пройдено,
Но вот не нужен я и чужд,
Ведь вы же женщина - о Родина! -
И, следовательно, к чему ж
Все то, что сердцем в злобе брошено,
Что высказано сгоряча:
Мы расстаемся по-хорошему,
Чтоб никогда не докучать
Друг другу больше. Все, что нажито,
Оставлю вам, долги простив, -
Все эти пастбища и пажити,
А мне просторы и пути.
Да ваш язык. Не знаю лучшего
Для сквернословий и молитв,
Он, изумительный, - от Тютчева
До Маяковского велик.
Но комплименты здесь уместны ли, -
Лишь веждивость, лишь холодок
Усмешки, - выдержка чудесная
Вот этих выверенных строк.
Иду. Над порослью - вечернее
Пустое небо цвета льда.
И вот со вздохом облегчения:
Прощайте, знаю: Навсегда.


СУВОРОВСКОЕ ЗНАМЯ

Отступать! -- и замолчали пушки,
Барабанщик-пулемет умолк.
За черту пылавшей деревушки
Отошел Фанагорийский полк.
В это утро перебило лучших
Офицеров. Командир сражен.
И совсем молоденький поручик
Наш, четвертый, принял батальон.
А при батальоне было знамя,
И молил поручик в грозный час,
Чтобы Небо сжалилось над нами,
Чтобы Бог святыню нашу спас.
Но уж слева дрогнули и справа, --
Враг наваливался, как медведь,
И защите знамени -- со славой
Оставалось только умереть.
И тогда, -- клянусь, немало взоров
Тот навек запечатлело миг, --
Сам генералиссимус Суворов
У святого знамени возник.
Был он худ, был с пудреной косицей,
Со звездою был его мундир.
Крикнул он: "За мной, фанагорийцы!
С Богом, батальонный командир!"
И обжег приказ его, как лава,
Все сердца: святая тень зовет!
Мчались слева, набегали справа,
Чтоб, столкнувшись, ринуться вперед!
Ярости удара штыкового
Враг не снес; мы ураганно шли,
Только командира молодого
Мертвым мы в деревню принесли...
И у гроба -- это вспомнит каждый
Летописец жизни фронтовой, --
Сам Суворов плакал: ночью дважды
Часовые видели его.


Павел Иванов-Остославский


«Пошли нам, Господи, терпенья… »

Данное стихотворение не имеет однозначного авторства. Одни литературоведы полагают, что его написал Сергей Сергеевич Бехтеев – талантливый поэт-монархист, гвардейский и белый офицер. Другие уверены, что оно принадлежит перу Её Императорского Высотчества Великой Княжны Ольги Николаевны – дочери последнего русского императора Николая Второго.

Попробуем определить авторство по косвенным данным. По психологической энергетике, которая заложена в это стихотворение. Я много на своём веку прочёл различных стихов, написанных как мужчинами, так и женщинами. Я считаю, что стихи различных по половой принадлежности авторов несут на себе печать их гендерно специфического сознания и подсознания.

Сергей Бехтеев был боевым офицером прошедшим не одну войну. Мы знаем многие его стихи. Они мужественны. В них присутствует чисто мужской дух: твёрдый, воинственный, знающий красоту ратного подвига. По своему менталитету Сергей Сергеевич мужчина на все триста процентов, как говорится. Что же мы видим в настоящем стихотворении?

В нём нет ноток мужественности, силы и воинского подвига. Помните, дорогой читатель сайта «Древо Поэзии», как на подобную тему выглядит стихотворение, написанное Иваном Савиным: «Любите врагов своих! Боже… ». Это бесконечно мужественное стихотворение. По нему очень заметно, что Иван Иванович был боевым солдатом, что он участвовал во многих грозных сечах, бился с большевистской нечистью не на жизнь, а на смерть. В стихотворении же «Пошли нам, Господи, терпенья… » ничего этого нет. Разве Бехтеев не написал бы мужественное, боевое стихотворение? Написал бы! Но, может быть, он находился в смиренном расположении духа? Может замечательный поэт-беломонархист в момент написания стихотворения испытывал, куда в большей степени религиозные чувства, чем воинственные? Может быть, но я в это не верю. Стихотворение написано женщиной. И даже совсем юной девушкой, не знающей ещё всего ужаса и кошмара нашей человеческой жизни. Оно очень литературно и эмоционально абстрагировано от реальности. То есть: авторство его я отдал бы Великой Княжне Ольге Николаевне. Род Романовых дал России и русскому народу не только блистательных Самодержцев и государственных деятелей, но и поэтов: К.Р., Владимира Палия и, теперь, это ясно, Великую Княжну Ольгу Николаевну.

Чтобы окончательно убедить читателей в своей правоте, я представляю здесь стихотворения Сергея Бехтеева, которые точно принадлежит его перу.

У Креста
Шумит народ, тупой и дикий,
Бунтует чернь. Как в оны дни,
Несутся яростные крики:
"Распни Его, Пилат, распни!
Распни за то, что Он смиренный,
За то, что кроток лик Его.
За то, что в благости презренной
Он не обидел никого.
Взгляни - Ему ли править нами,
Ему ли, жалкому, карать!
Ему ли кроткими устами
Своим рабам повелевать!
Бессилен Он пред общей ложью,
Пред злобой, близкой нам всегда,
И ни за что к Его подножью
Мы не склонимся никогда!"
И зло свершилось! Им в угоду
Пилат оправдан и омыт,
И на посмешище народу
Царь оклеветан... и... убит!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нависла мгла. Клубятся тени.
Молчат державные уста.
Склонись, Россия на колени
К подножью Царского Креста!

Двуглавый Орел

Посвящается Его Императорскому Высочеству
Великому Князю Николаю Николаевичу

На бой последний, бой кровавый,
За честь и счастье всех племен,
Зовет бойцов Орел Двуглавый
Под сени Царственных знамен.

Туда, где годы рушат веки,
Где бродит смерть среди степей,
Где льются огненные реки
В кровавом скрежете цепей.

Все ближе, ближе день великий!
И, под немолчный звон церквей,
В священный гимн сольются клики
Поднявших меч богатырей.

Воспрянь, ликуй, душа героя!
Пришла пора скорбей и зол,
Тебя зовет на праздник боя
Наш старый. Царственный Орел.

Вперед! Победными стопами,
Молитву жаркую творя,
Вперед, с заветными словами -
"За Русь, за Веру, за Царя!"

Воспрянь, народная стихия!
Проснись, угасший дух веков,
Стряхни, свободная Россия,
Вериги каторжных оков!

Сердца и мысли окрыляя,
Нас поведет в последний бой,
Очами грозными сверкая,
Герой с увенчанной главой.

И не сдержать волны народной
Ее испуганным врагам:
Россия будет вновь свободной,
И мир падет к ее ногам.

Уж близок день, не за горами
Давно желанная пора;
И грозно грянет над войсками
Родное русское "ура!"


* * *
Русь горит! Пылают зданья,
Гибнут храмы и дворцы,
Книги, мебель, изваянья,
Утварь, живопись, ларцы.

Гибнет долгих лет нажиток,
Плод тяжелого труда,
Недостаток и избыток,
Накоплявшийся года.

Злобный гений торжествует
Праздник крови и огня;
Он, смеясь, на пламя дует,
Волны красные гоня.

И клубясь и извиваясь,
Пляшут пляску языки,
К небу с свистом поднимаясь,
Гневны, грозны и дики.

Русь горит!.. И безвозвратно
Гибнут перлы красоты.
Так сбываются превратно
Вольнодумные мечты.

Ну, что, дорогие читатели, убедились? Это мужественные и сильные духом стихи. Совсем не такие как «Пошли нам, Господи, терпенья… »

В этом стихотворении явственно чувствуется женский менталитет. Великая Княжна Ольга Николаевна показывает себя в нём как истинная христианка, которая стремится к подвигу и смирению во имя Бога. Стихотворение было написано автором совсем не задолго до мученической смерти в Екатеринбурге в доме Ипатьева в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.

Её Императорское Высотчество ищет сил «сносить народное гоненье и пытки наших палачей». Она гениально предвидит все чудовищные коллизия, которые выпадут на её долю и на долю её родных и близких. Большевики уничтожили в те дни 18 членов дома Романовых. Вот, где истинный геноцид! Автор призывает себя «терпеть позор и оскорбленья», физические и нравственные страдания. И даже, когда лирическая героиня стихотворения поймёт, что могила её близка, она хочет кротко молиться за врагов. Это чисто женский взгляд на вещи. Мужчина, тем более боевой офицер, скорее предпочёл бы умереть с гранатой в руке, подорвав себя вместе с кровавыми палачами России и её народа, чем «молиться кротко за врагов... ».

Пусть данная статья послужит к увековечиванию памяти прекрасной русской поэтессы, Великой Княжны Ольги Николаевны Романовой и членов её семейства. Проживи она до старости, автор могла бы развиться в ещё более талантливую писательницу, которая, возможно, встала бы в один ряд со своими прославленными современницами: с Мариной Цветаевой, Анной Ахматовой, Зинаидой Гиппиус, Миррой Лохвицкой и другими.
Павел Иванов-Остославский.



* * *
Пошли нам, Господи, терпенья
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народные гоненья
И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест, тяжелый и кровавый,
С Твоею кротостью встречать.

А в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленья,
Христос Спаситель, помоги.

Владыка мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый страшный час.

А у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.



«Припомним, измайловцы… » К.Р.

Это замечательное стихотворение написал Его Императорское Высотчество Великий Князь Константин Константинович. Талантливый Августейший поэт когда-то считался очень известным. Недаром за его литературные заслуги он был назначен в 27 лет (!) президентом Российской Академии Наук.

В данном стихотворении автор прославляет доблесть и стойкость русского оружия. Он обращается к солдатам и офицерам лейб-гвардии Измайловского полка – одного из самых элитных и самых боеспособных полков русской Императорской Гвардии. Бойцы этого прославленного полка сражались за Веру, Царя и Отечество на самых различных театрах боевых действий в разные войны. Они воевали за Россию и об этом свидетельствуют названия населённых пунктов на их полковом знамени: Кульм, Очаков, Горный Дубняк. И везде они с оружием в руках защищали интересы Русского Государства и Русского Государя. По указу президента Путина этот полк в наши дни восстановлен. Я видел новейшие фотографии его солдат в камуфляже. Славные воинские традиции не угасают: они живут в умах и сердцах настоящих и будущих защитников Отечества. А ещё Владимир Владимирович восстанавливает лейб-гвардии Семёновский и Преображенский полки – самые первые гвардейские воинские подразделения в России. Их учредил ещё Пётр Великий. Президент Путин является продолжателем Петровских традиций. И это здорово!!!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Припомним, измайловцы, день роковой
Тот день когда подвиг свершился святой
За веру, Царя и Отечество!
Когда наши витязи шли на врагов
И доблести русских гвардейских полков
Дивилося всё человечество.
Когда подвязался измайловский полк,
Он с честью исполнил священный свой долг,
Хоругвью побед осеняемый.
Тогда наша кровь изобильно лилась,
И вот, собираясь седьмой уже раз,
Опять годовщину справляем мы.
Припомним, товарищи, павших в бою
Измайловцев жизнь положивших свою,
Увенчанных доброю славою
И, вспомня о них, позавидуем им
Навеки засыпанным прахом земным,
Схороненных нивой кровавую.
Не мений в один кратковременный час
Тех праведных жертв сосчитали у нас,
Чем в страшные дни Бородинские.
И все мы поляжим в грядущие дни,
Как в старые годы ложились они,
Свершая дела исполинские.
И Кульм, и Очаков, и Горный Дубняк
Должны нам напомнить, что в нас не иссяк
Ещё славный дух молодетчества,
Что гром нашей славы ещё не умолк,
Что встанет как прежде Измайловский полк
За Веру, Царя и Отечество!


«Красный цвет» и «Крылья» Мирры Лохвицкой.

Мария Александровна Лохвицкая была незаслуженно забыта потомками. Только в наше время её имя снова, как прекрасная северная звезда, взошло на литературном горизонте России. Мне хотелось бы, чтобы память об этой очень талантливой поэтессе сохранилась в умах и сердцах русских читателей. Она этого заслужила.

В стихотворении «Красный цвет» прекрасная поэтесса пророчески предсказывает страшное будущее нашего Отечества. В красном цвете – пишет она – заключены преступления, казни, кровь, пытки и мучения, которые один человек делает по отношению к другому. В сравнении с этими испытаниями, ад кажется не таким уж ужасным. В красном цвете – кровь, которая взывает к Божьей милости и справедливости. Поэтесса предсказала всё то, что начнётся в России всего лишь через 12 лет после её смерти. Здесь присутствует явная перекличка в тематике и проблематике с Иваном Ивановичем Савиным. Разница только в том, что для Марии Александровны события пыток и казней – это будущее, до которого она не доживёт. Для Ивана Савина же – это свершившиеся факты, это факты его собственной глубоко трагической биографии. Вот, что написал об этом поэт:

«Все это было. Путь один
У черни нынешней и прежней.
Лишь тени наших гильотин
Длинней упали и мятежней».

Мирра Лохвицкая умерла в 36 лет, Иван Савин в 27. Вот так люто и бесчеловечно расправился двадцатый век с талантливыми русскими поэтами.


* * *
Мне ненавистен красный цвет,
За то, что проклят он.
В нем — преступленья долгих лет,
В нем — казнь былых времен.

В нем — блеск дымящихся гвоздей
И палачей наряд.
В нем — пытка вымысел людей,
Пред коим бледен ад.

В нем — звуки труб, венцы побед,
Мечи — из рода в род,
И кровь, текущая вослед,
Что к Богу вопиет!

В стихотворении «Крылья» опять-таки видна невооружённым глазом перекличка тематики и проблематики с творчеством Ивана Савина.

* * *
И смеялось когда-то, и сладко
Было жить, ни о чем не моля,
И шептала мне сказки украдкой
Наша старая няня – земля.
И любил я, и верил, и снами
Несказанными жил наяву,
И прозрачными плакал стихами
В золотую от солнца траву…
Пьяный хам, нескончаемой тризной
Затемнивший души моей синь,
Будь ты проклят и ныне, и присно,
И во веки веков, аминь!

Эти строки напишет Иван Иванович ровно через 20 лет после смерти поэтессы.

В стихотворении «Крылья» поэтесса от имени своей лирической героини рассуждает о жизни. Она заключила себя в башню из слоновой кости, она ушла от этого подлого и завистливого человеческого мира, превратись в затворницу, почти в монахиню. Она грезит прекрасными снами наяву. Она является королевой маленького полувоображаемого мира, мира такого небольшого снаружи, и такого огромного изнутри. Она полновластная владычица собственной Вселенной, состоящей из сновидений, мечтаний и грёз. Лишь одно её тревожит: ей предстоит умереть. Всё, что родилось на этой Земле, рано или поздно обречено умереть, погибнуть. Прах к праху, земля к земле… Что же мы есть такое: люди, живые существа? Мы – это не более, чем космическая материя. Мы благодаря био-химическим и физическим реакциям переходим в разные состояния. То мы – это сперматозоид и яйцеклетка, то зигота, то зародыш, то родившийся человек… А потом мы умираем, и снова превращаемся в нечто другое: в часть неживой природы, в землю или в цветы и травы, или в микроорганизмы, в червей и в животных. Благодаря цепочкам питания мы попадаем в организм другого человека в виде жиров, белков и углеводов. Потом в клетках происходит метаболизм – и потом поновой мы меняем свою сущность. И так бесконечно. Да полноте! – воскликнет внимательный читатель сайта «Древо Поэзии»,- нет у Мирры Лохвицкой в стихах всех этих биологических подробностей! Нет, но она ведь рассуждает о жизни и смерти, значит, и мы можем по рассуждать об этом, читая её прекрасные стихи.

Лично мне безумно жаль поэтессу. Она умерла в молодости в больших муках. За что ей такое наказание? В жизни нет справедливости. Законы физики, химии, математики, биологии, экономики, в соответствии с которыми живут люди, являются совершенно аморальными, точнее, внеморальными. А это значит, что и наша жизнь во многом внеморальна. Такой жизнь создана явно не нами, а жаль… Я бы её переделал. Но я не могу: не имею полномочий…
Павел Иванов-Остославский.

Крылья
Revertitur in terram suam,
unde erat, et spiritus redit ad
Deum, qui dedit illum. *

«Земля еси — и в землю отыдеши.»

Знала я, что мир жесток и тесен,
Знала я, что жизнь скучна и зла.
И, плетя венки из майских песен,
Выше туч свой замок вознесла.

Здесь дышу без горечи и гнева,
Оградясь от зависти и лжи,
Я — одна, зато я — королева
И мечты мне служат — как пажи.

Сонмы снов моей покорны власти,
Лишь один, непокоренный мной,
О каком-то необъятном счастье
Мне лепечет каждою весной.

В этом сне — о, радость, о, забвенье! —
Юный смех невозвратимых лет,
Тайных струн сверкающее пенье,
Взмахи крылий, царственный рассвет!..

О, мой сон, мой лучший, мой единый,
С темной жизнью сжиться научи!
Чтоб не слышать шорох лебединый,
Чтоб забыть могучие лучи!

Все, что бренно, — гаснет быстротечно.
Догорит земное бытие.
Лишь в тебя я верю вечно, вечно,
Как душа в бессмертие свое!

Но в ответ я тихий шепот внемлю,
Шепот листьев, падающих ниц.
«Ты — земля и возвратишься в землю».
О, заря!.. О, крылья белых птиц!

1902-1903

* Возвращается в землю, откуда был <взят>,
а дух отходит к Богу, давшему его. (лат.)




Евгений Абрамович Баратынский. Стихи.

Происходил из потомственных дворян Боратынских (их фамилия писалась через «о»), ведущих родословную из Польши. Отец – генерал-лейтенант и генерал-адъютант Государя Императора Павла Петровича. Мать – фрейлина Императрицы Марии Фёдоровны. Поэт был близко знаком с Пушкиным, Дельвигом, Кюхельбекером, Лермонтовым и другими блистательными литераторами той поры. Как и каждый настоящий поэт, умер рано, едва перейдя 44-летний рубеж.

Автор писал легко и проникновенно. Он испытал на себе значительное влияние Пушкина. И недаром, он многими считался поэтом Пушкинской школы. В поэзии он показал себя как мастер новой на то время формации.

Евгений Абрамович является одной из жертв критики Белинского. Когда я слышу фамилию Белинского, мне всегда хочется пропеть строчки о нём и о таких, как он, сочинённые Игорем Тальковым: «Господа демократы, поспешите воскреснуть и явиться на суд одураченных масс: «правдолюбец» Радищев, Чернышевский и Герцен и «мечтатель» Белинский, и «мудрец» Карла Маркс!». Это те ещё были ставленники Запада, агенты влияния. Те ещё «навальные» и «ксюшасапчяковые» деятели… Вот они-то и подрывали прочный фундамент Российской Государственности. Белинский даже на творчество Александра Сергеевича Пушкина нападал. На «Евгения Онегина». Однако, умным людям всегда известно, что лучшими литературными критиками всегда являются сами поэты. Можно критиковать чужое произведения, когда ты сам что-то дельное написал. А когда человек сам ничего не пишет, а только другим указывает, как им писать, возникает очень странное ощущение… Взял бы Белинский и сам бы написал роман в стихах равный по гениальности и объёму «Онегину». Так нет же: портил кровь Пушкину, издевался над ним морально, а заодно и над Пушкинскими читателями.

В творчестве Евгения Баратынского Белинскому не понравилось то, что поэт якобы пуст, его стихи бессодержательны, выхолощены, хотя и не дурны чисто формально. Ай, да Белинский! Ай, да молодец… Я не вижу пустоты в стихах данного автора. Если Белинскому действительно хотелось почитать пустые и никчемные стихи, ему стоило прожить ещё лет всего лишь 150 и проштудировать стихи многих наших современных поэтов. Тогда бы он действительно нашёл бы, и пустоту, и бессодержательность, и никчемность!

В Стихах автора чувствуется меланхолия романтизма, любовь и нежность, патриотические нотки, мужественность и мужской взгляд на вещи. Эти качества в наше время чрезвычайно ценны. Когда стало явно мало хороших поэтов, каждый истинный литератор, тем более, традиционно ценящийся образованным сословием, становится на вес золота. Сейчас, когда под влиянием тлетворной американской пропаганды некоторые люди теряют свою истинную половую самоидентификацию, творчество Евгения Баратынского приобретает новое красивое гетеросексуальное звучание. Мужчина должен любить женщину, а женщина – мужчину. И не в коем случае по-другому! На творчестве данного блистательного поэта этому можно поучиться тем людям, кто нестоек к вредному влиянию Запада. Все же остальные, нормальные люди могут просто получить эстетическое удовольствие.
Павел Иванов-Остославский.
* * *
Вы слишком многими любимы,
Чтобы возможно было вам
Знать, помнить всех по именам;
Сии листки необходимы;
Они не нужны были встарь:
Тогда не знали дружбы модной,
Тогда, бог весть! иной дикарь
Сердечный адрес-календарь
Почел бы выдумкой негодной.
Что толковать о старине!
Стихи готовы. Может статься,
Они для справки обо мне
Вам очень скоро пригодятся.

* * *
Не растравляй моей души
Воспоминанием былого –
Уж я привык грустить в тиши,
Не знаю чувства я другого.
Во цвете самых пылких лет
Всё испытать душа успела,
И на челе печали след
Судьбы рука запечатлела.

Ираклию Абрамовичу Боратынскому (младшему брату).
Итак, беспечного досуга
Отвергнув сладостный покой,
Уж ты в мечтах покинул друга,
И новый путь перед тобой!
Настанет скоро день желанной,
И воин мой, противным страх,
Надвинув шлем, с мечем в руках
Летит на голос славы бранной.
Иди! — воинственный наряд
Приличен юности отважной.
Люблю я пушек гул протяжной,
Люблю красивый вахтпарад,
Люблю питомцев шумной славы.
Смотри, — сомкнулись в бранный строй;
Идут! — блестящей полосой
Горят их шлемы величавы, —
Идут. Вскипел кровавый бой!
Люблю их видеть в битве шумной,
Летящих в пламень роковой
Толпой отважной и безумной.
И вот, под тению шатров,
Дружина ветреных героев
Поет за чашей славу боев
И стыд низложенных врагов.
Спеши же к ним, любовник брани,
Ступай, служи богине бед!
И к ней с мольбою твой поэт
Подымет трепетныя длани.
Зовут! — лети в опасный путь.
Да идет мимо Рок-губитель!
Люби, рубись и вечно будь
В любви и в брани победитель!

* * *
Бывало, отрок, звонким кликом
Лесное эхо я будил,
И верный отклик в лесе диком
Меня смятенно веселил.
Пора другая наступила,
И рифма юношу пленила,
Лесное эхо заменя.
Игра стихов, игра златая!
Как звуки, звукам отвечая,
Бывало, нежили меня!
Но всё проходит. Остываю
Я и к гармонии стихов -
И как дубров не окликаю,
Так не ищу созвучных слов.



Князь Пётр Андреевич Вяземский. Стихи.

Князья Вяземские принадлежали к роду Рюрика. Сын действительного тайного советника, Нижегородского и Пензенского наместника, сенатора. Одно время в юности воспитывался в семье Николая Михайловича Карамзина. Участвовал в Бородинском сражении в чине поручика. Спас от смерти генерала Бахметева, за что был награждён орденом св. Владимира 4 степени с мечами и бантом. Князь знал многих прославленных литераторов своего времени, в первую очередь, конечно, Александра Сергеевича Пушкина.

В стихотворении «Англичанке» автор пишет об умной и образованной женщине, которой нравится русское искусство и русская культура. Россия во все времена была конкуренткой и соперницей Великобритании на мировой экономической и политической арене. В нас – в русских – англичане стреляли и ядрами, и пулями. Они устраивали нам всякие гадости, пользуясь дипломатическими и экономическими каналами. Англичане и их бастарды американцы – это наши вечные враги. Но среди образованного слоя англо-сакского общества встречаются единичные нормальные люди. Им нравится «русский напев» «чистосердечный и прямой». Автор исключительно удачно, метко подбирает эпитеты, чтобы изобразить русский язык и русских людей. Мы, действительно, простодушные и добрые, могущие поделиться последним куском хлеба с бедным и убогим и даже с врагом. Мне мама не раз рассказывала, как в 1946 году по Новосибирску (по городу, где она жила тогда) гнали колонны пленных немцев на работы. Простые русские бабы подавали им, кто что мог. Кто краюху чёрствого хлеба, кто какие-то овощи или фрукты. Наш народ так чудовищно пострадал от немецких фашистов, но наши люди не злопамятны: они дают бывшим врагам милостыню, хотя ведь, наверняка, у всех этих сердобольных женщин погибли на фронте мужья, сыновья, братья…

Даже некоторые англичане любят Россию. А вот многие бандеровцы её ненавидят. Они зазомбированы западной пропагандой. В большинстве своём деревенские жлобы и оборванцы, они не понимают величия прекрасной империи, имя которой Россия. Немецкие фашисты во время Второй Мировой войны относились к бандеровцам с величайшим презрением. А мы – русские Украины – тем более их презираем. Ведь галицкие нацисты – это мелкие холуи Запада. Я буду даже с меньшим презрением относиться к их хозяевам, видя в представителях западной цивилизации силу и некое традиционное начало, чем к бандеровцам. Господину, даже, если он враг, всегда оказывается большое почтение, чем его рабу.

Раб всегда бездумно и глупо копирует манеры своего хозяина. Он всегда заимствует у него обычаи в гипертрофированном виде. Если господин, например, немножко, гомосексуал, то раб непременно будет на все 100 процентов гомосексуалом. И даже на все 300 процентов! Только бы угодить своему господину… И недаром, в Галиции гомосексуальность – это сейчас чрезвычайно модное явление, особенно в среде нацистско настроенной богемы… Среди галицких нацистов практически вся писательская верхушка – это гомосексуалы…

Поэзия князя Вяземского для нас ценна тем, что это стихотворство очень высокого качества. Его стихи истинно талантливы, в них высокая культура и нравственность!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Англичанке.
Когда, беснуясь, ваши братья
В нас шлют и ядра, и проклятья,
И варварами нас зовут, —
Назло Джон-Булю и французам,
Вы, улыбаясь русским музам,
Им дали у себя приют.

Вы любите напев их стройный,
Ум русский, светлый и спокойный,
Простосердечный и прямой.
Язык есть исповедь народа:
В нем слышится его природа,
Его душа и быт родной.

Крылова стих простой и сильный
И поговорками обильный
Вы затвердили наизусть.
Равно и Пушкина вам милы —
Мечты, стих звучный, легкокрылый
И упоительная грусть.

Умом открытым и свободным
Предубежденьям лженародным
Не поддались вы на заказ,
И, презирая вопли черни,
В наш лавр не заплетая терний,
Не колете нам ими глаз.

Вы любите свою отчизну,
Другим не ставя в укоризну,
Что и у них отчизна есть.
Вам, англичанке беспристрастной,
Вам, предрассудкам неподвластной, —
Признательность, хвала и честь.

Боясь, чтоб Пальмерстон не сведал,
И вас за руссицизм не предал
Под уголовную статью,
Украдкой варварскую руку,
Сердечных чувств моих в поруку,
Вам дружелюбно подаю.




Мирра Лохвицкая. Стихи.

Настоящее имя Мария Александровна Лохвицкая. Родилась в Санкт-Петербурге в семье крупного юриста. О её творчестве был высокого мнения Иван Алексеевич Бунин. Поэтесса была близкой подругой Константина Бальмонта. К её роду принадлежал один белый генерал. Поэтесса считается матерью-основательницей «женской» поэзии в России. Хотя она и не нашла общего языка со многими авторами того времени, особенно с Зинаидой Гиппиус, поэтесса заслуживает уважения как явно талантливая и самобытная литературная личность. После переворота 1917 года г-жа Лохвицкая была напрочь забыта. Уже в новой России интерес к её творчеству возродился. Сейчас её многие считают прямой предшественницей Анны Ахматовой и Марины Цветаевой.

Я уверен, что в середине 21 века стихи поэтессы станут русским читателем цениться выше, ибо в них присутствует чистая, страстная, неподдельная любовь женщины к мужчине. В свете последних событий, когда гомо-фашизм и фемино-фашизм поднимают свою змеиную голову, творчество Мирры Александровны придётся как нельзя кстати. Поэзия этой прекрасной русской женщины должна послужить делу укрепления русских традиций и государственности. И недаром, профессия литератора – это самая державообразующая профессия из всех существующих. Пусть поэтесса, находясь сейчас в лучшем из миров, порадуется тому, что её стихи снова будут подняты на щит: современными читателями и современным литературоведеньем.

Её стихи пышут жаждой любви. Но в реальной жизни Мирра Александровна такой не была. Она была очень замкнутым и необщительным человеком. Занималась в семейном кругу хозяйством, мужем и детьми.

Поэтесса умерла очень мучительно в тридцать шесть лет. Последние двое суток своей жизни она была без сознания и под действием сильных обезболивающих препаратов. Причина смерти: по одним данным чахотка, по другим какие-то нервно-психические расстройства.

В стихотворении, которое приведено ниже, поэтесса воспевает мужчину и любовь между мужчиной и женщиной. В её стихотворении явно чувствуется жажда любви, жажда горячих душевных и телесных отношений. Стихотворение написано вполне профессионально. В нём чувствуется высокий уровень литературной и языковой культуры. Видно, что автор была умной и образованной женщиной. А к тому же, красивой. У неё было всё, что надо для счастья. Но умерла она слишком рано… Такова судьба всех настоящих поэтов.
Павел Иванов-Остославский.


Гимн возлюбленному.
Пальмы листьями перистыми
Чуть колеблют в вышине;
Этот вечер снами чистыми
Опьяняет душу мне.

За горами темно-синими
Гаснет радужный закат;
Ветер, веющий пустынями,
Льет миндальный аромат.

Грозный там, в стране загубленной,
Он притих на склоне дня.
Мой желанный, мой возлюбленный,
Где ты? Слышишь ли меня?

Помня клятвы незабытые —
Быть твоею иль ничьей,
Я спешу к тебе, залитая
Блеском розовых лучей.

Тороплюсь сорвать запястия,
Ожерелья отстегнуть,
Неизведанного счастия
Жаждет трепетная грудь, —

Сбросить бремя жизни тягостной,
Прах тернистого пути.
О, мой светлый, о мой радостный,
Утомленную впусти!

Я войду в чертог сияющий,
Где, на ложе мирт и роз,
Ты покоишься, внимающий
Лепетанью райских грез.

Выну масти благовонные,
Умащу твою главу,
Поцелую очи сонные,
Грезы райские прерву.

Я войду в твой храм таинственный,
Ласки брачные готовь.
Мой прекрасный, мой единственный,
Утоли мою любовь!

Стихи Владимира Щировского.

Владимир Евгеньевич Щировский погиб на фронте в 1942-м году. Сын сенатора, потомственный дворянин. Он был талантливым русским поэтом, который был знаком лично со многими авторами, создавшими «Серебряный Век» русской поэзии. Его супруга – Екатерина Николаевна Рагозина – была талантливой писательницей, создавшей две чудных мемуарных повести «Маленькая Катенька» и «Маленькая Катенька-2». Родной сестрой Екатерины Николаевны являлась Александра Николаевна в замужестве графиня Доррер – тоже интересная писательница. Её перу принадлежит книга воспоминаний «Это я, Господи!».

Графиня Александра Николаевна мне немало рассказывала о своём давнишнем знакомце Владимире Щировском. Он был необычайно интересным собеседником и даровитым автором. Он учился в литинституте им. Горького в Москве, но был отчислен от туда за «социально чуждое происхождение». Он вёл богемный образ жизни – как и полагается настоящему поэту. Накануне Великой Отечественной войны у него обострился аппендицит. У него было право не идти на фронт. Но он пошёл. Попал в медсанбат толи по ранению, то ли из-за очередного приступа аппендицита. Когда начался немецкий авианалёт, его госпитать начали спешно эвакуировать. Его и ещё нескольких раненых солдат положили в кузов полуторки и машина понеслась на полной скорости в тыл. Однако, фашистские самолёты настигли грузовик, где лежал поэт, и разбомбили его. Владимир Щировский погиб. От него не осталось даже могилы… Вот такой более, чем печальный рассказ поведала мне графиня Александра Николаевна.

Вообще же, моя семья больше знала Дорреров и Наседкиных. Щировских мы не знали вовсе. Юрий Наседкин был сразу после войны главным архитектором Херсона, а мой дед по материнской линии был заместителем гендиректора Херсонского ХБК по капстроительству. Так что они, без сомнения, знали друг друга.

Самая яркая и образная метафора у автора: «И зеницами Лесбии гляните вы». Я так и представляю древнегреческую статую, стоявшую когда-то на острове Лесбос. У неё не глаза, а зеницы: мёртвая мраморная имитация глаз. Она, как камень, холодна и неприступна для мужчин. Ведь она изваяние… Есть в этом образе что-то гордое, женственное, красивое… Да… Таких женщин я в своей жизни тоже встречал. Автор тут явно намекает, что те женщины и девушки холодны к мужчинам, которые являются лесбиянками. Только полная лесбиянка может быть равнодушна к ухаживаниям настоящего мужчины, но ведь таких равнодушных представительниц «слабого» пола сейчас подавляющее большинство… Значит, все они лесбиянки?.. Плохо и стыдно девушкам быть лесбиянками, ибо они совершают демографическое преступление против своей семьи и своего народа. Они – пособницы врага.

Во многих стихах Владимира Щировского присутствует ощущение пошлости и убогости жизни в Совдепии. В стихотворении «Танец бабочки» автор рисует бесконечно пошлую и какую-то плоскую картину советского быта. Автор перечесляет символы довольства, которые ему надоели: «котлеты скушаны», «ногти дам», «штаны нерях». В этих строчках так и чувствуешь пошленькую атмосферу коммуналки довоенных времён. Разговоры на бытовые, совершенно пустые и бесплодные темы… Дава скачет, рояль врёт на басах, а серое человечество крупно и грубо шутит в темноте… Слово «крупно» как нельзя лучше и образнее передаёт дух этих шутов, наверняка похабных, циничных и злых… Пролетарии забавляются… Но отверженная ижица лезет в азбуку силком. Ижица здесь (подобно контрреволюционной яти) – это деталь-символ старой дореволюционной России с её изящными дворянскими раутами и аристократическими балами, которые, конечно, не сравнятся с сомнительными фуэте третьесортной деревенской плясунью… В конце стихотворения поэт называет балерину бабочкой, которая сдавая свой наряд с крыльями костюмерше, как бы умирает, выходит из образа прекрасной бабочки-незнакомки и превращается в обыкновенную девку. Девушка, которая ещё минуту назад была мотыльком идёт на танцплощадку, где будет танцевать грубые танцы под аккомпанемент гармониста… Вот такое перевоплощение…

Стихотворение «Танец души» написано примерно за год до трагической кончины поэта. Этот стих является как бы духовным завещанием всем тем, кто останется жить. Автор вспоминает в нём историю своей души: душа родилась, потом росла, потом с нею происходили различные случаи. То она женилась, то ростила детей, то старела и чувствовала одиночество. В этом стихотворении у Владимира Щировского сработало гениальное предвиденье, свойственное только настоящим поэтам. Вот пророческие строки: «Крепкое Нечто с нездешнею силою Стукнуло, кинуло в тартарары… ». Владимир Евгеньевич за год до смерти предсказал её обстоятельства: фашистская бомба попала в автомобиль, где находился раненный и больной поэт… В момент смерти ему было 35 лет… Но души истинных поэтов не умирают, они, просто, уходят к звёздам… После смерти душа лирического героя этого стихотворения залетела в глаз к Марусе простой, но красивой узорчатой снежинкой… И там, наверное, растаяла… Что ж, залететь в глаз к молоденькой девушке и там растаять: быть может, это совсем неплохая судьба для неординарной поэтической души…

Творчество поэта-фронтовика Владимира Щировского навсегда останется в сокровищнице русской поэзии 20-го века.
Павел Иванов-Остославский.


Танец бабочки

Кончен день. Котлеты скушаны,
Скучный вечер при дверях,
Что мне песенки Марфушины,
Ногти дам, штаны нерях?

Старый клуб отделан заново
- На концерт бы заглянуть:
Выедет Галочка Степанова
И станцует что-нибудь.

Дева скачет, гнется ивою,
Врет рояль - басы не те.
Человечество шутливое
Крупно шутит в темноте.

И на мерзость мерзость нижется,
И троится мутный ком.
И отверженная ижица
Лезет в азбуку силком.

Но я верю, что не всуе мы
Терпим боль и борем страх
- Мотылек неописуемый
В сине-розовых лучах.

Чучело седого филина
Не пугается обид,
Но булавкою пришпилена
Бабочка еще дрожит...

Что ж, кончай развоплощение,
Костюмерше крылья сдай.
Это смерть, но тем не менее
Все-таки дорога в рай.

Выходи в дорогу дальнюю
- Вечер шумен и игрист
- На площадку танцевальную,
Где играет гармонист.



Танец души

В белых снежинках метелицы, и инее
Падающем, воротник пороша,
Став после смерти безвестной святынею
Гибко и скромно танцует душа.

Не корифейкой, не гордою примою
В милом балете родимой зимы
Веет душа дебютанткой незримою,
Райским придатком земной кутерьмы.

Ей, принесенной декабрьскою тучею,
В этом бесплодном немом бытии
Припоминаются разные случаи
- Трудно забыть похожденья свои.

Все, - как женилась, шутила и плакала,
Злилась, старела, любила детей
- Бред, лепетанье плохого оракула,
Быта похабней и неба пустей...

Что перед этой случайной могилою
Ласки, беседы, победы, пиры?
Крепкое Нечто нездешнею силою
Стукнуло, кинуло в тартарары.

В белом сугробе зияет расселина
И не припомнить ей скучную быль
- То ли была она где-то расстреляна,
То ли попала под автомобиль?

Надо ль ей было казаться столь тонкою,
К девам неверным спешить под луной,
Чтоб залететь ординарной душонкою
В кордебалет завирухи ночной?

Нет, и посмертной надежды не брошу я,
Будет Маруся идти из кино,
Мне с предновогодней порошею
В очи ее залететь суждено...
1 января 1941 г.





«Я стремлюсь к роскошной воле… » и «В ночи, когда уснёт тревога… » Александра Блока.

Эх, дорогой Александр Александрович, Вы же для меня – отец родной! У Вас я учился поэтическому мастерству и вдохновению! Так почему бы не возложить свои вещие персты на живые струны своей литературно-критической лиры и не воспеть Ваш литературный гений и ум?!

В стихотворении «Я стремлюсь к роскошной воле… » автор восторгается летней природой. Его восхищают сочные и пышные травы. Василёк, пшеница и другие прекрасные полевые растения возбуждают в его душе чувство прекрасного. Он любуется раздольем, простором, свободой. Городской человек вырвался в поле, дышащее на него своими терпкими ароматами! Это ли не прелесть!? Оканчивает своё стихотворение он фразой о том, что лирический герой увидел что-то в густой траве в тумане. Он сорвёт этот цветок незамеченный кем-то другим.

В этом стихотворении, на мой взгляд, есть одна логическая огреха: начинает он его от имени альтер эго, находящегося в полном одиночестве. В последней строфе лирический герой автора обращается к кому-то. Он уже вдвоём с кем-то? Тогда почему присоединение второго персонажа осталось вне драматургических построений? А может быть, автор обращается к читателю фразой «Ты не видишь там, в тумане, я увидел – и сорву!»? Если это обращение к читателю, тогда никакой огрехи нет. Всё верно. Эта, последняя, фраза попахивает каким-то нарочитым псевдо-нахальством.

В стихотворении «В ночи, когда уснёт тревога… » автор продолжает тему природы и отдыха на её лоне, поднятую в первом стихе. В этом поэтическом полотне воспевание природы соединяется с воспеванием женщины. У нас – у поэтов-символистов - ведь как: мы видим Прекрасную Незнакомку во всех и во всём, даже в природе. Данная поэтическая вещица написана ранним Блоком. В ней явно прогладывает юношеская увлечённость, способность очаровываться и любить. Это всё качества юной, ещё не изгаженной прозой жизни, души. Данное стихотворение в какой-то мере является неким прологом к «Незнакомке», которую автор напишет несколькими годами позже. Что все скорби и печали этого мира, когда так красиво румянится закат?! Что нам боль и невзгоды, когда облака на небе такие красивые, как будто, эту картину нарисовал сам Бог?! Что там смерть наша собственная и смерть близких, когда можно напрямую говорить с Царицей Вселенной, являясь камертоном её вездесущей божественной воли?! Прими, Царица, от нас кубок пенного вина, и будь счастлива красотами этого мира, так же, как мы!
Павел Иванов-Остославский.


Эпиграф: «Там один и был цветок,
Ароматный, несравненный... »
Жуковский
Я стремлюсь к роскошной воле,
Мчусь к прекрасной стороне,
Где в широком чистом поле
Хорошо, как в чудном сне.
Там цветут и клевер пышный,
И невинный василек,
Вечно шелест легкий слышно:
Колос клонит... Путь далек!
Есть одно лишь в океане,
Клонит лишь одно траву...
Ты не видишь там, в тумане,
Я увидел — и сорву!

* * *
В ночи, когда уснет тревога,
И город скроется во мгле —
О, сколько музыки у бога,
Какие звуки на земле!
Что буря жизни, если розы
Твои цветут мне и горят!
Что человеческие слезы,
Когда румянится закат!
Прими, Владычица вселенной,
Сквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба
Последней страсти кубок пенный
От недостойного раба!

«В день смерти Гоголя… » Николай Некрасов.

Данное стихотворение Николай Алексеевич Некрасов посвятил Николаю Васильевичу Гоголю. Здесь один великий писатель говорит о другом великом писателе. Причём, заметьте, дорогой читатель, Некрасов говорит о Гоголе с восхищением, с пониманием и с полным признанием его заслуг со своей стороны. В писательской среде такое полное одобрение – большая редкость. Литераторы, особенно захолустные и бездарные, это бесконечно озлобленный народец. Они мнят себя гениями, не замечая того, что патологически бездарны, филологически безкультурны и неинтересны никому, кроме, как самим себе. По этому стихотворению сразу видно, что Некрасов был велик и как литератор, и как человек. Он признал гением своего великого собрата! Это ли не признак гениальности?! Вот почему маленькие деревенские бумагомаратели в наше время злы, как волки, на своих талантливых собратьев: они бездарны. А бездарь никогда не дойдёт до такого уровня талантливости, ума и благородства, чтобы признать автора, который способнее его. Вот этим, кстати, и проверяется писатель или поэт на «вшивость», как говорится. Можно не признать талантом бездаря. Это нормально. Но, когда бездарь не признаёт таланта талантом, это только усиливает бездарность бездаря в глазах истинно интеллигентного общества. Извините за каламбур. И недаром, в художественной среде есть такая часто употребимая пословица: «Талантам надо помогать, а бездарности пробьются сами!». Это - истинная правда!

В данном стихотворении автор пишет, что Гоголя любил народ за его ядовитые сатиры. Однако, его и ненавидели многие. И это не удивительно. Серый и ничтожный обыватель только сильнее ненавидит и презирает того, кто знает ему истинную цену и кто говорит ему правду в лицо. Подлецы и жалкие людишки объявляют такому писателю войну. Им легче кого-то затравить или даже убить, чем измениться в лучшую сторону, чем покаяться и признать свои пороки. Такова психология человека вообще и особенно современного человека.

Истинному поэту главным одобрением может служить только суд собственной совести и собственного эстетического чувства. Кроме того, для него важна оценка его творчества интеллигентным читателем. Собратья-литераторы всегда отнесутся к твоему творчеству не одобрительно. Всегда найдут на ровном месте, за что «укусить». Придираться без всякого повода всегда легко. Ну, а причина этих придирок всегда одна и та же: безумная зависть менее способного к более способному. Николай Некрасов избежал завести к Николаю Гоголю. Это и понятно: они оба были гениями. Что же им делить? Вопрос, конечно, риторический.
Павел Иванов-Остославский.

В ДЕНЬ СМЕРТИ ГОГОЛЯ
Блажен незлобивый поэт,
В ком мало желчи, много чувства:
Ему так искренен привет
Друзей спокойного искусства;
Ему сочувствие в толпе,
Как ропот волн, ласкает ухо;
Он чужд сомнения в себе —
Сей пытки творческого духа;
Любя беспечность и покой,
Гнушаясь дерзкою сатирой,
Он прочно властвует толпой
С своей миролюбивой лирой.
Дивясь великому уму,
Его не гонят, не злословят,
И современники ему .
При жизни памятник готовят...
Но нет пощады у судьбы
Тому, чей благородный гений
Стал обличителем толпы,
Ее страстей и заблуждений.

Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.
Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
И веря и не веря вновь
Мечте высокого призванья,
Он проповедует любовь
Враждебным словом отрицанья,—
И каждый звук его речей
Плодит ему врагов суровых,
И умных и пустых людей.
Равно клеймить его готовых.
Со всех сторон его клянут,
И, толпы, труп его увидя,
Как много сделал он, поймут,
И как любил он — ненавидя!
1852

«Что нужно для чуда?» Иосифа Бродского.

В этом стихотворении автор проявляет житейскую мудрость. Он говорит здесь о том, что нужно для счастья нормальному человеку. Не нужны роскошные виллы на Канарских островах, не нужны «Бентли», «Ролсройцы» и «Кадиллаки», не нужны фешенебельные квартиры с видом на дворец царицы Савской, не нужны яхты размером с многоквартирный дом. Нормальному человеку, не поражённому вирусом чрезмерного потребительства, просто нужен свой угол, немного еды, кусок неба, лоскут времени и пространства. Здесь автор описывает идеал поэта. Лично мне, так и хочется добавить к перечню простых и общедоступных жизненных благ, которыми должен располагать каждый человек (особенно поэт), добавить одно: старенький компьютер, на котором можно было бы работать с текстами. Пусть у него будет очень скромная производительность, пусть он не будет поражать воображение многими гигабайтами и гигагерцами и корпусом, инкрустированным драгоценными камнями. Главное, чтобы компьютер всегда был исправен, и тогда тексты сами собой пойдут из талантливой головы и пламенного сердца настоящего литератора.

Ну, а если ты покидаешь навсегда или только на время свой родимый дом, включи в своей душе маленький, но неугасимый огонёк памяти… Пусть, находясь в дальних странствиях и в чужих краях, ты будешь всегда помнить о своём отчем доме. Пусть в душе человека, измученного житейскими скорбями и трудностями, всегда будет светиться огонёк чего-то святого, родимого, бесконечно дорогого. Разве любой нормальный человек может жить без этого чудного огонька? Конечно, нет. Пусть это священное пламя горит в нашем сердце, освещая наш путь во все времена.

С помощью данного стихотворения Иосифа Бродского хорошо можно бороться с маниакальным потребительством, которое захлестнуло сейчас многие народы Европы и Нового Света. Идеология агрессивного шопинга сейчас навязывается нам Америкой, Германией и прочими экономически развитыми странами. Им это выгодно. Волчья психология капитализма проявляется в том числе и в лозунге: «Покупай больше!». Особенно, благодатную почву находит этот лозунг в умах и сердцах представительниц так называемого «слабого» пола. Чем этот пол действительно слаб, так это своим маниакальным желанием всё скупить и всё употребить. Женщины очень падки на рекламу товаров. Их мышление зачастую поверхностно и формально. Они смотрят на красивую упаковку, мало соображая, а что внутри. Бабы почему-то очень любят купить третий пылесос, четвёртую шубу и пятую пару однотипной обуви. Особенно на них разлагающе влияет такое понятие, как «мода». Даже если вещь не изношена и физически нова, но немодна, женщина не станет её носить, ведь у всех подруг уже всё другое, да и по телевизору у известных актрис и манекенщиц тоже совсем всё не так. «Значит и мне надо идти в ногу со временем»,- думают женщины. Вот на ком изрядно зарабатывают разного рода дельцы-бизнесмены, так это на них. Западная пропаганда действует на наш народ растлевающе. Наши люди становятся распущенными и развращёнными потребителями ширпотреба. Тоже самое происходит и в сфере культуры и искусства. Модная попса заполонила весь медиа-простор. А кто же будет слушать, смотреть и читать Чайковского-Айвазовского-Пушкина?.. То-то и оно…

Наше спасение состоит в строгой приверженности традиционным русским ценностям: Православие, Самодержавие, Домострой, Гетеросексуальность, Умеренность.

Стихотворение «Что нужно для чуда… » Иосифа Бродского просто отличное!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Что нужно для чуда? Кожух овчара,
Частицу сегодня, крупицу вчера,
И к пригоршне завтра добавь наглазок
Огрызок пространства и неба кусок.
И чудо свершится. Зане чудеса
К Земле направляясь, хранят адреса.
Настолько добраться стремясь до конца,
Что даже в пустыне находят жильца.
И если ты дом покидаешь, включи
Звезду на прощанье в четыре свечи.
Пусть мир без вещей освящает она,
Вослед тебе глядя во все времена…

Стихи Владимира Щировского.

Владимир Евгеньевич Щировский погиб на фронте в 1942-м году. Сын сенатора, потомственный дворянин. Он был талантливым русским поэтом, который был знаком лично со многими авторами, создавшими «Серебряный Век» русской поэзии. Его супруга – Екатерина Николаевна Рагозина – была талантливой писательницей, создавшей две чудных мемуарных повести «Маленькая Катенька» и «Маленькая Катенька-2». Родной сестрой Екатерины Николаевны являлась Александра Николаевна в замужестве графиня Доррер – тоже интересная писательница. Её перу принадлежит книга воспоминаний «Это я, Господи!».

Графиня Александра Николаевна мне немало рассказывала о своём давнишнем знакомце Владимире Щировском. Он был необычайно интересным собеседником и даровитым автором. Он учился в литинституте им. Горького в Москве, но был отчислен от туда за «социально чуждое происхождение». Он вёл богемный образ жизни – как и полагается настоящему поэту. Накануне Великой Отечественной войны у него обострился аппендицит. У него было право не идти на фронт. Но он пошёл. Попал в медсанбат толи по ранению, то ли из-за очередного приступа аппендицита. Когда начался немецкий авианалёт, его госпитать начали спешно эвакуировать. Его и ещё нескольких раненых солдат положили в кузов полуторки и машина понеслась на полной скорости в тыл. Однако, фашистские самолёты настигли грузовик, где лежал поэт, и разбомбили его. Владимир Щировский погиб. От него не осталось даже могилы… Вот такой более, чем печальный рассказ поведала мне графиня Александра Николаевна.

Вообще же, моя семья больше знала Дорреров и Наседкиных. Щировских мы не знали вовсе. Юрий Наседкин был сразу после войны главным архитектором Херсона, а мой дед по материнской линии был заместителем гендиректора Херсонского ХБК по капстроительству. Так что они, без сомнения, знали друг друга.

Самая яркая и образная метафора у автора: «И зеницами Лесбии гляните вы». Я так и представляю древнегреческую статую, стоявшую когда-то на острове Лесбос. У неё не глаза, а зеницы: мёртвая мраморная имитация глаз. Она, как камень, холодна и неприступна для мужчин. Ведь она изваяние… Есть в этом образе что-то гордое, женственное, красивое… Да… Таких женщин я в своей жизни тоже встречал. Автор тут явно намекает, что те женщины и девушки холодны к мужчинам, которые являются лесбиянками. Только полная лесбиянка может быть равнодушна к ухаживаниям настоящего мужчины, но ведь таких равнодушных представительниц «слабого» пола сейчас подавляющее большинство… Значит, все они лесбиянки?.. Плохо и стыдно девушкам быть лесбиянками, ибо они совершают демографическое преступление против своей семьи и своего народа. Они – пособницы врага.

Во многих стихах Владимира Щировского присутствует ощущение пошлости и убогости жизни в Совдепии. В стихотворении «Танец бабочки» автор рисует бесконечно пошлую и какую-то плоскую картину советского быта. Автор перечесляет символы довольства, которые ему надоели: «котлеты скушаны», «ногти дам», «штаны нерях». В этих строчках так и чувствуешь пошленькую атмосферу коммуналки довоенных времён. Разговоры на бытовые, совершенно пустые и бесплодные темы… Дава скачет, рояль врёт на басах, а серое человечество крупно и грубо шутит в темноте… Слово «крупно» как нельзя лучше и образнее передаёт дух этих шутов, наверняка похабных, циничных и злых… Пролетарии забавляются… Но отверженная ижица лезет в азбуку силком. Ижица здесь (подобно контрреволюционной яти) – это деталь-символ старой дореволюционной России с её изящными дворянскими раутами и аристократическими балами, которые, конечно, не сравнятся с сомнительными фуэте третьесортной деревенской плясунью… В конце стихотворения поэт называет балерину бабочкой, которая сдавая свой наряд с крыльями костюмерше, как бы умирает, выходит из образа прекрасной бабочки-незнакомки и превращается в обыкновенную девку. Девушка, которая ещё минуту назад была мотыльком идёт на танцплощадку, где будет танцевать грубые танцы под аккомпанемент гармониста… Вот такое перевоплощение…

Стихотворение «Танец души» написано примерно за год до трагической кончины поэта. Этот стих является как бы духовным завещанием всем тем, кто останется жить. Автор вспоминает в нём историю своей души: душа родилась, потом росла, потом с нею происходили различные случаи. То она женилась, то ростила детей, то старела и чувствовала одиночество. В этом стихотворении у Владимира Щировского сработало гениальное предвиденье, свойственное только настоящим поэтам. Вот пророческие строки: «Крепкое Нечто с нездешнею силою Стукнуло, кинуло в тартарары… ». Владимир Евгеньевич за год до смерти предсказал её обстоятельства: фашистская бомба попала в автомобиль, где находился раненный и больной поэт… В момент смерти ему было 35 лет… Но души истинных поэтов не умирают, они, просто, уходят к звёздам… После смерти душа лирического героя этого стихотворения залетела в глаз к Марусе простой, но красивой узорчатой снежинкой… И там, наверное, растаяла… Что ж, залететь в глаз к молоденькой девушке и там растаять: быть может, это совсем неплохая судьба для неординарной поэтической души…

Творчество поэта-фронтовика Владимира Щировского навсегда останется в сокровищнице русской поэзии 20-го века.
Павел Иванов-Остославский.


Танец бабочки

Кончен день. Котлеты скушаны,
Скучный вечер при дверях,
Что мне песенки Марфушины,
Ногти дам, штаны нерях?

Старый клуб отделан заново
- На концерт бы заглянуть:
Выедет Галочка Степанова
И станцует что-нибудь.

Дева скачет, гнется ивою,
Врет рояль - басы не те.
Человечество шутливое
Крупно шутит в темноте.

И на мерзость мерзость нижется,
И троится мутный ком.
И отверженная ижица
Лезет в азбуку силком.

Но я верю, что не всуе мы
Терпим боль и борем страх
- Мотылек неописуемый
В сине-розовых лучах.

Чучело седого филина
Не пугается обид,
Но булавкою пришпилена
Бабочка еще дрожит...

Что ж, кончай развоплощение,
Костюмерше крылья сдай.
Это смерть, но тем не менее
Все-таки дорога в рай.

Выходи в дорогу дальнюю
- Вечер шумен и игрист
- На площадку танцевальную,
Где играет гармонист.



Танец души

В белых снежинках метелицы, и инее
Падающем, воротник пороша,
Став после смерти безвестной святынею
Гибко и скромно танцует душа.

Не корифейкой, не гордою примою
В милом балете родимой зимы
Веет душа дебютанткой незримою,
Райским придатком земной кутерьмы.

Ей, принесенной декабрьскою тучею,
В этом бесплодном немом бытии
Припоминаются разные случаи
- Трудно забыть похожденья свои.

Все, - как женилась, шутила и плакала,
Злилась, старела, любила детей
- Бред, лепетанье плохого оракула,
Быта похабней и неба пустей...

Что перед этой случайной могилою
Ласки, беседы, победы, пиры?
Крепкое Нечто нездешнею силою
Стукнуло, кинуло в тартарары.

В белом сугробе зияет расселина
И не припомнить ей скучную быль
- То ли была она где-то расстреляна,
То ли попала под автомобиль?

Надо ль ей было казаться столь тонкою,
К девам неверным спешить под луной,
Чтоб залететь ординарной душонкою
В кордебалет завирухи ночной?

Нет, и посмертной надежды не брошу я,
Будет Маруся идти из кино,
Мне с предновогодней порошею
В очи ее залететь суждено...
1 января 1941 г.





«Я стремлюсь к роскошной воле… » и «В ночи, когда уснёт тревога… » Александра Блока.

Эх, дорогой Александр Александрович, Вы же для меня – отец родной! У Вас я учился поэтическому мастерству и вдохновению! Так почему бы не возложить свои вещие персты на живые струны своей литературно-критической лиры и не воспеть Ваш литературный гений и ум?!

В стихотворении «Я стремлюсь к роскошной воле… » автор восторгается летней природой. Его восхищают сочные и пышные травы. Василёк, пшеница и другие прекрасные полевые растения возбуждают в его душе чувство прекрасного. Он любуется раздольем, простором, свободой. Городской человек вырвался в поле, дышащее на него своими терпкими ароматами! Это ли не прелесть!? Оканчивает своё стихотворение он фразой о том, что лирический герой увидел что-то в густой траве в тумане. Он сорвёт этот цветок незамеченный кем-то другим.

В этом стихотворении, на мой взгляд, есть одна логическая огреха: начинает он его от имени альтер эго, находящегося в полном одиночестве. В последней строфе лирический герой автора обращается к кому-то. Он уже вдвоём с кем-то? Тогда почему присоединение второго персонажа осталось вне драматургических построений? А может быть, автор обращается к читателю фразой «Ты не видишь там, в тумане, я увидел – и сорву!»? Если это обращение к читателю, тогда никакой огрехи нет. Всё верно. Эта, последняя, фраза попахивает каким-то нарочитым псевдо-нахальством.

В стихотворении «В ночи, когда уснёт тревога… » автор продолжает тему природы и отдыха на её лоне, поднятую в первом стихе. В этом поэтическом полотне воспевание природы соединяется с воспеванием женщины. У нас – у поэтов-символистов - ведь как: мы видим Прекрасную Незнакомку во всех и во всём, даже в природе. Данная поэтическая вещица написана ранним Блоком. В ней явно прогладывает юношеская увлечённость, способность очаровываться и любить. Это всё качества юной, ещё не изгаженной прозой жизни, души. Данное стихотворение в какой-то мере является неким прологом к «Незнакомке», которую автор напишет несколькими годами позже. Что все скорби и печали этого мира, когда так красиво румянится закат?! Что нам боль и невзгоды, когда облака на небе такие красивые, как будто, эту картину нарисовал сам Бог?! Что там смерть наша собственная и смерть близких, когда можно напрямую говорить с Царицей Вселенной, являясь камертоном её вездесущей божественной воли?! Прими, Царица, от нас кубок пенного вина, и будь счастлива красотами этого мира, так же, как мы!
Павел Иванов-Остославский.


Эпиграф: «Там один и был цветок,
Ароматный, несравненный... »
Жуковский
Я стремлюсь к роскошной воле,
Мчусь к прекрасной стороне,
Где в широком чистом поле
Хорошо, как в чудном сне.
Там цветут и клевер пышный,
И невинный василек,
Вечно шелест легкий слышно:
Колос клонит... Путь далек!
Есть одно лишь в океане,
Клонит лишь одно траву...
Ты не видишь там, в тумане,
Я увидел — и сорву!

* * *
В ночи, когда уснет тревога,
И город скроется во мгле —
О, сколько музыки у бога,
Какие звуки на земле!
Что буря жизни, если розы
Твои цветут мне и горят!
Что человеческие слезы,
Когда румянится закат!
Прими, Владычица вселенной,
Сквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба
Последней страсти кубок пенный
От недостойного раба!

«В день смерти Гоголя… » Николай Некрасов.

Данное стихотворение Николай Алексеевич Некрасов посвятил Николаю Васильевичу Гоголю. Здесь один великий писатель говорит о другом великом писателе. Причём, заметьте, дорогой читатель, Некрасов говорит о Гоголе с восхищением, с пониманием и с полным признанием его заслуг со своей стороны. В писательской среде такое полное одобрение – большая редкость. Литераторы, особенно захолустные и бездарные, это бесконечно озлобленный народец. Они мнят себя гениями, не замечая того, что патологически бездарны, филологически безкультурны и неинтересны никому, кроме, как самим себе. По этому стихотворению сразу видно, что Некрасов был велик и как литератор, и как человек. Он признал гением своего великого собрата! Это ли не признак гениальности?! Вот почему маленькие деревенские бумагомаратели в наше время злы, как волки, на своих талантливых собратьев: они бездарны. А бездарь никогда не дойдёт до такого уровня талантливости, ума и благородства, чтобы признать автора, который способнее его. Вот этим, кстати, и проверяется писатель или поэт на «вшивость», как говорится. Можно не признать талантом бездаря. Это нормально. Но, когда бездарь не признаёт таланта талантом, это только усиливает бездарность бездаря в глазах истинно интеллигентного общества. Извините за каламбур. И недаром, в художественной среде есть такая часто употребимая пословица: «Талантам надо помогать, а бездарности пробьются сами!». Это - истинная правда!

В данном стихотворении автор пишет, что Гоголя любил народ за его ядовитые сатиры. Однако, его и ненавидели многие. И это не удивительно. Серый и ничтожный обыватель только сильнее ненавидит и презирает того, кто знает ему истинную цену и кто говорит ему правду в лицо. Подлецы и жалкие людишки объявляют такому писателю войну. Им легче кого-то затравить или даже убить, чем измениться в лучшую сторону, чем покаяться и признать свои пороки. Такова психология человека вообще и особенно современного человека.

Истинному поэту главным одобрением может служить только суд собственной совести и собственного эстетического чувства. Кроме того, для него важна оценка его творчества интеллигентным читателем. Собратья-литераторы всегда отнесутся к твоему творчеству не одобрительно. Всегда найдут на ровном месте, за что «укусить». Придираться без всякого повода всегда легко. Ну, а причина этих придирок всегда одна и та же: безумная зависть менее способного к более способному. Николай Некрасов избежал завести к Николаю Гоголю. Это и понятно: они оба были гениями. Что же им делить? Вопрос, конечно, риторический.
Павел Иванов-Остославский.

В ДЕНЬ СМЕРТИ ГОГОЛЯ
Блажен незлобивый поэт,
В ком мало желчи, много чувства:
Ему так искренен привет
Друзей спокойного искусства;
Ему сочувствие в толпе,
Как ропот волн, ласкает ухо;
Он чужд сомнения в себе —
Сей пытки творческого духа;
Любя беспечность и покой,
Гнушаясь дерзкою сатирой,
Он прочно властвует толпой
С своей миролюбивой лирой.
Дивясь великому уму,
Его не гонят, не злословят,
И современники ему .
При жизни памятник готовят...
Но нет пощады у судьбы
Тому, чей благородный гений
Стал обличителем толпы,
Ее страстей и заблуждений.

Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.
Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
И веря и не веря вновь
Мечте высокого призванья,
Он проповедует любовь
Враждебным словом отрицанья,—
И каждый звук его речей
Плодит ему врагов суровых,
И умных и пустых людей.
Равно клеймить его готовых.
Со всех сторон его клянут,
И, толпы, труп его увидя,
Как много сделал он, поймут,
И как любил он — ненавидя!
1852

«Что нужно для чуда?» Иосифа Бродского.

В этом стихотворении автор проявляет житейскую мудрость. Он говорит здесь о том, что нужно для счастья нормальному человеку. Не нужны роскошные виллы на Канарских островах, не нужны «Бентли», «Ролсройцы» и «Кадиллаки», не нужны фешенебельные квартиры с видом на дворец царицы Савской, не нужны яхты размером с многоквартирный дом. Нормальному человеку, не поражённому вирусом чрезмерного потребительства, просто нужен свой угол, немного еды, кусок неба, лоскут времени и пространства. Здесь автор описывает идеал поэта. Лично мне, так и хочется добавить к перечню простых и общедоступных жизненных благ, которыми должен располагать каждый человек (особенно поэт), добавить одно: старенький компьютер, на котором можно было бы работать с текстами. Пусть у него будет очень скромная производительность, пусть он не будет поражать воображение многими гигабайтами и гигагерцами и корпусом, инкрустированным драгоценными камнями. Главное, чтобы компьютер всегда был исправен, и тогда тексты сами собой пойдут из талантливой головы и пламенного сердца настоящего литератора.

Ну, а если ты покидаешь навсегда или только на время свой родимый дом, включи в своей душе маленький, но неугасимый огонёк памяти… Пусть, находясь в дальних странствиях и в чужих краях, ты будешь всегда помнить о своём отчем доме. Пусть в душе человека, измученного житейскими скорбями и трудностями, всегда будет светиться огонёк чего-то святого, родимого, бесконечно дорогого. Разве любой нормальный человек может жить без этого чудного огонька? Конечно, нет. Пусть это священное пламя горит в нашем сердце, освещая наш путь во все времена.

С помощью данного стихотворения Иосифа Бродского хорошо можно бороться с маниакальным потребительством, которое захлестнуло сейчас многие народы Европы и Нового Света. Идеология агрессивного шопинга сейчас навязывается нам Америкой, Германией и прочими экономически развитыми странами. Им это выгодно. Волчья психология капитализма проявляется в том числе и в лозунге: «Покупай больше!». Особенно, благодатную почву находит этот лозунг в умах и сердцах представительниц так называемого «слабого» пола. Чем этот пол действительно слаб, так это своим маниакальным желанием всё скупить и всё употребить. Женщины очень падки на рекламу товаров. Их мышление зачастую поверхностно и формально. Они смотрят на красивую упаковку, мало соображая, а что внутри. Бабы почему-то очень любят купить третий пылесос, четвёртую шубу и пятую пару однотипной обуви. Особенно на них разлагающе влияет такое понятие, как «мода». Даже если вещь не изношена и физически нова, но немодна, женщина не станет её носить, ведь у всех подруг уже всё другое, да и по телевизору у известных актрис и манекенщиц тоже совсем всё не так. «Значит и мне надо идти в ногу со временем»,- думают женщины. Вот на ком изрядно зарабатывают разного рода дельцы-бизнесмены, так это на них. Западная пропаганда действует на наш народ растлевающе. Наши люди становятся распущенными и развращёнными потребителями ширпотреба. Тоже самое происходит и в сфере культуры и искусства. Модная попса заполонила весь медиа-простор. А кто же будет слушать, смотреть и читать Чайковского-Айвазовского-Пушкина?.. То-то и оно…

Наше спасение состоит в строгой приверженности традиционным русским ценностям: Православие, Самодержавие, Домострой, Гетеросексуальность, Умеренность.

Стихотворение «Что нужно для чуда… » Иосифа Бродского просто отличное!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Что нужно для чуда? Кожух овчара,
Частицу сегодня, крупицу вчера,
И к пригоршне завтра добавь наглазок
Огрызок пространства и неба кусок.
И чудо свершится. Зане чудеса
К Земле направляясь, хранят адреса.
Настолько добраться стремясь до конца,
Что даже в пустыне находят жильца.
И если ты дом покидаешь, включи
Звезду на прощанье в четыре свечи.
Пусть мир без вещей освящает она,
Вослед тебе глядя во все времена…

Николай Туроверов.

КАЗАЧИЙ ЛЕРМОНТОВ

Николай Николаевич Туроверов. Природный донской казак. Участник Первой мировой (служил в Лейб-гвардии Атаманском полку), гражданской и Второй мировой войн. Награждён орденом св. Владимира с мечами и бантом. Служил в отряде знаменитого есаула Чернецова. Участник «Степного похода». В гражданскую войну был четырежды ранен, дослужился до чина подъесаула. С остатками Русской армии генерала барона Врангеля ушёл за границу, оказался на о. Лемнос, потом переехал в Сербию и во Францию. Во второй мировой войне участвовал в составе французского Иностранного легиона. Вышли персональные книги: «Путь», «Стихи», «Конец Суворова».

В творчестве данного автора на первый план выходит тема трагедии донского казачества и борьбы казаков против большевиков. Красные во время гражданской войны и красного террора уничтожили целые сословия русского общества. Стёрты с лица земли: дворяне, купцы, священники, офицерство, чиновничество. Не избегло этой страшной участи и казачество. Но, если всех убить, кто же останется? Крестьянство и рабочий класс тоже пострадали в кровавой мясорубке братоубийственной распри… И что же мы имеем в сухом остатке, как говорится?..

В его творчестве явственно проглядывает романтика воинского подвига, неравной, но святой борьбы за высокие и вечные идеалы Православия, Самодержавия, Патриотизма. Когда я читаю стихи Николая Туроверова, в моей душе неизменно появляются нотки чего-то бесконечно родного, щемящего, потерянного, отобранного навсегда. «Уходили мы из Крыма… » - это лучшее стихотворение Николая Туроверова. Здесь Николай Николаевич с такой болью, с таким надрывом говорит о уходе своего лирического героя из Крыма в ноябре 1920 года.

Здесь описана история, которая в реальности происходила десятки и, может быть, сотни раз. Даже в советском фильме - «Служили два товарища» - один из главных героев, артиллерийский поручик, которого играет Владимир Высоцкий, с борта корабля сначала пытается выстрелить в своего верного коня, поплывшего вслед за ним. Когда же он чувствует, что не может убить самое дорогое и близкое себе существо, он стреляет в себя… Нечто подобное, видимо, было и у Николая Николаевича Туроверова. Боже, как красиво написано!

.................................................................................................................................................................................................



Стихотворения Николая Николаевича Туроверова


* * *

Эти дни не могут повторяться, -
Юность не вернется никогда.
И туманнее и реже снятся
Нам чудесные, жестокие года.

С каждым годом меньше очевидцев
Этих страшных, легендарных дней.
Наше сердце приучилось биться
И спокойнее и глуше и ровней.

Что теперь мы можем и что смеем?
Полюбив спокойную страну,
Незаметно медленно стареем
В европейском ласковом плену.

И растет и ждет ли наша смена,
Чтобы вновь в февральскую пургу
Дети шли в сугробах по колена
Умирать на розовом снегу.

И над одинокими на свете,
С песнями идущими на смерть,
Веял тот же сумасшедший ветер
И темнела сумрачная твердь.



* * *

На солнце, в мартовских садах,
Ещё сырых и обнажённых,
Сидят на постланных коврах
Принарядившиеся жёны.
Последний лёд в реке идёт,
И солнце греет плечи жарко;
Старшинским жёнам мёд несёт
Ясырка - пленная татарка.
Весь город ждёт и жёны ждут,
Когда с раската грянет пушка,
Но в ожиданьи там и тут
Гуляет пенистая кружка.
А старики все у реки
Глядят толпой на половодье, -
Из-под Азова казаки
С добычей приплывут сегодня.
Моя река, мой край родной,
Моих прабабок эта сказка,
И этот ветер голубой
Средневекового Черкасска.



* * *

Казаков казачки проводили,
Казаки простились с Тихим Доном.
Разве мы - их дети - позабыли,
Как гудел набат тревожным звоном?
Казаки скакали, тесно стремя
Прижимая к стремени соседа.
Разве не казалась в это время
Неизбежной близкая победа?
О, незабываемое лето!
Разве не тюрьмой была станица
Для меня и бедных малолеток,
Опоздавших вовремя родиться?



* * *

…Колокола могильно пели.
В домах прощались, во дворе
Венок плели, кружась, метели
Тебе, мой город, на горе.
Теперь один снесёшь ты муки
Под сень соборного креста.
Я помню, помню день разлуки,
В канун Рождения Христа,
И не забуду звон унылый
Среди снегов декабрьских вьюг
И бешеный галоп кобылы,
Меня бросающей на юг.



* * *

Не выдаст моя кобылица,
Не лопнет подпруга седла.
Дымится в Задоньи, курится
Седая февральская мгла.
Встаёт за могилой могила,
Темнеет калмыцкая твердь,
И где-то правее - Корнилов,
В метелях идущий на смерть.
Запомним, запомним до гроба
Жестокую юность свою,
Дымящийся гребень сугроба,
Победу и гибель в бою,
Тоску безысходного гона,
Тревоги в морозных ночах,
Да блеск тускловатый погона
На хрупких, на детских плечах.
Мы отдали всё, что имели,
Тебе, восемнадцатый год,
Твоей азиатской метели
Степной - за Россию - поход…



ТОВАРИЩ

Перегорит костер и перетлеет,
Земле нужна холодная зола.
Уже никто напомнить не посмеет
О страшных днях бессмысленного зла.
Нет, не мученьями, страданьями и кровью
Утратою горчайшей из утрат:
Мы расплатились братскою любовью
С тобой, мой незнакомый брат.
С тобой, мой враг, под кличкою «товарищ»,
Встречались мы, наверное, не раз.
Меня Господь спасал среди пожарищ,
Да и тебя Господь не там ли спас?
Обоих нас блюла рука Господня,
Когда, почуяв смертную тоску,
Я, весь в крови, ронял свои поводья,
А ты, в крови, склонялся на луку.
Тогда с тобой мы что-то проглядели,
Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:
Не для того ль мы оба уцелели,
Чтоб вместе за отчизну умереть?



Перекоп

Родному полку


1

Сильней в стрёменах стыли ноги,
И мёрзла с поводом рука.
Всю ночь шли рысью без дороги
С душой травимого волка.
Искрился лёд отсветом блеска
Коротких вспышек батарей,
И от Днепра до Геническа
Стояло зарево огней.
Кто завтра жребий смертный вынет,
Чей будет труп в снегу лежать?
Молись, молись о дальнем сыне
Перед святой иконой, мать!


2

Нас было мало, слишком мало.
От вражьих толп темнела даль;
Но твёрдым блеском засверкала
Из ножен вынутая сталь.
Последних пламенных порывов
Была исполнена душа,
В железном грохоте разрывов
Вскипали воды Сиваша.
И ждали все, внимая знаку,
И подан был знакомый знак…
Полк шёл в последнюю атаку,
Венчая путь своих атак.


3

Забыть ли, как на снегу сбитом
В последний раз рубил казак,
Как под размашистым копытом
Звенел промёрзлый солончак,
И как минутная победа
Швырнула нас через окоп,
И храп коней, и крик соседа,
И кровью залитый сугроб.
Но нас ли помнила Европа,
И кто в нас верил, кто нас знал,
Когда над валом Перекопа
Орды вставал девятый вал.


4

О милом крае, о родимом
Звенела песня казака,
И гнал, и рвал над белым Крымом
Морозный ветер облака.
Спеши, мой конь, долиной Качи,
Свершай последний переход.
Нет, не один из нас заплачет,
Грузясь на ждущий пароход,
Когда с прощальным поцелуем
Освободим ремни подпруг,
И, злым предчувствием волнуем,
Заржёт печально верный друг.



Крым

Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня,
Я с кормы всё время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Всё не веря, всё не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь всё плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.



* * *

В эту ночь мы ушли от погони,
Расседлали своих лошадей;
Я лежал на шершавой попоне
Среди спящих усталых людей.
И запомнил, и помню доныне
Наш последний российский ночлег,
- Эти звёзды приморской пустыни,
Этот синий мерцающий снег.
Стерегло нас последнее горе
После снежных татарских полей -
Ледяное Понтийское море,
Ледяная душа кораблей.
Всё иссякнет - и нежность, и злоба,
Всё забудем, что помнить должны,
И останется с нами до гроба
Только имя забытой страны.



* * *

Как в страшное время Батыя
Опять породнимся с огнем,
Но, войско, тебе не впервые
Прощаться с родным куренем!
Не дрогнув станицы разрушить,
Разрушить станицы и сжечь, -
Нам надо лишь вольные души,
Лишь сердце казачье сберечь!
Еще уцелевшие силы, -
Живых казаков сохранять, -
Не дрогнув родные могилы
С родною землею сравнять.
Не здесь – на станичном погосте,
Под мирною сенью крестов
Лежат драгоценные кости
Погибших в боях казаков;
Не здесь сохранялись святыни,
Святыни хранились вдали:
Пучок ковыля да полыни,
Щепотка казачьей земли.
Все бросить, лишь взять молодаек.
Идем в азиатский пустырь –
За Волгу, за Волгу – на Яик,
И дальше, потом – на Сибирь.
Нет седел, садитесь охлюпкой, -
Дорогою сёдла найдем.
Тебе ли, родная голубка,
Впервые справляться с конем?
Тебе ли, казачка, тебе ли
Душою смущаться в огне?
Качала дитя в колыбели,
Теперь покачай на коне!
За Волгу, за Волгу - к просторам
Почти не открытых земель.
Горами, пустынями, бором,
Сквозь бури, и зной, и метель,
Дойдем, не считая потери,
На третий ли, пятый ли год,
Не будем мы временем мерить
Последний казачий исход.
Дойдем! Семиречье, Трехречье –
Истоки неведомых рек…
Расправя широкие плечи,
Берись за топор дровосек;
За плуг и за косы беритесь, -
Кохайте и ширьте поля;
С молитвой трудитесь, крепитесь, -
Не даром дается земля –
Высокая милость Господня,
Казачий престол Покрова;
Заступник Никола-Угодник
Услышит казачьи слова.
Не даром то время настанет,
Когда, соберясь у реки,
На новом станичном майдане
Опять зашумят казаки.
И мельницы встанут над яром,
И лодки в реке заснуют, -
Не даром дается, не даром,
Привычный станичный уют.
Растите, мужайте, станицы,
Старинною песней звеня;
Веди казаку молодица
Для новых походов коня,
Для новых набегов в пустыне,
В глухой азиатской дали…
О горечь задонской полыни,
Щепотка казачьей земли!
Иль сердце мое раскололось?
Нет – сердце стучит и стучит.
Отчизна, не твой ли я голос
Услышал в парижской ночи?


Однолеток

Подумать только: это мы
Последние, кто знали
И переметные сумы,
И блеск холодной стали
Клинков, и лучших из друзей
Погони и походы,
В боях израненных коней
Нам памятного года
В Крыму, когда на рубеже
Кончалась конница уже.
Подумать только: это мы
В погибельной метели,
Среди тмутараканской тьмы
Случайно уцелели
И в мировом своем плену
До гроба все считаем
Нас породившую страну
Неповторимым раем.


Таверна

Жизнь прошла. И слава Богу!
Уходя теперь во тьму,
В одинокую дорогу
Ничего я не возьму.
Но, конечно, было б лучше,
Если б ты опять со мной
Оказалась бы попутчик
В новой жизни неземной.
Отлетят земные скверны,
Первородные грехи,
И в подоблачной таверне
Я прочту тебе стихи.


* * *

Дети сладко спят, и старики
Так же спят, впадающие в детство.
Где-то, у счастливейшей реки,
Никогда не прекратится малолетство.
Только там, у райских берегов,
Где с концом сливается начало,
Музыка неслыханных стихов,
Лодки голубые у причала;
Плавают воздушные шары,
Отражая розоватый воздух,
И всегда к услугам детворы
Даже днем немеркнущие звезды…


Павел Иванов-Остославский


Граф Алексей Константинович Толстой: «Колокольчики мои, цветики степные… »

Это очень нежное в описании природы стихотворение. Автор явно любуется русской степной природой летом. В этом стихотворении граф Алексей Константинович размышляет о судьбах Святой Руси – России. Он говорит здесь о вековечной традиции восточных славян: жить в единой могучей державе, которую они создавали веками. Ещё начиная с возникновения древнерусской государственности все восточнославянские племена стали жить в единой мощной империи - в Святой Руси. Так было и позднее – во времена существования Московского Царства и во времена Российской Империи. Так было и при Советском Союзе, до возникновения которого автор не дожил (и слава Богу! Ведь не известно, что с ним сделали бы большевики!). «Всех его исполнил вид и любви, и страха. На челе его горит шапка Мономаха»,- это, по-моему, главное место в этом стихотворении, это апогей повествования. Автор явно является защитником монархических и традиционалистских принципов русской государственности. Он видит, как родные братья великоросский, малороссийский и белоросский народы кланяются своему Государю – Самодержцу Всея Руси. Звуки, которые свидетельствуют о пире и о единении и укреплении братских уз между братьями, очень не нравятся немцам, туркам и венграм – исконным врагам и соперникам России на мировой политической арене. Это и понятно. Ведь наши заклятые недруги стремятся во что бы то ни стало разъединить наши братские народы. На какое-то время это им удалось. Но, конечно, ненадолго. Россия ещё выживет без других республик, но вот Украина и Белоруссия – навряд. Наши народы и наши республики могут быть сильными и стабильными только при условии своего полного единства. И недаром, идеолог борьбы США против СССР Бжезинский не раз говорил о том, что главная задача Запада разъединить наши народы, таким образом ослабив их. А ещё лучше: натравить русских, украинцев и белорусов друг на друга. Сделать их друг другу злейшими врагами – и тогда задачи мирового закулисья будут выполнены. Но врагам победы над нами не видать!

Само стихотворение по своим художественно-эстетическим качествам является прекрасным. Граф Алексей Константинович – был большой мастер слова!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Тёмно-голубые?
И о чём звените вы
В день весёлый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Конь несёт меня стрелой
На поле открытом;
Он вас топчет под собой,
Бьёт своим копытом.
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Не кляните вы меня,
Тёмно-голубые!
Я бы рад вас не топтать,
Рад промчаться мимо,
Но уздой не удержать
Бег неукротимый!
Я лечу, лечу стрелой,
Только пыль взметаю;
Конь несёт меня лихой,-
А куда? не знаю!
Он учёным ездоком
Не воспитан в холе,
Он с буранами знаком,
Вырос в чистом поле;
И не блещет как огонь
Твой чепрак узорный,
Конь мой, конь, славянский конь,
Дикий, непокорный!
Есть нам, конь, с тобой простор!
Мир забывши тесный,
Мы летим во весь опор
К цели неизвестной.
Чем окончится наш бег?
Радостью ль? кручиной?
Знать не может человек -
Знает бог единый!
Упаду ль на солончак
Умирать от зноя
Или злой киргис-кайсак с бритой головою
Молча свой натянет лук
Лёжа под травою
И меня догонит вдруг
Медною стрелою.
Или влетим в широкий град
Со кремлём престольным.
Слышно улицы гудят
Гулом колокольным
И на площади народ в шумном ожиданье.
Видно с севера идёт
Светлое посланье.
В кунтушах и в чекменях,
С чубами, с усами
Едут гости на конях,
Машут булавами.
И Хозяин на крыльцо
Вышел величаво.
Его светлое лицо
Блещет новой славой.
Всех его исполнил вид
И любви, и страха.
На челе его горит шапка Мономаха.
- Хлеб да соль! Да в добрый час,-
Говорит Державный,-
Долго, дети, ждал я вас
В город православный.
И они ему в ответ:
- Наша кровь едина!
И в тебе мы с давних лет
Чаем господина.
Пуще звон колоколов,
Гусли раздаются.
Гости сели вкруг столов.
Мёд и брага льются.
Этот шум летит на юг
К турке и к венгерцу
И ковшей славянских звук
Немцу не по сердцу.
Гой вы, цветики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Тёмно-голубые?
И о чём грустите вы
В день весёлый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?




ЧЕТЫРЕ СТИХОТВОРЕНИЯ НАТАЛЬИ КИСЛИНСКОЙ

Наталья Кислинская
Краткая биографическая справка.
Кислинская (Ступакова) Наталья Александровна родилась в 1954 году на Сахалине. Отец – старший лейтенант Советской Армии, боевой офицер, служивший в кавалерии, позднее в интендантской службе. Мать – журналист. По материнской линии потомок казанско-чешламских купцов Селивановых. Стихи пишет с детства. Является председателем херсонского литературного клуба «Млечный Путь», лауреатом литературной премии газеты «Моряк», членом жюри Всеукраинской Независимой литературной премии «Арт-Киммерик», членом Международной ассоциации русскоязычных литераторов (херсонским областным вице-председателем), членом Межрегионального союза писателей Украины, членом Конгресса русскоязычных литераторов Украины и Союза писателей Юга и Востока Украины. Член редакционного совета литературного альманаха «Млечный Путь». Автор книги стихов «Дождь на двоих» и многочисленных публикаций в херсонских и всеукраинских изданиях. Является профессиональной художницей, имеющей незаконченное образование по специальности « Классическая живопись». Масляные и акварельные работы Натальи Кислинской широко известны украинским любителям живописи.

Здесь представлены четыре самых блистательных стихотворения херсонской поэтессы Натальи Кислинской. В этих стихах присутствует яркая литературная харизма. Эти стихи пронизаны жаждой любви, острым, горячим ощущением одиночества, ненужности, забытости. Наталья апеллирует к потаённым струнам души. В стихах чувствуется утончённость. Мастерские художественно-эстетические эффекты, присутствующие в этих небольших поэтических полотнах, заставляют читателя вместе с лирической героиней чувствовать щемящее чувство любви. Наталья Александровна – это народный самородок. Её поэзии практически не присущи литературность и академизм. Этим стихам присуща «гранитность», то есть, органическое сочетание жесткой формы и воздушного, как небесный огонь, содержания. Интересно, что поэтические и живописные мотивы творчества Натальи Кислинской часто пересекаются. Женственность и наивность, мечтательность и любование природой, светлая печаль и острая ностальгия по прошлому – вот качества, которые присущи и стихам и картинам данного автора в равной степени. Стихи написаны на едином, мощном энергетическом порыве. Эмоциональный импульс, находящийся в них, заставляет читателя проникнутся исповедальностью и сокровенностью переживаний лирического «альтер-эго» Натальи Александровны. Эти стихи написаны под явным влиянием символоромантизма – литературного течения, которое возникло и сформировалось в русской поэзии на рубеже XX и XXI веков. Я бы эти стихи назвал в прямом смысле слова «гениальными». Как здорово, что со смертью выдающихся мастеров «Серебряного Века» русской поэзии их дело не умерло. Есть такие авторы, как Наталья Кислинская, которые являются прямыми продолжателями дела Александра Блока и Марины Цветаевой.
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Длится наше испытанье –
так из века в век...
Ты мечта и наказанье,
милый человек!
Не хочу терять то чудо,
что в глазах твоих.
Ночь, в которой я не буду,
перельётся в стих...
И подхватит звёздный ветер
наши имена,
Разольётся в лунном свете
песня–тишина.
Вышьет ночь судьбу на пяльцах –
так из века в век.
Мы – два пленника–скитальца,
горький человек.


* * *
Всё разлуки, разлуки… и, кажется, нет им конца…
Как давно, мой любимый, к тебе не склоняла лица,
Не пила из ладоней твоих родниковой воды,
У огня не сидела до первой погасшей звезды.
По обочине лета с тобой не брела не спеша,
Позабыв о земном, не парила в пространстве душа.
Как давно, как давно…я не помню совсем ничего –
Ни дождя, ни рассвета, не помню тебя самого…
Коридоры веков, лабиринты из прожитых лет…
Ни тебя, ни меня в этой загнанной памяти нет.

* * *
Есть тайна у старого дома и сада,
У этой калитки, обвитой плющом.
И шепчутся листья: «Не надо, не надо,
Не надо расспрашивать нас ни о чём».
Там, в лунном пространстве, две легкие тени
Скользят, чью–то память тоской вороша.
Замшелые тянутся к дому ступени,
Парит, замирая от счастья, душа.
Там таинство грусти шагов отдалённых
Застыло в прозрачной ночной тишине,
И нежность двоих безымянных влюблённых
Звездой отразилась в забытом окне.


* * *
Лунные мили и километры,
Память светла.
В таинстве ночи, в шёпоте ветра –
Всплески весла.
В давнем былом и в настоящем –
Видится мне, –
В звёздной гондоле, морем скользящей,–
Мы, как во сне.
Лунный песок, лунная пена,
Лунный прибой…
Не было слаще этого плена,
Где мы с тобой…



ДВУХ СЕРДЕЦ СВЯЩЕННАЯ СТРАНА
Александра Барболина
Краткая биографическая справка.
Барболина (Капран) Александра Сергеевна. Родилась в Суммах в 1966 году. В 1978 году с семьёй переехала в Херсон. Отец – офицер советского военно-морского флота, капитан третьего ранга. Закончила с отличием физико-математический факультет Херсонского педагогического института. Преподаёт математику в высшем училище физической культуры. Является заместителем председателя жюри Всеукраинской Независимой литературной премии «Арт-Киммерик», а также членом Межрегионального союза писателей Украины, Международной ассоциации русскоязычных литераторов и Союза писателей Юга и Востока Украины. Член редакционного совета литературного альманаха «Млечный Путь». Является обладателем почётного диплома для членов жюри премии «Арт-Киммерик» в номинации «Лучший мастер-класс». Является автором сборника стихов «Любовь, как божья благодать». Публиковалась в херсонской областной и всеукраинской прессе.

Творчество Александры Барболиной – это в первую очередь камерная поэзия. Этим стихам присущ высокий уровень литературности, интеллигентности, окультуренности. У неё явно присутствует школа. Училась писать стихи Александра Сергеевна на классических образцах. В первую очередь ей близка Анна Ахматова. В стихах присутствует острое чувство вины, самоотречение, мученичество. В этом, очевидно, сказывается определённое влияние символоромантизма (правого символизма). Александра Барболина – это автор одной темы – темы любви и всего, что связано с этим прекрасным и всеохватным чувством. 99 процентов её стихотворений написаны именно об этом. Александра является сторонницей «чистого искусства», лишенного тем, связанных с грязной политикой, низкой сатирой и трагедией воины и насилия. В некоторых стихах звучат религиозные мотивы. Приглушённые нотки сокровенных религиозных переживаний, лирическая героиня Александры прячет за символами-образами, выдающими влюблённость и восторженность женской души. Когда читаешь стихи данного автора, невольно наворачиваются на глаза всеочищающие слёзы катарсиса – духовного и нравственного очищения искусством. Александра Сергеевна одна из самых признанных поэтесс Херсона. Практически невозможно найти литературный журнал в нашей Новороссии, где бы не было её стихов. Её вклад в русскую культуру Украины значителен. И вклад этот в первую очередь предопределён её литературным талантом и мастерством.
Павел Иванов-Остославский.


* * *

Что же я живу, как будто плачу?
Страх нацелен в сердце, словно нож.
Ни в какое чудо, ни в удачу
Веры в моих мыслях не найдёшь.

Ожидаю ночи, как подвоха,
Завтрашнего утра – как суда.
И привычным стало слово «плохо»,
И безвкусной кажется еда.

На какой из промелькнувших станций
И в какой из миновавших дней
Мои чувства, словно оборванцы,
Распрощались с прелестью своей?

Отчего без смысла и без цели
Длится это серое житьё?
Нежели, Боже, неужели
Это наказание твоё?
* * *

Чертит знак бесконечности ветер.
На лице бесприютности грим.
Ведь в какой-то обыденный вечер
Ты однажды забыл, что любим.

И, немыслимо яркий когда-то,
Стал таким прозаическим свет.
Был ли кто без вины виноватым?
Без вины наказания нет.

Гололёд

Когда зима достигла апогея,
Когда кругом был только голый лёд,
Шёл, о своёй бескрылости жалея,
Ступая робко, жалкий пешеход.
И, Бог свидетель, он казался жалким
Не потому, что падал и вставал,
А потому, что в дней обычных свалке
Лишь в гололёд о крыльях вспоминал.

* * *

Как мы порой глупы и слепы.
Всё спорим, спорим о пустом…
И с нашей жизни жалкий слепок
За жизнь надменно выдаём.

Звучит молитва покаянно.
Её обрубит новый грех.
И в данных Богу обещаньях –
Лишь торг за будущий успех.



* * *

За окном ноябрьский гаснет вечер.
Опустили сумерки вуаль.
Хризантем божественные свечи.
Несказанно светлая печаль.
Не разгадан смысл существованья,
Но звучит гитарная струна…
И в стихах, как прежде, без названья,
Двух сердец священная страна.


* * *

Вновь моя уставшая дорога
Возле церкви тихой пролегла.
Редко вспоминавшая о Боге,
Я забыла, что душа – светла.

И под небом, выцветшим от солнца,
На краю большого пустыря,
Этой церкви крошечной оконца,
Как слепцу – приход поводыря.

Но опять, шагов не замедляя,
Я пройду намеченным путём,
Ничего о вечности не зная,
Грешная, наивная, земная,
Мысли о расплате оставляя –
По привычке старой – на потом.

* * *

Нет преград мечте на белом свете,
Кроме нами созданных оков.
Мы порой талантливы, как дети,
А порой – бессильней стариков.

В нас почти уверенность во взлёте
Спорит с невозможностью летать.
Вечная борьба души и плоти.
И любовь, как Божья благодать.
* * *

Когда горит перед иконой
Тобой зажжённая свеча
И музыкой, давно знакомой,
Молитвы трепетно звучат,
Когда слезы блаженной влагой
Вновь исцеляется душа,
Великим, вечным, высшим благом
Приходит мудрость не спеша…
И понимаешь, как в награду
За боль тревогой сжатых дней,
Что ничего тебе не надо
Без веры и любви твоей.


Людмила Самусёнок, канд. филологических наук, доцент ХГУ.
Специально для сайта «Древо Поэзии».

«Без культа нет культуры» - интервью с поэтом Павлом Ивановым-Остославским.


Здравствуйте, Павел Игоревич!

Здравствуйте, Людмила! Доброго времени суток, уважаемые читатели сайта «Древо Поэзии»!

Скоро 9 мая – праздник великой Победы в Великой войне. Я хочу поздравить всех интернет-пользователей с этим славным днём! Сколько скорби и слёз, сколько страданий и потерь было у нашего народа за время этой войны. Но пришла победа: долгожданная, выстраданная, святая! Нельзя без слёз думать об этом! Скажите, Павел Игоревич, а ведь в Вашей семье было много мужчин, участвовавших в Великой Отечественной войне?

Да, разумеется. Мой отец, оба моих родных деда и несколько двоюродных приняли участие в той войне, были ранены, награждены. Они участвовали в этой трагедии вселенского масштаба, имея разные воинские звания, от рядового до генерал-майора, но все они с самых первых дней войны верили в победу русского оружия.

У Вас есть и стихи, посвящённые той войне?

Да, есть. Вот одно, например.

Артиллеристы

Танки - наши мишени.
Степь черна от брони.
В недорытой траншее
Мы е сержантом одни.

И орудие наше
На пшеничной меже
Бес снарядов, и даже
Без затвора уже.

Среди тел и пожарищ
В смерть войдём мы, как в бой,
Но пока что, товарищ,
Мы живые с тобой.

И сержант виновато
Мне сказал:"Старшина,
Дай-ка, братец, гранату,
Смерть, как жизнь, ведь - одна"...

……………………………………….
……………………………………….

Пламя жаркое люто
Жгло жнивьё средь равнин,
В миг, когда абсолютно
Я остался один...
23.01.2006.

Это перевод из Николая Братана.

Красиво! Но, я думаю, что поздравить Вас можно не только с 68-й годовщиной Победы, но и с присвоением Вам высокого звания «Заслуженный деятель искусств МАРЛ»?

Да, вероятно можно.

Как состоялось награждение? Вас ведь пожаловали не только за прекрасные стихи, но и за литературно-организационную деятельность?

Всё верно. Так и было. Наградил меня Вадим Анатольевич Булатов (Кисляк) – президент Международной ассоциации русскоязычных литераторов, который был избран на эту должность пожизненно. Он приглашал меня приехать в Воронеж, но я по семейным обстоятельствам не смог этого сделать. Поэтому Вадим Анатольевич приехал сам. Он любит путешествовать, тем более, что Украина не является для него чужой. Мы не стали звать на церемонию награждения много людей: боялись провокаций со стороны бандеровцев, но журналисты-представители СМИ, конечно, были. Присутствовали: мой заместитель, члены совета и рядовые члены Херсонского филиала МАРЛ. Вадим Анатольевич наградил некоторых из присутствующих благодарственными грамотами и ценными призами.

Херсонская областная организация МАРЛ добилась в деле пропаганды русской культуры и литературы на Украине значительных успехов. Наша организация является третьей по численности после Киевской и Воронежской. Мы даже опередили Москву!

И сколько у Вас членов, если не секрет?

Совершенно не секрет: 96. Мы постоянно проводим литературные вечера, на которых читаем не только свои стихи, но и произведения великих русских поэтов прошлого. В деятельность Херсонской организации втянуто много людей. Благо, что семена нашей деятельности падают на благодатную почву: в Херсоне почти все жители являются русскими или русскоговорящими людьми, много интеллигенции.

Я знаю, что для российского читателя, может быть, жизнь русских на Украине не очень интересна. Россияне заняты своими заботами. Но Вы всё-таки расскажите о деятельности Вашей организации МАРЛ по спасению русского языка на Украине.

Для русских людей, живущих на Украине, это очень важный вопрос: как сохранить свой язык, свою культуру и национальную самоидентификацию. Международная ассоциация русскоязычных литераторов – это организация во многом русская национальная, имеющая явный традиционалистский и монархический уклон. Мы боремся здесь с галицкими нацистами, которых поддерживает США. Не знаю, насколько уместно на сайте «Древо Поэзии» поднимать политические вопросы, но для нас это важно. Мы боремся за Единую и Неделимую Россию в её исторических границах. Многие наши авторы пишут русские патриотические и монархические стихи и статьи. На Украине, к моему глубочайшему сожалению, 9 мая устраиваются шествия бывших ветеранов УПА и СС – организаций, которые были Нюрнбергским трибуналом признаны преступными. Бывшие солдаты из дивизии СС «Галичина», карательного шуцман-отряда «Нахтигаль» и сапёрно-строительного батальона «Роланд» снова чувствуют себя героями. А в 2012 году во Львове побили ветеранов Великой Отечественной войны. Наших отцов и дедов, которые не жалели сил, здоровья и самой жизни, чтобы защитить нас от фашизма, теперь нагло бьют! Так и хочется спросить тех, кто это делает: «На кого руку подняли, гады фашистские?!» На стариков!!!

Иногда бывает до слёз обидно за наших стариков-ветеранов!..
Скажите, а кто является действительным членом МАРЛ из известных людей Херсонщины?

Есть такие. Это графиня, член Российского Дворянского Собрания Александра Николаевна Доррер (Рагозина), Наталья Кислинская, Александра Барболина, Юрий Несин и некоторые другие достойные литераторы.

Скажите, а в чём специфика МАРЛ. Чем этот союз писателей отличается от других?

Ну, это не совсем союз писателей. В МАРЛ на правах действительных членов входят не только писатели, но и издатели и крупные литературные меценаты. Членами-корреспондентами могут быть распространители литературы и простые любители изящной словесности. Всю эту систему возглавляет, как я уже отметил, Вадим Анатольевич Булатов (Кисляк). Это очень хороший литератор, а кроме того, просто блистательный литературный топ-менеджер. Благодаря отличному подбору кадров и огромной энергии ему удалось создать многотысячную по численности организацию, которая имеет свои филиалы во всех частях света. Самый заслуженный человек в нашей организации – это, конечно, он. И по праву!


Вы человек и в реале и в интернете довольно известный, у Вас много лауреатств самых разнообразных премий и литконкурсов, Вы почётный член МАРЛ. Недавно Вы стали заслуженным деятелем искусств МАРЛ. Это очень высокое звание, сравнимое с аналогичным на Украине или в Российской Федерации! Пожалуй, можно уже говорить о том, что сформировался своеобразный культ личности Павла Иванова-Остославского. Вы согласны с этим мнением?

Нет, конечно! Я же не Сталин, чтобы создавать вокруг себя культ. Хотя, без культа, честно говоря, нет культуры. Если бы в нашей стране не был так почитаем и уважаем Александр Сергеевич Пушкин, был бы он частью нашей культуры, нашего менталитета, нашей жизни, наконец? Конечно, нет. Ну, а вообще, это естественно, что хороших поэтов уважают и чествуют. Например, Константин Симонов или Евгений Евтушенко очень известные и уважаемые люди. Кавалеры орденов и лауреаты премий. И ведь они этого достойны!

Мне больше бы хотелось, чтобы в обществе сформировался не столько культ моей или любой другой литературной личности, сколько культ тех нравственных и эстетических ценностей, которые исповедует моё творчество. Если благодаря моим стихам люди станут тоньше разбираться в поэзии, если они начнут больше любить своё Отечество, если они станут трепетнее и благороднее относиться друг к другу, то тогда цель моего творчества будет достигнута. И большего мне не надо будет. А все видимые и осязаемые награды – это не более, чем приятные и красивые побрякушки… Пусть процветает и богатеет моя духовная и историческая Родина – Россия. А всё остальное приложится.

А как украинские власти смотрят на вашу явно русскую политическую ориентацию? Не обещали Вас как-нибудь наказать?

Нет, пока не обещали. Надеюсь, до этого не дойдёт. Разделить судьбу Николая Гумилёва или Максимилиана Волошина, конечно, почётно, но лучше обойтись без этого…

Расскажите, пожалуйста, о Вашей прозе и публицистике.

Прозы у меня не много. Всего десяток рассказов и одна повесть. Называется «Четыре ангела». Она посвящена судьбе белого офицера, князя Трубецкого, который попал в кровавый водоворот гражданской войны и которому чудом удалось остаться в живых. Ну, а публицистика у меня, в основном, историческая. Но есть, вообще говоря, разная.

В Вашем творчестве, Павел Игоревич, отведено огромное место защите исторической памяти. Вы много пишите о дворянстве, дворянском мироощущении, быте, укладе и менталитете. Вы считаете, что в наше время эти вопросы актуальны?

Да, конечно! Советская власть сделала очень многое, чтобы стереть из людской памяти всё прошлое, что было до неё. Большевики извратили историю, а ведь в ней было много прекрасных, героических и благородных поступков и идей. Русский народ, и выгнал монголо-татар со своей земли, и создал великую мощную державу во времена Ивана Калиты, Ивана Третьего, Ивана Грозного, Петра Великого и Екатерины Второй. И, заметьте, всё это было совершенно без участия коммунистов. Их тогда и в помине не было. Наше прошлое комиссарами было бессовестно оболгано.

Ну, Вы к этому вопросу относитесь личностно. Ведь Ваши предки были дворянами, белыми офицерами, чиновниками.

Да, были. И тем больнее и прискорбнее смотреть мне на поругание большевиками святынь русского народа, которые составляли основу нашей духовности веками.

А какие у Вас самые любимые стихи? Я имею ввиду, сочинённые Вами же.

Например вот эти:


В бою кровавом сломан мой эсток,
Я окружён врагом со всех сторон -
Моей безумной жизни вышел срок,
Увы, коротким оказался он.

Своих врагов я ни боюсь не чуть,
Смерть для меня ничтожнейший пустяк.-
Пусть недруги мою отметят грудь,
Хоть тысячью своих подлейших шпаг.

Что мне борьба - я дьявольски устал,
Мне безразличны долг, отвага, месть:
Я пренебрег началом всех начал,
Я позабыл про родовую честь!

Я соучастник авантюрных дел:
Дуэлей, кутежей, побоищ, драк,
Я совершал ужасный беспредел,
Быв главарём разбойничьих ватаг.

Не раз клинок я обнажал за трон,
В бою был безрассуден и жесток,
Так что и люди будущих времён
Едва ль забудут грозный мой эсток.

Отмечен разным мой кровавый путь:
Я мятежей участник, и не зря
Соперников хотел я оттолкнуть,
Чтоб самому влиять на короля.

Меж нами шла упорная борьба.
Коварством часто разрешал я спор
И древний щит фамильного герба
Не раз мог треснуть, не снеся позор.

Но всё, же не всегда таким я был,
Ведь и любовь жила в душе моей.
Когда-то в детстве нежно я любил,
Я всех людей любил, любил людей…

Во цвете нежных отроческих дней
Был ни солдат я, а творец, поэт,
Я благородство воспевал Вандей,
Которых ненавидел целый свет.

Я упивался благодатью муз,
Я укреплял всегда, как только мог,
С посланницами бога свой союз,
Пока не вышел срок, не вышел срок…

Но вышел срок: в стране переворот -
Разбит в осколки королевский трон
И мой несчастный, обедневший род
Был тут же новой властью истреблён.

Увы, из рода ни одна семья
Не выжила, но я лишь выжить смог.
Смерть, голод и войну изведал я,
И ненавистью горькой я истёк.

Я взял фамильный дедовский клинок
И дом покинул. Ненависть свою
Уже тогда я обуздать не мог,
И я её растрачивал в бою.

Я разрушал деревни, города,
Мои бойцы рекою лили кровь.
С тех пор не вспоминал я никогда,
Ни дом, ни муз, ни детскую любовь,

Я полюбил войну, привык к войне,
И, хоть был всё же восстановлен трон,
Считал я, что король никто: в стране
Установился только мой закон.

Я жил, как герцог, как владетель жил.
Чего ни делал только я - бог весть,
Но я забыл, о главном я забыл,
Что у меня есть родовая честь.

Но вот возмездье - есть на свете Бог:
Для глаз моих Господин свет померк,
Я в западне, изломан мой эсток,
И в грудь мне смотрит вражеский фламберг.

Насквозь вошёл извилистый клинок.
Остановилась жизни круговерть.
Меня неслышно призывает Бог,
Даруя мне спасительную смерть…



Натали Ахундовой

Твой образ жизни мне весьма знаком.
И у меня от боли в горле ком,
И я живу в страданье и в тоске
По чести, вере, дружеской руке,
И мне невыносимо тяжело
Идти войной на человечье зло,
И, подлецов не побеждая рать,
От боли и бессилья умирать...
Я отношений чистый идеал
Из давних лет совсем другой впитал,
Не тот, что ныне "мировой торгаш"
Нам навязал, впадая в наглый раж,
А тот, что, как божественный завет,
От предков взял тому ни мало лет.
О благородстве, славе и любви
В моём саду мне пели соловьи,
Но сад сожжён и соловьёв уж нет,
И чёрным стал когда-то белый свет...



Я отказался от своей природы,
И впредь не homo sapiens - теперь
Я существо неведомой породы -
Доселе неоткрытый, странный зверь.

Я от людей ушёл в глухие дебри -
В леса, в тайгу, в непроходимость чащ,
Туда, где обитают злые вепри,
Где волчий вой до смерти леденящ.

Людей презрел я, в них увидя злое,
Хоть сам был человеком я - но вот,
Стал зверем - так пускай лесная хвоя
Меня от них навеки сбережет.

И я живу в лесу: звероподобен,
Клыкаст, горбат, с рогатой головой
И рык мой громогласен и утробен,
Как у чудовищ эры Мезозой.

Пусть в облике живу я монстра злого
И пусть мой вид вперёд на сотни дней
Отпугивает от меня такого
Моих давнишних родичей - людей.

Но облик мой, свирепый и кошмарный,
Утрачиваться будет и придет
Ему на смену светло-лучезарный
Один лишь раз в году: под Новый год.

И совершится в дебрях наважденье,
Там будет бал предвечной красоты:
Заблещут чудно дикие растенья,
Дурманящие травы и цветы.

И древни свои покинув схроны,
В сообществе волков, оленей, лис
Ко мне на бал вдруг явятся Грифоны
И с ними светозарный Василиск.

Они возьмут серебряную лиру,
И дрогнет струн певучих череда
И, слушая, возрадуюсь я миру
Так, как пожалуй больше никогда.


Родила мне женушка,
Как сама, точ-в-точ,
Маленькое Солнышко-
Александру-дочь.

Хоть и к маме ближе
По чертам лица,
Норовом, предвижу,
Дочь пойдет в отца.

Смотрит дочь часами
На портрет, где в ряд
Бравые, с усами
Прадеды стоят.

От хандры и стрессов
Средства лучше нет,
Чем краса эфесов,
Шпор и эполет.

Но от мамы, все же,
Дочь возьмет сполна:
Нежной будет тоже,
Тонкой, как она.

Дочку мать прилежно
Выучит всему -
Много знать полезно
Женскому уму.

Зная мира тайны,
Страсти и грехи,
Будет ни случайно
Сочинять стихи. 02.-03.09.2006.


У Вас в самом деле есть дочь?

Давайте, Людмила, это останется моим маленьким секретом. Художника должна окружать некоторая таинственность. Разве не так?

Я с Вами согласна.
Что Вы хотели бы на прощанье пожелать посетителям литературного сайта «Древо Поэзии»?

Будьте здоровы и счастливы! А ещё любите читать хорошие стихи и хорошую прозу. Это Вам поможет в жизни. Бывают случаи, когда мудрая книга становится самым лучшим другом.

Всё верно.

03.05.2013. Херсон.



КАВАЛЕРСТВЕННАЯ ДАМА БЕЛОГО ПЕРА – Марина Цветаева.

О творчестве Марины Цветаевой когда-то я разговаривал с одним херсонским поэтом. Звали его Владимир Плоткин. Неплохой был поэт, еврейский… Так вот: он мне сказал, что не знает Марину Ивановну в качестве белогвардейской поэтессы, она ему, мол, знакома только как поэтесса, писавшая о любви. И вот я подумал: а может быть ещё кому-то Цветаева известна в каком угодно качестве, только не как блистательная белогвардейская писательница? По сему, вот Вам, уважаемые читатели сайта «Древо Поэзии» новая статья: «КАВАЛЕРСТВЕННАЯ ДАМА БЕЛОГО ПЕРА – Марина Цветаева».

Марина Ивановна по своему литературному стилю совершенно не похожа на других авторов Серебряного Века. Она писала очень гордые, порой мужественные стихи, жесткие, почти мужские. На её стихах я учился писать. Марина Ивановна дала мне как поэту очень многое. И недаром, я считаю её своей литературной матерью. Марина Ивановна имела много поэтического и гражданского мужества писать гордые, почти высокомерные стихи. Она публично гордилась своим аристократическим происхождением, ведь её отец был действительный статский советник, что приравнивалось к генерал-майору. Она была потомственной дворянкой Российской Империи. Она никогда не боялась это подчёркивать на людях. В этом и состоит истинный аристократизм: когда надо, напомнить людям, что ты с ними не коровье удобрение в деревне разгружал. Если некоторых отдельно взятых пролетариев не поставишь на место, потом они обнаглеют пуще прежнего. Она это прекрасно знала. Мягкая, псевдо-интеллигентная манера скрывать своё аристократическое происхождение появилось у дворян в России как раз во время революции. Либерально-демократическая пропаганда постаралась. СМИ навязывали всему обществу, в том числе и дворянам, что быть аристократами не красиво, не это поднимает в высь, как говорится. Ну, если не это, тогда что? Репаные пятки и щербатый нос – признаки хорошего тона и хорошего человека? Марина Ивановна не боялась воинствующих хамов, которые могли её заклеймить позором по самым надуманным обвинениям. Марина Цветаева гордо несла по жизни славное имя русской дворянки.

Один из важнейших творческих инструментов для автора - это ассоциативность. Приём ассоциативности очень присущ поэтам-символистам. В данной подборке представлены одни из самых гениальных стихотворений автора. Первое стихотворение «Из строгого, стройного храма… ». В 8 строчках поместилась история всего 20 века. Это стихотворение является ключом к пониманию революции и гражданской войны в России. И в наше время Свобода и Демократия – это две продажных девки Запада, которых Америка (всемирная бандерша) привела в наш дом, чтобы они нагло развратничали и качали права. Второе стихотворение «Голубые, как небо, воды… » мне нравится своей техничностью, своим мастерством. В третьем стихотворении «Есть в стане моём офицерская прямость… » блистательно показана психология офицера-фронтовика. Стихотворение написано с большим достоинством, с честью и мужественностью. Цветаева мастерски перевоплотилась в мужчину, в офицера. Психология офицерства ей была прекрасно известно, ведь её муж был офицер. Однако, русская литература знает и прямо противоположные блестящие стихи, в которых автор-мужчина берёт на себя роль женщины. Вспомните стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «Казачья колыбельная песня» (Спи, младенец мой прекрасный… ). Что ж, недаром, поэт часто сравним с актёром, играющим на подмостках различные роли. Хороший актёр, так же, как и хороший поэт, умеет сыграть всё. «Я с вызовом ношу его кольцо… » - это стихотворение истинно рыцарской поэзии, написанной женщиной. Гордая и мужественная душа! Мне очень нравится стихотворение «Поступью сановнически гордой… » - это гениальный пример аристократической поэзии. Автор является аристократкой до мозга костей. Стихотворение написано на противопоставлении. Сначала поэтесса показывает свою лирическую героиню гордой и высокомерной, утончённой и благородной, высокопставленной и неприступной, но потом выясняется, что тот орден Льва и Солнца, который она получила от самого Бога, это лист кленовый. То есть поэтесса этой коллизией как бы говорит: «Истинный орден это лист кленовый, в котором ты способен замечать божественную красоту и изящество». Только этот подарок, полученный от Бога, лирическая героиня и ценит. И недаром старые графини и княгини учат своих внуков: «Излишняя тяга к материальным благам – признак низкого происхождения». Марина Цветаева доказала эту окскому на примере своего стихотворения. Кстати, на счёт ордена Льва и Солнца. Сначала я думал, что это просто очень красивая метафора, но потом, порывшись в геральдических источниках, я узнал, что такой орден действительно существовал. «Орден Льва и Солнца» - это одна из высших наград Персии в 19 веке.

Самой Марины Цветаевой уже давно нет, но жива память о ней и живы мы с Вами, читатели. И я хочу пожелать нам всем, чтобы литературная слава этой восхитительной поэтессы жила в веках. Марина Ивановна, живите вечно в умах и сердцах своих благодарных читателей и последователей!
Павел Иванов-Остославский.

* * *

Из строгого, стройного храма
Ты вышла на визг площадей...
— Свобода! — Прекрасная Дама
Маркизов и русских князей.

Свершается страшная спевка, —
Обедня еще впереди!
— Свобода! — Гулящая девка
На шалой солдатской груди!

26 мая 1917


* * *

Голубые, как небо, воды,
И серебряных две руки.
Мало лет — и четыре года:
Ты и я — у Москвы-реки.

Лодки плыли, гудки гудели,
Распоясанный брел солдат.
Ребятишки дрались и пели
На отцовский унылый лад.

На ревнителей бога Марса
Ты тихонько кривила рот.
Ледяными глазами барса
Ты глядела на этот сброд.

Был твой лик среди этих, темных,
До сиянья, до блеска — бел.
Не забуду — а ты не вспомнишь —
Как один на тебя глядел.

6 июня, 1917

Есть в стане моем -- офицерская прямость,
Есть в ребрах моих -- офицерская честь.
На всякую муку иду не упрямясь:
Терпенье солдатское есть!

Как будто когда -- то прикладом и сталью
Мне выправили этот шаг.
Недаром, недаром черкесская талья
И тесный ремeнный кушак.

А зорю заслышу -- Отец ты мой родный!
Хоть райские -- штурмом -- врата!
Как будто нарочно для сумки походной --
Раскинутых плеч широта.

Всe может -- какой инвалид ошалелый
Над люлькой мне песенку спел...
И что -- то от этого дня -- уцелело:
Я слово беру -- на прицел!

И так мое сердце над Рэ-сэ-фэ-сэром
Скрежещет -- корми -- не корми! --
Как будто сама я была офицером
В Октябрьские смертные дни.

Сентябрь 1920


Об ушедших -- отошедших --
В горний лагерь перешедших,
В белый стан тот журавлиный --
Голубиный -- лебединый --

О тебе, моя высь,
Говорю, -- отзовись!

О младых дубовых рощах,
В небо росших -- и не взросших,
Об упавших и не вставших, --
В вечность перекочевавших, --

О тебе, наша Честь,
Воздыхаю -- дай весть!

Каждый вечер, каждый вечер
Руки вам тяну навстречу.
Там, в просторах голубиных --
Сколько у меня любимых!

Я на красной Руси
Зажилась -- вознеси!

Октябрь 1920




С.Э.


Я с вызовом ношу его кольцо
-- Да, в Вечности -- жена, не на бумаге.-
Его чрезмерно узкое лицо
Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно -- великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза -- прекрасно-бесполезны! --
Под крыльями распахнутых бровей --
Две бездны.

В его лице я рыцарству верна.
-- Всем вам, кто жил и умирал без страху.
Такие -- в роковые времена --
Слагают стансы -- и идут на плаху.

Коктебель, 3 июня 1914



Поступью сановнически -- гордой
Прохожу сквозь строй простонародья.
На груди -- ценою в три угодья --
Господом пожалованный орден.

Нынче праздник слуг нелицемерных:
Целый дождь -- в подхваченные полы!
Это Царь с небесного престола
Орденами оделяет -- верных.

Руки прочь, народ! Моя -- добыча!
И сияет на груди суровой
Страстный знак Величья и Отличья,
Орден Льва и Солнца -- лист кленовый.

8 октября 1918. Сергиев день
«В зале» и «Если душа родилась крылатой… » Марины Цветаевой.
Данные стихи – являются одними из моих самых любимых. Здесь выдающаяся поэтесса нарисовала мистическую и очень красивую картину детских фантазий и грёз. Зеркала мистически настроенными людьми издревле считались некими дверьми, через которые можно входить в потусторонние волшебные миры. Стихотворение «В зале» написано чисто в символистской манере. В данном стихотворении Марина Ивановна предстаёт перед своими читателями и почитателями как мастер, совершенно не чуждый символизма, воспевания загадочности и непостижимости этого мира. «Уходят в себя зеркала» - прекраснейшая, красивейшая метафора! Как жаль, что не я являюсь её автором!

Стихотворение «Если душа родилась крылатой… » - является гениальной нравственной доктриной, сформулированной всего лишь в шести строчках (!!!). Если человек рожден истинным поэтом, что ему жизненные беды и невзгоды?! Он выполняет Божью миссию на этой земле, поэтому текущий кран или перегоревшая лампочка – это для него сущие пустяки. Пусть такими мелочами озаботятся обыватели. Истинный поэт стоит несоизмеримо выше этого!

Настоящий художник должен озаботиться страданиями простых людей. Он должен всегда стоять на стороне слабого, беззащитного и угнетённого. Что ему хоромы и что хаты? Дух веет, где хочет и как хочет: он не скован тяжкими оковами материи. Настоящего мастера люди будут помнить бесконечно долго за то, что он «чувства добрые лирой пробуждал» и за то, что сострадал обездоленным. Именно такими великими мастерами и были Александр Сергеевич Пушкин и Марина Ивановна Цветаева!

А вот «письмэнныки» на бандеровской Украине не интересуются судьбами своих соплеменников, их горестями, радостями и заботами. Местным рабоче-крестьянским бумагомарателям лишь бы только пролезть на тёпленькие местечки и нахапать себе денег побольше. Сейчас в Малороссии господствует идеология Большого Хапка и Великой Халявы. Прикормленные Западом, многие из них готовы служить своим заокеанским хозяевам, готовы пресмыкаться перед гомосексуальными мракобесами Америки и Евросоюза. Европа и США – это страны, где господствует биологическое вырождение. Там власть захватили гомосексуалы. Так не уже ли же мы с Вами – нормальные русские люди – будем преклоняться перед Содомом и Гоморрой? Никогда!!! Никогда не будет этого!!! В наше время Россия самым Богом призвана быть столпом истинных, консервативных ценностей: православия, монархизма, гетеросексуальности. Жить надо по Домострою и по тем священным для нас нравственным и эстетическим ценностям, которые оставили нам наши предки: биологические, духовные и литературные.

Русские люди, не верьте тому, что говорят о великих наших художниках некоторые гомосексуальные оборванцы. Это страшное отродье готово очернить наши святыни! Non turbare circulum meos! Не трогай мои святыни – говорили древние мудрецы! Наши прекрасные Пётр Ильич Чайковский и Марина Ивановна Цветаева всегда были глубоко порядочными и честными людьми. А кроме того – гениями! Это западное отрепье хочет, ошельмовав их, выбить у нас из под ног нравственные и идеологические опоры. Наша культура всегда развивалась исключительно гетеросексуалами. И именно поэтому русское искусство ценится во всём нормальном, ещё не сошедшем с ума мире чрезвычайно высоко. Это западное искусство двигали бог весть какие отщепенцы. У них даже мэр Парижа «голубой»! Это ли не издевательство над вековечными христианскими устоями не только католицизма и протестантизма, и православия! Россия – является последней твердыней здравого смысла и порядочности! Я в это свято верю!!!
Павел Иванов-Остославский.


«В зале».
Над миром вечерних видений
Мы, дети, сегодня цари.
Спускаются длинные тени,
Горят за окном фонари,
Темнеет высокая зала,
Уходят в себя зеркала...
Не медлим! Минута настала!
Уж кто-то идет из угла.
Нас двое над темной роялью
Склонилось, и крадется жуть.
Укутаны маминой шалью,
Бледнеем, не смеем вздохнуть.
Посмотрим, что ныне творится
Под пологом вражеской тьмы?
Темнее, чем прежде, их лица, -
Опять победители мы!
Мы цепи таинственной звенья,
Нам духом в борьбе не упасть,
Последнее близко сраженье,
И темных окончится власть.
Мы старших за то презираем,
Что скучны и просты их дни.
Мы знаем, мы многое знаем
Того, что не знают они!

* * *
Если душа родилась крылатой —
Что ей хоромы — и что ей хаты!
Что Чингис-Хан ей и что — Орда!
Два на миру у меня врага,
Два близнеца, неразрывно-слитых:
Голод голодных — и сытость сытых!








«В недобрый час я взял жену… » Роберт Бернс (Самуил Маршак).

Данное стихотворение на русском языке стало плодом «соавторства» Роберта Бернса и Самуила Яковлевича Маршака. Первый написал это стихотворение на английском языке, второй же его перевёл на русский. Поэты изобразили в нём трагикомическую историю о интеллигентном муже-тихоне и грубой жене, которую простой народ назвал бы «бой-баба». Стихотворение было написано во второй половине 18 века, а переведено во второй половине 20-го, однако оно как нельзя кстати подходит для вдумчивого прочтения людям нашего времени. Оно продолжает быть актуальным благодаря тому, что мировой феминизм поднял сейчас свою змеиную голову. Вселенская феминистическая гадюка кусает в наше время многих мужчин, особенно интеллигентов. Мне кажется, что в Малороссии феминизм лёг на благодатную генетическую и ментальную почву. Дело в том, что украинцы несколько в большей степени, чем русские являются потомками сарматов – народа, в котором во времена европейского средневековья господствовали матриархальные отношения. Сарматские женщины всегда имели крутой нрав, были властолюбивыми хозяйками в своей семье (помните, Гоголевскую Солоху?). Мужчины у сарматов были на вторых ролях. Однако, матриархат является признаком глубокой неразвитости материальной и духовной культуры племени. Женщины, особенно женщины-руководители, всегда тянут назад. Они имеют архаичное и несамостоятельное мышление. Мне хорошо известно, что такое женщина-руководитель в организации. Когда-то я работал в школе, где директором была женщина. Я членствовал в литературных организациях, в которых главными были женщины. У женщин совершенно иной стиль руководства, чем у мужчин. У них процветает фаворитизм, интриги, закулисные манёвры, болтовня по поводу и без, наговоры, а так же сцены в «пастельных» тонах… Женщина-руководитель, как правило, гораздо больше умеет разрушать коллектив и уничтожать производство, чем делать что-либо конструктивное. Моя собственная супруга, когда стала председателем литературного клуба, имела около двадцати авторов в подчинении. Когда клуб развалился по её вине, в нём осталось три человека, включая её саму…

Феминизм и «розово-гулубая» экспансия – это попытка идеологического подчинения нашего народа. Запад против России проводит политику идейной интервенции. Он хочет вовлечь нашу страну в свою убежденческую орбиту для того, чтобы потом править нами. Гей-лесбийская пропаганда – это оккупация наших умов и сердец – самая страшная разновидность оккупации… Гомосексуальные и феминистические «игры» приводят к вырождению и уничтожению нации.

Что же вообще такое женщина? Оооо – это очень интересная и сложная штука! Её можно изучать до бесконечности. Но, знания нужны не ради самых знаний (хотя, конечно, познавать мир всегда интересно!), а ради того, чтобы проанализировать их и сделать соответствующие выводы, которые потом должны стать основой практики. Ибо, как говорили древние: «Практика – критерий истины».

В разговор о стервозной бой-бабе хорошо вписывается тема абортов. Среди моих знакомых есть много мужчин, которые очень любят детей. Однако, людьми, которые не очень любят детей, почему-то всегда оказываются их жёны… Не странно ли?! Ведь у женщины материнский инсктинт должен быть развит как будто бы в большей степени, чем у мужчин инсктинт отцовства. Ан нет…

Дорогие мужчины, – читатели прекрасного сайта «Древо Поэзии», хочу вас спросить: сколько каждый из вас убил в своей жизни людей? Не одного!? Так… А сколько людей убила за всю жизнь среднестатистическая женщина? Много. Может быть 5, а может 10, а может даже 100… Она их убила благодаря абортам. Не страшно ли это: женщина убивает находящегося в собственной утробе живого ребёнка!!! Своё собственное, даже не чужое дитя, которое совершенно не причинило ей никакого зла, не стало её врагом или недоброжелателем! Вот, что меня всегда ужасало. А мужчины убивают людей только в военное время, только те из них, кто стал фронтовиком. А вы спросите у боевых солдат и офицеров, у ветеранов Великой Отечественной или Афганской войны, сколько каждый из них убил на фронте врагов? Я уверен, что подавляющее большинство вам скажет об очень скромном количестве. Я когда-то спросил у своего отца-фронтовика: «Папа, а сколько ты убил немцев на войне?». И он мне ответил: «Не знаю… Может ни одного, а может несколько десятков… Я не знаю, кого и как убивали мины, которые я ставил. А сколько фашистов я убил из карабина?.. Не знаю… ». То есть, что получается: каждая женщина убивает за свою жизнь столько собственных детей, сколько их убивает солдат-фронтовик в военное время. В мирное время мужчины вообще никого не убивают. Так кто же добрее? Кто же благороднее: мужчина или баба, которая обществом считается верхом доброты и красоты?! Притом, заметьте, дорогой читатель, что мужчина в бою не может не убить. Если не убьёт он своего врага, убьют его. Он поставлен перед выбором ценой в его собственную жизнь. Выбор сверхважный и сверхдорогой… А женщину, как правило, никто не заставляет совершать аборт. Она сама становится на путь убийства и преступления… Она сама уничтожает собственных же отпрысков… Вот, где коренится истинное преступление против своей собственной семьи, своего народа и государства!!! Баба, убивающая детей, является первейшей пособницей врага! Я прекрасно помню, как в начале 90-х годов прошлого века на Украине соответствующие грантоедные организации распространяли презервативы миллионными тиражами. К этим изделиям из резины прилагались листовки, в которых подробно объяснялось, почему надо предохраняться от абортов, почему быть беременной и родившей женщиной это не круто, не клёво и не прикольно. На многих 16-20 летних девушек это действовало. И недаром, поколение, которое родилось на стыке 70-х и 80-х годов мы называем «потерянное поколение». Оно действительно потерянное: нравственно, морально и, даже, физически… Вот так прогнивший Запад пытается уничтожить русский народ. Так Евросоюз и США ведут войну против России на всех фронтах: на идейном, гендерном, биологическом.

Мне всегда безумно жаль детей, убитых в своей утробе человеческими самками!!! Я хотел бы посвятить данную статью всем уничтоженным на необъявленной войне против русского народа ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЗАРОДЫШАМ И ИМБРИОНАМ. Пусть этим маленьким ангелочкам земля будет пухом!
Павел Иванов-Остославский.


* * *
В недобрый час я взял жену,
В начале мая месяца,
И, много лет живя в плену,
Не раз мечтал повеситься.

Я был во всем покорен ей
И нес безмолвно бремя.
Но, наконец, жене моей
Пришло скончаться время.

Не двадцать дней, а двадцать лет
Прожив со мной совместно,
Она ушла, покинув свет,
Куда - мне неизвестно...

Я так хотел бы разгадать
Загробной жизни тайну,
Чтоб после смерти нам опять
Не встретиться случайно!

Я совершил над ней обряд -
Похоронил достойно.
Боюсь, что черт не принял в ад
Моей жены покойной.

Она, я думаю, в раю...
Порой в раскатах грома
Я грозный грохот узнаю,
Мне издавна знакомый!


«В шапке золота литого… » Или почему я люблю президента Путина. Взгляд с Украины.

Президента России Владимира Владимировича Путина на Украине любят многие. В первую очередь, конечно, это этнические русские люди, живущие там. Но, в категорию симпатиков Владимира Владимировича входят и те, кто видит разницу в уровне жизни на Украине и в России и те, кто мыслит по-государственному. Различия между двумя нашими странами видны невооружённым взглядом. За ними можно наблюдать даже просто сидя перед телевизором. Новостийные программы России и Украины отличаются, как небо и земля. В Российской Федерации постоянно происходит что-то хорошее: то новый жилой микрорайон выстроили, то завод восстановили, то гидроэлектростанцию отремонтировали. Постоянно различные труженики всенародно докладывают о сдаче урожая в закрома Родины. На Украине ничего такого нет. Здесь ничего не строится, квартиры ветеранам войны не даются, предприятия не восстанавливаются. В украинских новостях говорится только о несчастных случаях, массовых стихийных бедствиях, да ещё о том, что галицкие фашисты отпраздновали на правах государственного праздника очередную годовщину со дня рождения Степана Бендеры или Коновальца и Мельника с Шухевичем на худой конец… На Украине проводятся во Львове какие-то пивные фестивали. Все хотят знать: кто на сей раз упьётся до свинячего визга… Проводят всякие гуцульские этно-выступления, на которых вуйки, живущие на полонынах, достают свои трембиты и, разодевшись в кентари, дудят на весь околоток, что есть мочи… Галичане – это титульная нация в современной Украине, носители фашистской идеологии и исторической памяти о великом благодетели всех «настоящих» украинцев… о Адольфе Гитлере… Портреты германского фюрера вместе с портретами Бандеры убираются в рушныки и ставятся в доме в красный угол вместе с иконами… «Такая у них доля… », как сказал бы на моём месте Шевченко… А в России ничего этого нет. Там руководит Владимир Путин – человек, который поднял страту почти из руин после горбачёвской и ельциновской деятельности. Путин остановил войну в Чечне, он поднял прожиточный уровень россиян в несколько раз. Из нищей страны, в которой правили серые кардиналы на подобии Березовского, Россия превратилась в мощного регионального лидера с зажиточным населением. А Украина за последние 25 лет только ещё больше обнищала. Украина – это квази-государство, протекторат США. В этом и кроятся причины её слабости, вымирания её народа и упадка культуры. Все президенты Украины до Януковича – это губернаторы, поставленные на должность Госдепом. А Владимир Владимирович – это самодостаточный талантливый политик, который не кланяется Западу и поступает так, как подсказывают ему совесть и разум. Президент Путин – это символ Российской Государственности. Он создаёт Таможенный Союз, а это первый шаг на пути воссоздания Советского Союза, а, может быть, Российской Империи. Это уж как кому больше нравится.

Мне кажется, что Владимир Владимирович в какой-то мере берёт пример с Императора России Александра Благословенного, который показал всему миру, что с Россией и её народом лучше не заигрывать. Даже Наполеон Бонапарт, который привык купаться в лучах всеевропейской славы, был Александром низвергнут со своего самозваного трона. И во Франции воссияла историческая справедливость: власть себе вернули Бурбоны в лице Людовика Восемнадцатого. Эпизоду борьбы Александра Первого и Наполеона посвящено стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова. Если примерить образ старого русского великана из этого стихотворения на Владимира Путина, можно сказать, что его противник – это образ собирательный. Его враг – это, и неустроенность российской жизни со времен Ельцина, и кавказские террористы, подвергающие смертельной опасности всю Россию, и различные секс-меньшинства, стремящиеся сломить хребет российской государственности идеологически. Владимир Путин всем им успешно противостоит. Он улыбается им «улыбкой роковою», и враги понимают, что с Россией лучше не шутить… Как бесславно упал на далёкие земли острова Святой Елены Наполеон, так же рухнут за неведомые горизонты все недруги русского народа, а президент России Владимир Путин войдёт в историю человечества, как ещё один собиратель русских земель, как блистательный политик и государственный деятель, близкий по своему значению к Петру Великому и Екатерине Второй. Я в это свято верю!!!
Павел Иванов-Остославский.

Краткий словарь диалектизмов.
Вуйки – западные украинцы, которые генетически больше даки или карпы, чем славяне. Живут в отдалённых горных селениях в Карпатах. Занимаются преимущественно крестьянским и мелко-ремесленническим трудом. Являются носителями галицко-фашистской идеологии. Сейчас во Львове и в Киеве они заняли господствующее положение.
Полонына – ущелье.
Рушнык – полотенце, часто применяемое в ритуальных целях.
Кентарь – жилетка мехом наружу, которую носят мужчины – жители Карпат. Кроме вуек, кентари носят так же румыны, венгры, поляки и некоторые другие народы в качестве этнографической одежды.

* * *
В шапке золота литого
Старый русский великан
Поджидал к себе другого
Из далеких чуждых стран.

За горами, за долами
Уж гремел об нем рассказ;
И померяться главами
Захотелось им хоть раз.

И пришел с грозой военной
Трехнедельный удалец,
И рукою дерзновенной
Хвать за вражеский венец.

Но улыбкой роковою
Русский витязь отвечал:
Посмотрел - тряхнул главою...
Ахнул дерзкий - и упал!

Но упал он в дальнем море
На неведомый гранит,
Там, где буря на просторе
Над пучиною шумит.
«Василий Тёркин» Александра Трифоновича Твардовского.
Здесь я хотел бы представить читателям прекрасного сайта «Древо Поэзии» поэму Александра Твардовского «Василий Тёркин». Эта поэме является энциклопедией русской фронтовой жизни, подобно «Евгению Онегину», который был энциклопедией русской дворянской жизни времён Пушкина. С главным героем в данной поэме происходят самые различные события. Автор показал себя истинным мастером. Он написал интересно и свежо о жизни простого солдата Василия Тёркина. Это произведение является своего рода гимном русскому солдату и русскому оружию.

В отрывке, представленном здесь, изображён эпизод переправы русской пехотной колонны через реку зимой. Вот так примерно в марте месяце форсировал Одер мой отец – простой солдат-сапёр. Кюстринский плацдарм… Сколько было с ним связано воспоминаний… сколько слов радости и горя, надежд на скорую победу и кровью добытых пядей земли, освобождённой от немецко-фашистских захватчиков…

Интересно, а если бы солдаты-победители знали тогда о том, что пройдёт каких-то 50-60 лет и освобождённая ими Украина вновь покроется знамёнами со свастикой и бывшие головорезы из дивизии ваффен-СС «Галичина» снова будут кричать «Хайль Гитлер!!!», вскидывая руки в нацистском приветствии? Чтобы они испытали, чтобы поняли?.. Может быть, русские бойцы тогда ещё тщательнее очищали бы родную землю от гитлеровской заразы, от коричневой чумы, которая своей чёрной моровой язвой вновь покрывает Малороссию?!

Но у нас с вами есть прекрасное противоядие против фашистской чумы. Мы должны воспитывать в себе имперское сознание, чувство чести и собственного достоинства. Во времена русских императоров не было фашизма и нацизма. Не было и большевизма. И людям жилось хорошо. Нас спасут только традиционные русские ценности: православная вера, монархизм, приверженность семейному консервативному укладу. И тогда у нас всё будет хорошо!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда...

Кому память, кому слава,
Кому темная вода,-
Ни приметы, ни следа.

Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лед,
Погрузился на понтоны
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошел. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.

Как плоты, пошли понтоны,
Громыхнул один, другой
Басовым, железным тоном,
Точно крыша под ногой.

И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свой ребята
Сразу - будто не они,

Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:
Как-то все дружней и строже,
Как-то все тебе дороже
И родней, чем час назад.

Поглядеть - и впрямь - ребята!
Как, по правде, желторот,
Холостой ли он, женатый,
Этот стриженый народ.

Но уже идут ребята,
На войне живут бойцы,
Как когда-нибудь в двадцатом
Их товарищи - отцы.

Тем путем идут суровым,
Что и двести лет назад
Проходил с ружьем кремневым
Русский труженик-солдат.


Предисловие.
С автором я, разумеется, знаком не был. Княгиня Любовь Петровна умерла в Америке в 1978 году, я же только в этом году родился и, притом, совершенно не в Америке... Княгиня принадлежит к той генерации русских иммигрантов, которая не участвовала в Белом Движении и которая за несколько лет до революции покинула приделы России. Автору данных мемуаров и членам её семьи благодаря выгодной продаже имущества на родине удалось благополучно устроиться в США, практически не чего не потеряв в материальном плане. Мне невольно хочется сравнить настоящие воспоминания с мемуарными повестями Екатерины Николаевны Щировской (Рагозиной) «Маленькая Катенька» и «Маленькая Катенька-2». Г-жа Щировская написала свою прозу, куда с большим талантом, чем сделала это княгиня Оболенская. Автор «Маленьких Катенек» изобразила больше чувства, тепла и любви, в которых протекала жизнь детей в доме Рагозиных и Чемесовых – главных героев повестей. Любовь Петровна же изобразила больше внешнюю сторону жизни русской аристократии в последние лет 25 существования Империи. Писательницы принадлежали к разным слоям дворянства. Одна - потомок среднего зажиточного древнего, хотя и нетитулованного дворянства. Другая – отпрыск высший аристократии, к которой, как известно, принадлежало всего три конгломерата родов: Рюриковичи, Гедеминовичи и, разумеется, Романовы. Екатерина Николаевна явно талантливее своей сиятельной коллеги. Однако, Любовь Петровна взяла другим: искренностью и правдоподобностью повествования. От неё мы узнаём как от первого лица фрагмент истории русского высшего общества на стыке 19 и 20 веков. Мы можем представить себе уровень дохода княжеских фамилий тех лет. Хотя, справедливости ради надо сказать, что далеко не вся высшая аристократия России купалась в роскоши. Например, даже такие родовитые и известные князья как Ухтомские были бедны. В среде аристократии они даже стали именем нарицательным: обозначением очень знатных и очень бедных дворян. Фёдор Михайлович Достоевский по одной из версий писал своего князя Мышкина как раз с Ухтомских. А некоторые потомки Рюриковичей были настолько бедны и мало заметны в истории, что даже не унаследовали княжеского титула и имения. Они вынуждены были доставать себе хлеб насущный путём работы по найму или государственной службы. Одной из известнейших фамилий в этой связи являются Татищевы. Эти природные потомки Рюрика по прямой мужской нисходящей линии не унаследовали княжеского титула. Впоследствии они были пожалованы графским достоинством. К этому роду принадлежит знаменитый историк и управленец Василий Татищев. То, что все представители высшей аристократии Российской Империи были богатыми и здоровыми – это очередной большевистский миф. Некоторые были бедными и больными… сама принадлежность к княжескому или графскому роду ещё не давала блистательных возможностей в жизни. Древняя и знатная родословная как таковая не кормит человека. Генеалогическое древо не съешь, если кушать очень хочется… И княжеским гербом своих голодных детей не накормишь… Данные воспоминания стоит прочесть хотя бы потому, что они написаны непредвзятым и мудрым свидетелем событий стыка 19 и 20 веков – такого далёкого теперь для нас времени.
Павел Иванов-Остославский.


ВОСПОМИНАНИЯ княгини Любови Петровны Оболенской (княжны Трубецкой).







Жара. июль месяц... С начала июня до августа все наше семейство проводит в Узком – в имении моего
отца князя Петра Николаевича Трубецкого, что в 12 милях от Москвы. В Узком был большой дом, флигель и чудная церковь XVII века, четыре больших пруда. За прудами была роща, в которой моя мать княгиня Александра Владимировна проделала массу дорожек с лавочками. Одна прогулка была очень длинная, другая на половине дороги сокращалась. На окраине рощи была построена избушка, называемая «Марьева», избушка с лавочкой вдоль избушки и столом...
В большом доме было три террасы - одна крытая и вся обсаженная растениями и цветами из оранжерей, которых было много - 2-3 большие оранжереи, только с растениями и с цве¬тами. Одна оранжерея только с персиками и одна с колоннами, где стояли только большие лавровые деревья.
На крытой террасе, в одном углу, среди растений, было устроено нечто вроде гостиной - диван, столы, кресла, лампы. Посреди террасы был большой столовый стол, на наше большое семейство - двое родителей, пятеро нас, детей и 4-5 гувернан¬ток и учителей. Были обыкновенно немка, француженка, анг¬личанка, учительница музыки (фортепьяно) и два учителя для моих братьев по математике, истории... так что обеденный стол обыкновенно был на 12-14 человек.
Балкон с этой стороны дома снижался в сад по длинным деревянным ступеням, на которые по окончании завтраков и обедов все садились.
Перед домом с этой стороны был крокет и недалеко за большими деревьями - теннис.
Зимой мы жили в Москве на Знаменской улице недалеко от Кремля. Это была громадная квартира в два этажа, в которой я прожила 18 лет с 1891 г. до 1909, когда мы переехали в Петроград. Это произошло от того, что мой отец, который годами был губернским Предводителем дворянства в Москве, был назначен Государем в члены Государственного Совета в Петербург . Новая жизнь началась! Мой старший брат - Володя
- которому было в это время 22 года, очень подружился с однолетками - Сашей Новосильцовым, Владимиром Писаревым и Алешей Оболенским (за которого я вышла замуж).
Так как мне было тогда 18 лет, а Соне, моей сестре, 19, то моя мать решила, что нам пора «выезжать» в свет! Начинается это с того, что девиц представляют Императрице, а потом можно принимать все приглашения на балы (у знакомых). Соня, моя сестра, была представлена Императрице за 3 месяца до меня, т.к. была старше меня и сразу после этого получила от Государыни «шифр» - т.е. большой бриллиантовый знак вроде большой броши - инициалы Государыни на большом голубом банте, который Соня, как фрейлина Императрицы, должна была надевать на каждый бал.
В эту эпоху всех девушек нашего круга учили играть на фортепьяно, петь, рисовать. Но моя мать находила, что это плохая система, что большинство девиц, которые учились «всему»
- делали все не очень хорошо и даже «плохо», что лучше искать в человеке какие у него способности и тогда концентрироваться на одном.
У меня, видимо, были способности или к музыке (фортепьяно) или к рисованию. Моя мать сказала, чтобы я выбрала что я хочу - тогда она мне достанет первоклассного учителя, но потребует, чтобы я отнеслась к этому делу всерьез, т.е. упражнялась на фортепьяно не один час в день, но 3-4 часа!
Когда мы переехали в Петербург, я немножко играла, но слабо, и не всерьез, но после моего разговора с моей матерью все пошло иначе! Во-первых, она мне достала чудного учителя из консерватории Давида Соломоновича Шора, который сильно принялся за меня, задавал массу, требовал очень много, требовал работать над техникой, учить вещи без ошибок наизусть, легко разбирать самые трудные вещи и много работать над техникой и силой...
Чувствуя как все меняется в моей игре, я серьезно заинтересовалась музыкой, начала увлекаться теми пьесами, которые были заданы, стала подходить к фортепьяно не только когда «должна была», но и в самые неожиданные моменты. Как только какая-нибудь вещь шла неплохо я требовала, чтобы моя
мать слушала и критиковала бы (она была очень строгий критик и знала, понимала музыку).
В Петербурге наша квартира была на Сергиевской - весь перед квартиры была большая анфилада. Приемные комнаты той же ширины, но разной длины.
Сначала большой кабинет моего отца, потом большая гостиная, малая гостиная, громадная зала, за ней столовая - все это на первом этаже, и все окна на улицу, залиты солнцем. Ког¬да моей матери, которая была очень критична к моей игре на фортепьяно, нравилась какая-нибудь вещь, которую я выучила играть наизусть - тогда моя мать приказывала это играть после обеда, когда у нас обедали гости. У нас очень часто устраивались маленькие обеды с гостями, после обеда моя мать, отец и гости садились в зал на стулья, вдоль стены, а я должна была сесть за фортепьяно, объяснить, что я буду играть и наизусть играть 1-2 вещи. Так как я вперед знала когда будет следующий обед, - я должна была не откладывать учить наизусть.
Через год или два после того, что я стала играть, я выяс¬нила, что один из товарищей моего брата Володи - Алеша Обо¬ленский тоже очень музыкален и разучивает много серьезных вещей на скрипке. Его отец князь Александр Дмитриевич пода¬рил ему, под условием, что он никогда не будет подписывать долговые обязательства, чудную скрипку. Алеша обе¬щал, что было очень трудно, т.к. он был в Кавалергардском пол¬ку, где все офицеры делали долги. После своего обещания и даже после нашей свадьбы он никогда не подписывал долговых бумаг, а когда очень нужно было достать денег, просил меня подписать. Его отец подарил Алеше скрипку, еще и потому, что он очень много вещей играл со своей матерью княгиней Анной Александровной - которая очень хорошо играла. А позже, когда Алеша узнал, что я увлекаюсь игрой на фортепьяно, он предложил мне играть с ним. Это было большое событие в моей жизни. Мы стали с ним играть раз в неделю по вечерам, причем, поскольку нам, девицам, тогда не позволялось видеться с молодыми людьми без «шапрон», то одна из наших гувернанток немка или француженка должна была сидеть в той же комнате, где мы играли. Мы оба стали увлекаться друг другом все больше и больше. В Петербурге это время было масса балов, маленьких партий, особенно днем, очень была веселая зима. У моей сестры Сони шел роман то с Сашей Новосильцовым, то с Владимиром Писаревым. Мой брат Володя влюбился в Машу Лопухину, а потом женился на ней, так что настроение влюбленности и романов в нашем доме царствовало.
1-го мая мы все как всегда переехали в Узкое, где было чудно. А в августе перебрались всем семейством в Казацкое , большое имение моего отца Трубецкого в Херсонской губернии. У моего отца было масса имений, и больших - в Московской - Узкое, в Херсонской - Казацкое, в Таврической губернии - Далматово, в степях - большое место с лошадями, на Кавказе - Сочи.
Казацкое, вместе с соседним, тоже нашим, было самое большое имение, около 40 тысяч десятин. Дом был построен как дворец - каменный с большой башней спереди, лицом к слиянию Днепра и Казака. Стоял дом на высокой каменной стене - слева был небольшой садик, а прямо перед домом - терраса с видом на обе реки. Родители построили от террасы вниз к реке громадную каменную лестницу, чтобы идти из дома к реке кататься в лодке, чем мы все наслаждались.
Много ездили по округе. Для детей и знакомых всегда была линейка. Родители же всюду ездили в коляске, запря¬женной в тройку гнедых лошадей своего завода. В Казацком и виноградник был огромный - выделывали массу разных вин белых и красных, и громадное место было отделено для диких лошадей, продажа которых шла очень удачно.
В нашем доме, как в Узком так и в Казацком, всегда была масса гостей - в основном друзей наших, молодежи. Потому у всех нас была масса флиртов и романов. Володя, мой старший брат, очень рано женился на Маше Лопухиной. Соня имела два очень серьезных романа с Сашей Новосильцовым и с Владимиром Писаревым, с которым она даже объявлена была официальной невестой, и родители благословили на свадьбу в Узковской церкви, но через несколько времени после этого она поняла, что не влюблена во Владимира и ему отказала. Бедный Владимир стал очень несчастен, но через два-три месяца утешился и женился на нашей двоюродной сестре Мане Глебовой. У меня же с самого начала моей сознательной жизни был только один человек, которым я увлекалась, которого оценила и полюбила - Алеша Оболенский. Конечно, то, что мы постоянно проводили вечера вдвоем, когда разучивали какую-нибудь вещь для фортепьяно и скрипки, сыграло большую роль в нашем романе.
Когда мы осенью переехали в Казацкое, Алеша, который весь год отбывал воинскую повинность в Кавалергардском пол¬ку, был произведен в офицеры Кавалергардского полка. Он телеграфировал в Казацкое, спрашивая может ли он приехать к нам погостить. Через несколько дней после получения приглашения, Алеша прикатил - веселый, довольный, в кавалер¬гардском мундире. Когда я увидала его в нашем доме, у меня дух захватило, сердце забилось и как-то я почувствовала, что он мой, что приехал, без сомнения, для меня. Первые дни после его приезда мы много ездили верхом, ездили на виноградник - про¬бовать виноград и новое вино, которое выделывали в наших винных подвалах, и время летело с замечательной скоростью. Однажды под вечер Алеша предложил мне поехать с ним покататься по Казаку. Я согласилась. По бесконечной каменной ле¬стнице мы сошли к реке, где стояла наша крошечная чудная лодочка, сели - он за весла, я за руль и поплыли по Казаку вниз. С одной стороны - суша, наш дом, а с другой стороны - Казаки, плавни.
И тут вдруг Алеша меня спросил, хочу ли я сделаться его женой, что он хочет этого давно, но не говорил, пока его не произвели в офицеры. Я, конечно, тут же согласилась, и мы решили, что он сегодня же пойдет к моей матери официально просить моей руки! Он пошел к ней в спальню и пробыл там минут 15, вышел оттуда сияющий и позвал меня туда же придти. Мой отец был в отъезде, мы его ждали только на следующий день, так что моя мать просила нас не говорить до завтра моим братьям и сестрам, что стали женихами (это было очень трудно!). После того, как Алеша говорил с моим отцом, пришлось еще немножко подождать с официальным объявлением - мои родители послали телеграмму родителям Алеши и ждали их ответа. Он был получен очень скоро, и счастие началось!
Я даже не представляла себе, что может быть такое счастье! Все в Алеше было мне близко, дорого, мы оба были так сильно влюблены друг в друга, что ничто другое для нас не существовало. После 2-3-х недель такой жизни в Казацком надо было ехать в Петроград. Алеша должен был вернуться в полк, а нам всем пора уже было на зиму ехать в город. Не помню почему, но нам всем, кроме Володи, который уехал в университет, в Петроград, пришлось на целый месяц остановиться в Москве (кажется, нашу петроградскую квартиру обновляли и красили). Расставание с Алешей для меня было очень тяжелым. Он придумал два раза в неделю посылать мне колоссальные букеты самых разнообразных цветов пока мы не переедем в Петроград.
Наконец мы переехали, и Алеша повез меня знакомиться с его родителями и братьями - Сашей, Дмитрием и Дмитриевой женой Еленой, с Петриком. Хотели мы устроить свадьбу очень скоро после приезда, но вдруг был получен приказ от Алешиного дедушки Половцева - ждать его возвращения из-за границы, из Парижа. Оказывается, он занялся собиранием бриллиантов для большого внука, которое хотел мне подарить как невесте любимого Лёшеньки! Пришлось ждать! Но два месяца ожидания свадьбы были очень оживленными. У всех родственников и знакомых бывали в то время маленькие вечера в нашу честь, все дарили нам чудные подарки - драгоценности, лампы, кое-какую мебель для будущей квартиры. Моя мать подарила мне все приданое - белье, платья, шляпы, посуду, венчальное платье. Выбор вещей и примерки брали массу времени. Кроме того, до свадьбы мы очень много играли - я на фортепьяно, Алеша на своей скрипке. Наконец, приехал из Франции дедушка Половцев с подарком и мы смогли назначить день свадьбы.
Собрание бриллиантов - это было поразительное великолепие! Около 30 громадных бриллиантов, без единого недостатка. Это была такая роскошь, что, вспоминаю сейчас, у меня был шанс это колье надеть всего 14-15 раз до момента, когда в России произошла революция. Боясь держать такую ценность в доме, я положила бриллианты в банк, и большевики украли все драгоценности из него!..
Свадьба была назначена на 31 января 1909 года. Для венчания была выбрана полковая церковь Кавалергардского полка. Старшим шафером у Алеши был его брат Саша. Когда жених уже стоял в церкви, Саша приехал в наш дом, где я уже ждала в венчальном платье и с большим белым вуалем на голове. Венчальное платье должно было быть сшито из толстого белого материала и с длинным шлейфом... Вуаль кисейный должен был быть такой же длины, как шлейф платья.
Когда Саша Оболенский приехал к нам в дом, он поднес мне большой букет со словами «жених в церкви». Тогда мои родители встали, взяли икону Казанской Божией Матери и благословили меня на свадьбу. Пока они меня крестили иконой, я должна была стоять перед ними на коленях, креститься и кланяться в землю. Все мои близкие - двоюродные, троюродные, тетушки присутствовали при моем одевании и благословении. Когда они кончили меня благословлять, все присутствующие понеслись в церковь, а я поехала туда с родителями, и с «маль¬чиком с образом», обыкновенно выбирают маленького маль¬чика, до 10 лет, которому дают нести образ, которым невеста была благословлена родителями. Когда мы приехали в церковь, она была полна. Жених стоял напротив иконостаса. Мой отец привел меня в середину церкви и поставил рядом с Алешей. Я шла к нему под пение хора « Гряди, гряди, голубица...». Направо и налево от нас стояли наши шафера, которых было очень много. С моей стороны - все штатские, мой брат Коля, двоюродные братья, друзья, а со стороны Алеши все были кавалергарды в парадных, красных с золотом мундирах.
Когда кончилась служба, мы все поехали на квартиру моих родителей (Сергиевская, 38), где был устроен большой прием с шампанским и массой закусок. Сколько было народу, даже не могу сказать - просто толпа. В 8 часов был маленький обед, для нас, братьев, сестер и ближайших родственников и семейства Оболенских. В 9 часов я ушла переодеться, снять мой венчальный наряд и надеть шерстяной костюм для поезда т.к. уже в 10.30 надо было брать поезд, чтобы ехать в Вену. Вена была нашей первой остановкой в свадебном путешествии. Там мы оставались 2 недели. Потом в Италию - Рим, Венецию, а оттуда на месяц в Париж.
Наше свадебное путешествие было сплошным наслаж¬дением. Мы особенно радовались, что были все время вдвоем -
ведь до свадьбы моя мать требовала, чтобы все время со мной сидела «шапрон», т.е. гувернантка. Она всегда была в той же комнате, где были мы. Даже когда мы в зале играли вдвоем, одна из гувернанток с работой или с книжкой сидела с нами - француженка или немка.
В те дни мы совсем не сознавали, как быстро время летело - мелькали рестораны, театры, достопримечательности городов, где мы останавливались - Вена, Рим, Париж. А мы становились ближе и ближе друг к другу. Мы все оттягивали возвращение домой в Петроград до момента, когда я в Париже вдруг поняла, что беременна, и начинаю ждать ребенка. Это было феноменаль¬ное ощущение чего-то удивительного, важного, особенного счастья и радости, хотя при этом я и почувствовала себя полубольной, слабой, неуверенной в движениях...
И захотелось домой. Алеша взял билеты на поезд, и мы покатили в Петроград.
Для нас сняли маленькую квартиру на Сергиевской улице (на той же улице жило мое семейство - Трубецких и семейство Алеши - Оболенских). Квартиру нашу моя мать всю для нас меблировала - очень было уютно и красиво: больше в бледно зеленых тонах, карельская береза в спальне и гостиной, а красное дерево в столовой и гостиной. Кроме комнат для нас - была большая немеблированная комната предназначенная «на случай» если появится ребенок.
Я очень просила Алешу, чтобы он ушел из полка, почему-то жизнь с полковыми обязательствами совсем меня не притягивала. Он тоже в душе не был типичным военным, ему гораздо больше хотелось жить в деревне - охота, хозяйство, музыка... Так что, он ушел из полка без особой драмы! Да и связи с полком остались. Все его полковые друзья бывали у нас очень часто.
Дни шли очень быстро - концерты, театры, выставки картин, встречи с друзьями. Подходило лето, весной мы поехали в Узкое - к Трубецким, а в июле отправились в деревню к Оболенским, в Пензенскую губернию. Там нам на 2 месяца дали целый маленький дом, так что было чувство, что мы живем не в гостях, а сами у себя. Это чувство пробудило в нас с Алешей желание жить в деревне, действительно у себя, а не быть гостями родителей.
Вернувшись в Петербург, я стала устраивать будущую детскую - роды ожидались в начале декабря! Последний месяц был очень тяжелый, все было трудно и утомительно! Наконец, 25 декабря 1909 года родилась наша девочка - Сандра! Она появилась на свет большая, аккуратная. Но роды были очень длительными и тяжелыми...
А в апреле произошло еще одно событие, изменившее нашу жизнь. Как-то я пришла к родителям, и застала в кабинете отца. Увидав меня, он сразу сказал, что они с матерью решили сделать нам подарок - имение в деревне. Я вскрикнула от неожиданной радости и тут же призналась отцу, что они угадали наше самое большое желание. Тут же мой отец сказал, чтобы Алеша был готов на следующий день ехать с ним искать подходящее имение где-нибудь в центре России!
Было известно, что три-четыре имения среднего размера около 1000-1500 десятин каждое с домами продавались в средней России. Мужчины уехали. Около недели я не имела известий от Алеши и отца, и вдруг получаю телеграмму, что нашли и купили бывшее имение Самариных в Тульской губернии: около 2000 десятин с меблированным домом, большим парком, фруктовым садом и в 20 милях от станции железной дороги. Имя этого месту «Молоденки».
Когда я говорила отцу, каким я вижу свое будущее имение, то сказала что желателен чернозем, чтобы близко от дома были бы одна-две рощи для охоты, чтобы по близости от нашего имения жили бы милые соседи (около Молоденок верстах в двух жили Голицыны, Толстые, Раевские, Писаревы), чтобы близко от нашего имения была деревня и, наконец, чтобы станция была не слишком близко.
В телеграмме, которую я получила, было сказано, что все мои желания исполнены!
Дом был большой, с большими высокими комнатами, закрытым балконом вокруг дома, откуда вела лестница в сад, и двумя небольшими балконами по сторонам дома. Внизу была большая столовая, две гостиные - большая и маленькая, кабинет, ванная комната и биллиардная. Наверху были только жилые комнаты-спальни, две детские и гостевая. Оказалось, что в доме было очень мало мебели, поэтому мебель, занавески, ковры, лампы, посуду пришлось покупать и вообще, все, что нужно, чтобы жить там летом и зимой. Это было увлекательное дело, мы занимались им больше месяца, только и делали, что бегали по аукционам и магазинам. Мои родители дали нам на это большую сумму денег.
Приблизительно через шесть недель после покупки Молоденок мы отправились туда - Алеша, я, маленькая наша девочка Сандра с няней, поваром, лакеем и двумя горничными. К этому переезду отец послал нам в подарок тройку вороных лошадей с большой коляской... От дома и по дороге со станции маленькая Сандра стала горько плакать (проголодалась). Пришлось остановиться, пойти с ней в ближайший овраг и там ее накормить. Молока у меня всегда было много, так что это был не вопрос! Наш повар и лакей были посланы в дом за несколько дней до нашего приезда, чтобы разместить мебель, кровати и столы, более или менее как мы хотим.
Когда мы впервые подъехали к Молоденкам, впечатление оказалось громадное - большой каменный дом, весна, все в зелени, аромат сирени, у въезда - большой круглый зеленый павильон перед домом. С другой стороны дома - масса цветов... Какое было наслаждение въехать и увидать наше чудное место! На следую¬щий день после приезда мы получили от отца еще два больших подарка: верховых лошадей - для меня большой вороной Гюн¬тер, для Алеши - верховая лошадь из своего завода, не такая высокая как моя. Второй подарок - фортепиано, что¬бы мы могли продолжать играть вместе. Как теперь подумаешь, какие замечательные были мои родители, как много они сдела¬ли, чтобы дать нам полное счастье!
Мой свёкр, отец Алеши, прислал нам стаю гончих собак с егерем для будущих охот.
Жизнь в Молоденках была замечательная, и интересы наши - очень разнообразные. У меня - цветы, огород, яблочный сад, устройство дома; у Алеши - общение с соседними крестья¬нами, с местным доктором, хозяйствование - у нас были чудные луга, обширные посевы овса, хлебных семян, кукурузы, карто¬феля... И наше общее увлечение - музыка, мы продолжали много играть вместе.
Довольно часто или мы ездили к кому-нибудь из соседей или кто-то из них приезжал к нам завтракать или обедать. Охотились мы постоянно. Время шло незаметно. Летели целые года... Каждый год весной я начинала ждать нового ребенка, но рожать ездила в Москву, к матери. Всех наших детей - Анну (Натьку), Любу, Алешу, я родила в госпитале, оставалась там 8-10 дней, а потом переезжала или к моим родителям или в нашу крошечную квартиру, которую устроили, когда переехали в Молоденки. Одну только девочку - Эзопу - я родила в Узком...
Так в Молоденках мы жили с 1910 года до самого начала революции.
Дополнение
Коротко о событиях нашей жизни в Америке. Наша старшая дочь Сандра, когда ей минуло 18 лет, вышла в 1930 году замуж за Николая Трубецкого, старшего сына д. Гриши Трубецкого, через год она ему родила сына Гришу, но скоро развелась и вышла замуж за его друга Вахримеева. В 1931 году умерла Натька, наша вторая девочка. Она пошла в Париже с Наташей Писаревой на ипподром, наклонилась неосторожно над балюстрадой, упала и разбилась насмерть. В 1933 году Люба вышла замуж за Сережу Трубецкого.
Впервые годы нашей жизни в Америке к весне мы всегда искали, где поселиться на лето, так как оно в Америке всегда ужасно жаркое. Мы нанимали какое-нибудь маленькое имение, и селили там детей, но сами должны были все-таки работать: Алеша занимался своим пением, я – игрой на фортепиано. Мы тоже приезжали в деревню к оставшимся холостым детям. Наконец, вместо того, чтобы нанимать, мы решили купить маленькое имение с домом. В доме было 10 комнат и еще маленький флигель, рядом - пруд, роща, сад небольшой, где можно было развести огород, посадить яблоки, малину. Все это недалеко от проезжей дороги, возле маленького городка, где были почта и телеграф.
Мы безумно обрадовались, когда нашли этот дом и по¬няли, что сможем это купить! Пришлось занять деньги в банке, мы выплачивали из денег, которые Алеша зарабатывал пением, а я - своим магазином. Купили мы этот дом в 1935 году и про¬жили там до 1950 года.
Мой Алеша скончался в 1942 году. А в 1939-м Алеша-сын женился, и за три года подряд у него родились трое детей. Я забыла написать, что у Любы тоже было трое детей - Алеша, Мария и Лизанька.
У нас всегда на лето приезжало масса народу с но¬чевкой, и мы каждый год наналаживали детские спектакли - устраивали в саду сцену, занавес, притас¬кивали стулья, скамейки, освещение, разучивали с нашими детьми и с гостями роли, шили для них сценические платья... Так шла жизнь в Америке все эти года - с момента покупки до момента продажи (через несколько лет после смерти Алеши).
После продажи нашего американского имения я не буду продолжать своих воспоминаний: все кажется как-то уныло, скучно. Я одиноко жила в большой квартире, которую мы разделили с моим братом Колей, и его женой. Я вела мой магазин. Сандра, моя дочь, была моей последовательницей, и перестав, наконец, работать, я передала весь мой магазин Сандре и ее помощнице (моей секретарше). Писать уже не о чем - читала, много играла на фортепьяно, шила платье и белье для внуков и внучек, ходила по театрам и по концертам... Но уже ничто не увлекало.
...Сейчас мне 90 лет. У меня было два удара, в результате - правая рука и правая нога почти не работают... все же я хожу 100 шагов в день. Оставшееся время сижу в кресле с колесиками и все забываю...
1978 год
В заключение перепечатываем текст короткой заметки в американской эмигрантской газете за 1980-й год

«5 августа сего года тихо скончалась на 92-м году жизни княгиня Любовь Петровна Оболенская, урожденная княжна Трубецкая.
Любовь Петровна родилась в 1888 году, в 1909-м вышла замуж за офицера Кавалергардского полка князя Алексея Александровича Оболенского. С самого начала Первой мировой войны, чтобы быть ближе, к мужу, воевавшему на фронте, она поступила сестрой милосердия в военный госпиталь.
Любовь Петровна была и оставалась до глубокой старости исключительно красивой и аристократичной. В эмиграции благодаря своей энергии и способностям, она открыла магазин в Нью-Йорке и очень успешно вела дело на протяжении сорока с лишним лет. Любовь Петровна не только содержала семью, но помогала очень многим, никогда не отказывая в помощи, когда ее об этом просили. В довоенные годы в Нью-Йорке она всегда принимала участие в благо¬творительных организациях и собраниях.
Одним из самых ее любимых и серьезных увлечений была игра на фортепиано. До старости она устраивала домашние концерты, на которые собирались многие любители музыки.
Любовь Петровна всегда была всеми очень уважаема и любима. Проститься с ней на отпевание и панихиды, несмотря на летние каникулы и жару, собралось много ее друзей и почитателей.
Заупокойную литургию совершил преосвященный Феодосии, митрополит всея Америки и Канады в сослужении протопресвитера о .Александра Шмемана и протоиерея Даниила Грубяка. Пел полный хор, состоявший, главным образом, из членов ее большой семьи.
Отпевание и погребение совершил о. Александр Шмеман, женатый на племяннице покойной. Погребена княгиня Любовь Петровна на семейном участке кладбища Оливет в Квинсе.»


«Баллада о таланте, боге и чёрте… » Роберта Рождественского.

В данном стихотворении Роберт Рождественский талантливо описывает таланта, простите за каламбур. Истинный поэт и вообще художник – это глашатай Бога. Он провозглашает среди людей его божественные непреходящие святыни. Истинный поэт учит людей красоте, благородству, гуманизму, всепрощению и священной мести, которой достоин всякий подлец и мерзавец. Ну, а бывает ли талант от Дьявола? Бывает. Об этом тоже пишет автор. Бывали ли примеры в истории человечества, когда талантливые художники ставили себя на службу Сатане? И такое бывало. Нам известны очень способные литераторы, которые за хорошую квартиру и спецпаёк забывали Бога и продавались Люциферу. Например, Владимир Маяковский, Максим Горький или Демьян Бедный. Хотя, последний – малоспособный весьма… Гениальный литератор Иван Алексеевич Бунин называл Горького «Гадиной» и подчёркивал, что «великий пролетарский писатель» закрывал глаза на строительство политзаключёнными Беломорканала… Но ведь в данной стройке участвовали в основном пролетарии (дворян, священников и купцов к этому времени уже давно уничтожили!), значит, получается, Горький оправдывал рабскую каторгу и уничтожение самих же пролетариев победивших в гражданской войне? Ну, это тогда получается уже какой-то анти-пролетарский писатель, а не пролетарский…

Конечно, мы знаем поэтов служащих Дьяволу и более мелкого масштаба. Их живёт очень много сейчас в наших городах: бездарных, но наглых и пробивных. И ведь откуда они берутся? Плохие крестьяне, у которых не получается выращивать хлеб и прочую сельскохозяйственно ценную продукцию, идут в города. Но, если бы они были успешными фермерами, разве они пошли бы в город в поисках уютных университетских или министерских кабинетов? Нет! И тысячу раз нет! Только бездарные крестьяне мнят себя гениальными академиками! Талантливые крестьяне работают на полях и зарабатывают неплохую копеечку! Они, попав в город, поначалу отбирают у горожан самые малопристижные рабочие места. Они становятся дворниками, рабочими. Но многие переселяются в город в качестве студентов различных вузов. Окончив институт или университет, они у нас – коренных горожан – отнимают рабочие места. Поскольку эти крестьяне всегда хитрее и подлее любого горожанина, они с лёгкостью устраиваются на хорошее местечко. Благо, моральные принципы их совершенно не отягощают… Те, кто не смог в селе стать достойным кормильцем народа – землепашцем – становятся в городах «профессорами», «академиками» и даже «министрами». Крестьяне не хотят довольствоваться ролью офисного планктона – им подавай всё и сразу! Огромная беда Малороссии состоит в слишком большом количестве образованцев, которые «академиев» кончали… А кто же будет за них хлеб растить: Пушкин? Нет, наш литературный отец Александр Сергеевич не будет! И правильно сделает! Сельхозпроизводством должны заниматься крестьяне, а не гениальные поэты!

Вот тем образованцы и отличаются от интеллигентов, что они получают знания, но не получают нравственные убеждения. У образованцев нет нравственных стопоров их поступков. И это не удивительно. Им матери не говорили, что так поступать некрасиво, неправильно, подло. В своём подавляющем большенстве эти люди выросли без окультуривающих влияний: как сорная трава в поле… Они даже не аморальны – они внеморальны… И ведь что характерно: удрав из села и переехав в город, крестьяне в Малороссии часто остаются политически слепыми. Они начинают примыкать к тем политическим партиям, которые являются злейшими врагами простых людей. Я имею ввиду партии бандеровско-фашистско-американской направленности. В нашей республике лютыми ненавистниками чёрного люда являются как раз те политические силы, которые якобы самые демократичные и народолюбивые. Самые украинофильские партии – это как раз те партии, которые уничтожили и разворовали Украину за последние 25 лет. Они очень любят украинский народ… особенно с хренком и чесночком… Вот такая у них к людям чисто «гастрономическая» любовь! Чем больше на словах любишь людей, тем больше своими делами их уничтожаешь. Вот такой фашистский принцип. И делается это всё по указке Госдепа США.
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Все говорят: "Его талант - от бога!"
А ежели - от черта? Что тогда?
Выстраиваясь медленно в эпоху,
ни шатко и ни валко шли года...

И жил талант... больной, нелепый, хмурый,
Всего Гомера знавший назубок...
Его считал своею креатурой
тогда еще существовавший бог…
Бог находил, что слог его прекрасен,
что на земле таких - наперечет...
Но с богом был, конечно, не согласен
тогда еще не отмененный черт…

Таланту черт шептал: "Опомнись, бездарь!
Кому теперь стихи твои нужны?!
Ведь ты, как все, погибнешь в адской бездне…
Расслабься! Не отягощай вины".
И шел талант в кабак... и расслаблялся...
Он пил всерьез! Он вдохновенно пил!
Так пил, что черт глядел и умилялся -
Талант себя талантливо губил...

Бог тоже не дремал - в каморке утлой,
Где - стол, перо и пузырек чернил,
Бог возникал раскаяньем наутро,
загадочными строчками дразнил...
Вставал талант, почесываясь сонно...
Утерянную личность обретал…
И банка огуречного рассола
была ему нужнее, чем нектар...
Небритый, с пересохшими губами
Упрямо ждал он часа своего...
И строки на бумаге проступали,
как письмена - отдельно от него...
И было столько гнева и напора
в самом возникновенье этих строк...
Талант, как на медведя, шел на бога!
И черта скручивал в бараний рог!
Талант работал... Зло... Ожесточенно...
Перо макая в собственную боль...
Теперь он богом был! И был он чертом!
А это значит: был самим собой...

И восходило солнце над строкою...
Крестился черт и чертыхался бог:
"Да как же смог он написать такое?!"

... а он еще и не такое мог...


Да простят меня мужчины, речь пойдёт о женщинах…

Этой сакраментальной фразой мне хочется начать статью о вреде феминизма для русского общества. До сего дня я касался темы феминизма вскользь: больше меня увлекали другие предметы. Но, теперь буду говорить о любимых наших женщинах. И не очень о любимых – о феминистках.

Меня раньше очень волновал вопрос, которым я стал задаваться чуть ли не в пятилетнем возрасте. Почему общество к мужчине и к женщине относится по-разному? Это явление имеют чисто биологическую природу. У людей вся психика делится на три слоя: на слой осознаваемый, на слой малоосознаваемый и на слой вообще не осознаваемый самым же индивидуумом. Многие люди думают, что их личность это только то, что они сами о себе понимают, то, что они сами осознают. Это люди глупые. Умные всегда идут в своём понимании дальше. Так вод: отношение людей к мужчине и к женщине имеет глубочайшую психолого-биологическую природу. Это отношение, которым сам человек не может управлять, пока не осознает его, сформировалось у представителей нашего вида ещё тогда, когда мы были обезьянами. Это характерно вообще для всех приматов.

Рассмотрим типичную ситуацию. В ресторане пьяный мужчина устроил дебош и перевернул столик, за которым ел, разбив при этом некоторое количество посуды. Какова реакция других посетителей? А реакция, дорогой читатель сайта «Древо Поэзии» будет такая. Мужчины начнут в грубой форме мужика-скандалиста ставить на место. Сначала в ход пойдут вербальные способы устрашения, а потом мужчины возьмутся за кулаки и другие атрибуты драки. А потом придут вышибалы-охранники, которые, конечно, тоже мужики. Они грубо выкинут дебошира из заведения. Всё верно? Я ничего не упустил? Да: всё так и было бы, случись в каком-нибудь ресторане или в кафешке подобные события. Я намеренно взял стереотипную ситуацию. Теперь давайте возьмём эту же историю, но заменим главного героя женщиной. Женщина, пьяная в дребезги, стала хулиганить в питейном заведении. Что с нею сделают окружающие? Да ничего. На неё наорут в основном присутствующие девушки, мужики при этом будут иронически улыбаться и думать о чём-то о своём, как говорится... И потом появится девочка-официанточка, которая возьмёт разбушевавшуюся «даму» под белы рученьки и осторожненько выведит на улицу. Правильно? Правильно. То есть: при прочих равных условиях мужчину будут бить за его проступок, а женщине всё сойдёт с рук. Ну, так, а разница ситуации в чём? Тарелки разбиты были и в первом и во втором случаи одинаково, скатерти и салфетки испачканы также, столик перевёрнут один и тот же, моральный ущерб нанесён одинаковый. Стоп. Вот тут не верно. Женщину в душе все любят мужики вокруг, поэтому для них эта история – это маленькое забавное происшествие – не более того. А женщины относятся друг к другу всегда значительно мягче, чем мужчины друг к другу. Поэтому мужика-дебошира объявят все кАзлом поганым, а женщине-дебоширке всё сойдёт с рук. Вот такой действует в человеческом мозгу странный психологический механизм. Возможно, кто-то скажет мне: женщины рожают детей, поэтому они сверхценны для человечества, поэтому мудрая природа сделала так, что к женщине всегда общество проявляет более гуманное отношение. На что я могу ответить только одно: а где вы видели женщин в нашей стране, которые бы нормально рожали? Их нет. А то, что они все рожают по одному-два ребёнка, так это не работа. Это не рожательство, ведь такое количество детей не покрывает естественной убыли людей в мирное время. А если завтра война? То в таком случае враг уничтожит наш народ легко и просто потому, что наши бабы привыкли рожать по одному ребёнку, а не по 8-12 как во времена царя-батюшки.

Почему женщины дольше живут? Причины таковы: у них есть мощный эстрагеновый «бронежилет», который их защищает от инсультов и инфарктов, причём в гораздо большей степени, чем мужчин. Правда, эстроген является природным канцерогеном, но это его единственный минус. Вторая причина: к женщинам люди относятся гораздо мягче, чем к мужчинам. Мужики часто готовы подраться и даже убить друг друга, драки в женском обществе – это полный нонсенс. У мужчин в крови много тестостерона, отсюда и повышенный уровень агрессивности. Если женщина много рожала в жизни, она дольше проживёт. Роды физиологически продлевают её молодость. У таких женщин пусть и расплывается фигура, зато они красивее на лицо и моложавее.

Какую функцию выполняет женщина в человеческом обществе? Функций несколько. Первая и главная – это рожать детей и создавать уют в семье для своего мужа-кормильца и защитника. Вторая функция: женщина генетически отбирает наиболее мощный генетический материал мужчин, который она передаст последующим поколениям. То есть – она выбирает себе в мужья, как правило, самого сильного, грубого и наглого самца, у которого хватит силы бороться с конкурентами (то есть: женщина выполняет функцию регресса, а мужчина - прогресса). При этом принципы, по которым женщина отбирает себе мужика, являются чисто неандертальскими, дикими, животными. Вы никогда, дорогой читатель, не задумывались, почему у Михаила Лермонтова, Александра Блока и у какого-нибудь вашего соседа Ивана Петровича Сидорова – профессора местного университета – нет детей? Ну, они ж совершенно не гомосексуалы и даже воинствующие гетеросексуалы: с чего бы им не иметь детей? А ответ таков: их не захотели женщины. А почему? А потому, что женщины любят уголовников. Для них истинное блаженство это иметь отношения с каким-нибудь орангутановидным амбалом с замашками питекантропа или Полиграфа Полиграфовича Шарикова. Я не раз наблюдал картины, когда внешне вполне приличная девушка вешалась на шею к бандитского вида мужику. Сейчас господствуют в женском обществе извращённые представления о мужественности. Считается, что мужественно себя ведёт тот мужчина, который умеет загнуть десятиэтажным матом, который умеет выпить три бутылки водки из горла, который выкуривает по две пачки сигарет в день. Вот, это настоящее мужественное поведение – считают многие. И ошибаются. То есть: женщинам не нужны гениальные учёные, поэты, музыканты, композиторы и прочие деятели изящных художеств. Им нужны уголовники, бандиты, ну на худой конец – просто работяги с завода карданных валов… А некоторые мечтают об олигархе… Как жаль, что Борисов Абрамовичей Березовских у нас в стране слишком мало и на всех женщин их явно не хватает…

Женщины нас используют: специально, методично и злонамеренно. И пишут друг другу об этом на всяких сайтах типа «Планеты любви». Да, вот такая планета возникла у нас в зоне ру, где клубятся блудницы разных разновидностей… Кстати, о блудницах. Женщина выполняет в обществе роль «социальной проститутки». Она всегда набивает себе цену, а потом продаётся мужчине подороже. Зато, говорят, среди лесбиянок такой практики нет. Лесбиянка, выполняющая в паре роль «женщины», никогда не будет сдирать деньги со своей любовницы, играющей роль «мужчины». Да, вот такие они благородные создания… Они только у мужчин отбирают деньги, а своих они не трогают… Кстати, о лесбиянках: в среде женщин гомосексуальность распространена значительно больше, чем среди мужчин. Потому-то мужики так и ненавидят «голубых», что этих самых «голубых» численно очень мало. То есть: «голубизна» - это не норма (для мужчин). Зато «розовых» женщин в популяции человеческих самок чуть ли не половина. А гомосексуальность, как известно, является признаком биологического вырождения, дегенеративности. Вот и думайте сами, кто есть кто… Вот и поразмышляйте теперь над понятием биологической нормы.

Какой же выход? А выход состоит в приверженности традиционным русским ценностям: православие, самодержавие, строгая гетеросексуальность, крепкая семья, состоящая из мужчины, женщины и десяти весёлых толстеньких ребятишек. Выход в том, чтобы мужчины были мужественны, как Лермонтов, Блок и тот профессор местного университета – ваш сосед, а не как дядя Вася-алкаш и уголовник с тремя судимостями, которого так любят «синячки» со всего района. Выход в том: чтобы женщины были женственны и не были феминистками, потому что феминизм – как раковая опухоль русского народа, которую ему прививает Запад. Надо будить имперское сознание в русском народе, и тогда все лесбийские и феминистские химеры исчезнут сами собой. Одним словом: выход в том, чтобы русским быть русскими!
Мы – русские! С нами – Бог!
Павел Иванов-Остославский.

«Дай Бог» Евгения Евтушенко.
Стихотворение Евгения Александровича Евтушенко «Дай Бог» было в своё время очень популярно. Благодаря тому, что его в качестве песни исполнял чудный певец Александр Милинин, оно получило всенародное признание. О чём же это стихотворение? Это молитва. Поэт, сокровенно обращаясь к Всевышнему, просит его дать себе всего хорошего и уберечь себя от скверны, лжи и от сделок со своей совестью, от сделок с Дьяволом. Автор хочет исцелить всех больных, дав им даже те органы, которых уже явно не вернуть. Он хочет найти живым Христа, он хочет хоть немного стать Богом, что бы творить на Земле, полной страданий и смерти, добро. Можно быть Богом хотя бы чуть-чуть, хотя бы для одного единственного человека, но за это величие всегда приходит расплата: люди распнут своего Бога… Поэт об этом и говорит: можно ли быть немножко распятым? Нет: люди не умеют немножко вешать и немножко стрелять и немножко распинать: всё зло им надо творить в высшей степени, с размахом и широтой… Поэт не хочет быть жертвой, но и не желает быть палачом… Как часто мы в нашей грешной жизни становимся одновременно и чьими-то жертвами, и чьими-то палачами…

Лирический герой Евгения Александровича не желает, чтобы его вышвырнули из родной страны вон, поддав армейским кирзовым сапогом для верности. Он хочет, чтобы его любила его супруга не только в минуты силы и славы, но даже, если он станет слабым, нищим и больным. «Дай Бог, ну хоть немного Бога!»,- восклицает поэт. Когда нам больно и страшно в жизни, мы всегда становимся верующими людьми. Нам хочется стать ближе к Создателю, который бы унял нашу боль и дал исцеление от горя и болезни. Дай Бог нам всего хорошего, но только того, за что потом не будет стыдно. Здесь автор даёт всем нам высокий нравственный идеал, он учит нас, как следует поступать и как лучше не делать.

Это стихотворение, мне кажется, должно быть близко всем людям, поскольку оно затрагивает в человеческой душе самые сокровенные струны: струны религиозные.

Дай Бог нам всем по больше Бога! Я требую, чтобы Бог был!
Павел Иванов-Остославский.

Дай Бог
Дай бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно.

Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.

Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.

Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест — бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай бог ну хоть немного Бога!

Дай бог всего, всего, всего
и сразу всем — чтоб не обидно...
Дай бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.
1990
Два стихотворения Сафо Лесбосской.

Автором данных стихотворений является великая древнегреческая поэтесса Сафо Лезбосская или просто Сапфо. Кто автор перевода на русский язык, я не помню. По этим стихам можно судить о том, как во времена античности люди относились к своим языческим богам. Они, фактически, не испытывали к ним сильного религиозного чувства. Богам молились, богов, вроде бы боялись, но как-то не особенно истово. Своих небожителей древние греки и римляне могли просить о чём-то, могли молиться им, а потом свергать и ломать статуи, как будто это были не изваяния богов, а скорее каких-то больших правителей прошлого. Вот захочу, и буду благоговейно молиться на бюст товарища Сталина, а захочу, сброшу его с постамента и разобью кувалдой. Всё равно он давно умер, поэтому доблестные сотрудники НКВД меня всё равно не схватят. В первом стихотворении поэтесса описывает физиологические подробности любви.

Второе стихотворение – это молитва богине любви Афродите.

Я иногда думаю, что такое Античность для Европейской цивилизации? Наверное, это детство. В эпоху Гомера, или даже немного раньше, в эпоху существования Крито-Микенской археологической культуры произошло рождение Европы. Тогда мы были грудничками, которые умеют только кушать, спать и кричать, чтобы мать-Природа покормила нас или поменяла пелёнки. Дальше мы растем, и в нашем мозгу просыпается сознание. Возникает литература. Возникает Гомер, Анакреонт, Сафо, позднее Квинт Гораций Флакк и другие древнегреческие и древнеримские авторы. Это первые шаги европейской цивилизации и европейского искусства. В литературе господствуют синкретические формы. В том числе и в поэзии. Поэзия ещё не особо выделилась из прозы. Поэтому «Илиада» и «Одиссея» нам – современным людям – так сильно напоминают прозу, но по некоторой ритмичности, по сочности метафор мы можем мыслить эти произведения уже, как начало поэзии. Тогда ещё не было рифмы, её не изобрели. Поэтому тогдашняя «поэзия» так напоминает нам прозу. А какие по духу господствуют стихи? Прямолинейные, прямо скажем атеистические. Люди путаются в образах и понятиях окружающего их мира. То они деревья принимают за прекрасных дриад. То горы считают особыми нимфами. Этими прекрасными и загадочными существами они населяют и другие природные системы и ландшафты. В людях определённо проснулось чувство прекрасного. Появляются речные русалки и морские сирены. Они как бы являются богинями водной стихии. Каждое природное явление выражается в своём божестве. Возникает бог Нептун (Посейдон) полновластный властитель моря. Гефест – властитель гор и кузнец, делающий для богов полезные изделия из железа. Европейцы тогда ещё «глупы». Они не отличают дерева от живого существа, наделяя всю неживую природу разумной душой. Так же и мы в детстве наделяем неживые предметы душой, думая, что игрушечная машинка или авторучка, забытая отцом на рабочем столе после написания годового отчёта, это живое существо. И ему может быть больно. Маленький ребёнок даже к котёнку относится, как к Богу. Дальше человек взрослеет. Он становится юным. В нём просыпается любовь: первая, чистая и прекрасная. Такую любовь мы можем увидеть в произведениях Петрарки. Европейские народы развиваются дальше и преображаются. Вот сколько их: греки и римляне, италики, кельты, германцы, балты и славяне. Они очень похожи между собой, но в тоже время очень разные. К нам – потомкам славян – ближе всего стояли по родству балты и германцы. И по языку и по культуре, и генетически. Они все рослые, коренастые, блондинистые и голубоглазые. Ну, а женщины? Из них славянки самые красивые. Немки слишком крупные, кельтианки стройны фигурой, но на лицо «мышки». Хороши балтийки.

Средние века – это юность человечества, во всяком случае, юность его европейского ответвления. В умах и сердцах людей появляется мощное религиозное чувство. Европейскую Культуру как бы распирает изнутри сила познания и постижения этого мира. Люди сначала впадают в одну крайность: в истовую религиозность, потом наступает Ренессанс, и люди впадают в другую крайность: запрет на всё религиозное, воспевание разума, обнаженного человеческого тела, воспевание любви. Идёт время и европейцы напрочь отвергают религию и начинают всё познавать не по средствам веры, а только по средствам разума. Люди повзрослели. Европейцы перестали быть детьми. Подобно всем взрослым людям они всё постигают разумом, опираются в своей жизни на опыт. Возникает капитализм (ведь человечество уже взрослое, а взрослый должен работать!). Семимильными шагами развивается наука. Люди стали прагматиками и атеистами. Они больше не верят в языческих нимф или в христианского триединого Бога. А что же происходит потом? А потом приходит старость… как у всех людей.

Возникновение большевизма в России и нацизма в Германии – это признаки старческого слабоумия – болезни Альцгеймера. Уничтожается истинное искусство, настоящие большие художники уничтожаются тоже. Повсеместно течёт кровь. Борьба коммунизма и фашизма – это кровавая схватка двух монстров, живущих внутри Европейского организма. Это такие могучие драконы-гельминты (один красный, а другой коричневый), которые борются друг с другом не на жизнь, а на смерть. И вот: один сожрал другого. Лет на 50 установился мир и покой в одряхлевшем организме старушки Европы. Что же будет дальше? Смерть. Возникновение гомосексуальных течений, феминизма и воинственного потребительства – это признаки агонии. Мозг больной отключился от объективной реальности. Ей начали мерещится какие-то ирреальные, потусторонние образы, которых никогда не было и нет. Так разбитая параличом 95-летняя старуха, брошенная своими детьми и одиноко умирающая в богадельне, впадает окончательно в старческое слабоумие. Она начинает слышать и видеть галлюцинации, перестаёт отличать мужчин от женщин и вообще, никого не узнаёт… Ей осталось не долго… Она скоро умрёт, а на жилплощади, которую она заблаговременно отписала квартирантам, уже давно живут эти самые совершенно неответственные квартиросъемщики, понаехавшие из Алжира, Туниса, Морокко, из Ливии и даже из Таджикистана и Чечни… Уж они-то вредоносными галлюцинациями не страдают. У них нет геев и лесбиянок. Они на развалинах некогда европейского дома своей квартирной хозяйки построят новое крепкое здание мечети. И мулла с минарета будет где-нибудь над Парижем, Берлином или Белградом кричать: «Аллах акбар!». А прихожане, сидящие на коленях во время вечернего намаза, будут дружно отвечать: «Воистину, акбар!»…

В средствах массовой информации в наше время часто задаётся вопрос: с кем должна быть Россия цивилизационно - с Европой или с Азией? Я думаю: Россия должна быть прежде всего сама с собой. Цивилизационно нужно ориентироваться на самих себя.

- А причём же здесь стихи Сапфо? – вдруг спросит меня внимательный читатель сайта «Древо Поэзии». А стихи этой прекрасной молодой поэтессы, ушедшей от нас – своих читателей – так рано (она покончила жизнь самоубийством, бросившись со скалы в море на скалы; причиной её смерти послужила любовь), тут при том, что они навеяли мне мысли, которые я изложил выше. А сами стихи – мастерски написаны! Сафо была талантливейшей поэтессой – это по всему видно!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
О, как боги в высоте небесной.
Счастлив тот, кто образ твой прелестный
Видит непрестанно пред собой,
Сладкий звук речей твоих внимает
И в улыбке губ твоих читает,
Как глубоко он любим тобой.
Лишь в уме твой образ пронесётся
Предо мной, и сердце вдруг забьётся,
На устах моих замрут слова,
И язык мой станет нем, как камень,
Пробежит по членам мерный пламень,
Вся в огне кружится голова.
Шум в ушах, туман застелет зренье
И в тревожном трепете волненья
На ногах не в силах я стоять,
Я холодным потом обливаюсь,
Как трава поблекшая склоняюсь,
Гасну, таю, не могу дышать…

* * *
Богине Афродите
С высоты многоцветного трона,
Строя хитрые козни в тиши,
Не отвергни молящего стона
Удручённой тоскою души.
О прейди! Ведь и в годы былые,
На мольбу мою, слух приклоня,
Громовержца чертоги златые
Ты покинуть могла для меня.
Голубей крепкокрылая стая
Колесницу твою понесла
И эфира строи рассекая,
Полетела к земле, как стрела.
И сияя бессмертной красою,
Вдруг явилась ты мне наяву,
И спросила, что стало со мною
И тебя для чего я зову?
Говорила: «Чего же ты хочешь?
Иль грустишь без ответа, любя?
Кто упрямый? О ком ты хлопочешь?
Кто не ценит, о Сафо, тебя?!
Пусть сейчас он тобою не занят,
Он полюбит тебя без ума.
Пусть дичится – потом не отстанет,
Ходьбы ты охладела сама».
О, приди же и нынче, Благая!
Мою злую кручину рассей
И желанья мои исполняя,
Будь союзницей верной моей!
«Два чувства дивно близких нам… » Александра Сергеевича Пушкина.

Данное стихотворение написано Александром Сергеевичем Пушкиным – отцом всех русских поэтов за последние 200 лет. Поэт пишет о чувстве любви к прошлому, к могилам отцов и дедов, о памяти. В этом он абсолютно прав. Человека человеком действительно делают некоторые вещи – некоторые мысли и поступки. К их числу относятся благоговейное отношение к предкам, сбережение памяти о них. Недаром, образованные круги России времён Пушкина ради того, чтобы сохранить память о предках, создавали «Бархатные книги», разного рода гербовники, в которые вносилась информация о давно умерших предках дворянина.

Некоторые читатели чудесного сайта «Древо Поэзии» могут сказать мне: наши предки не были князьями и графами, они были из простых, так зачем же надо так уж бережно хранить о них память? На такой вопрос отвечу следующее: беречь надо память о любых предках (за исключением, может быть, законченных уголовников и проходимцев). У меня был когда-то один клиент, который нанял меня для работы в Государственном Архиве Херсонской Области. Он не пожалел больших для себя денег, чтобы только найти хоть какие-то крупицы информации о предках. А предки его были крепостными у господ Лопухиных – у тех самых, которые с царями в родстве (Евдокия Фёдоровна Лопухина была одной из жён Петра Великого). Это был исключительно интеллигентный и мягкий человек, и он искренне очень хотел найти Ревизские Сказки, где были бы упомянуты его предки. Возникает вопрос: зачем же это ему было надо? Крепостные крестьяне – это ведь не аристократы - зачем свято лелеять память о них? Надо! Хочется интеллигентному человеку знать свой род, своё генеалогическое древо. Оно его греет. Оно даёт ему силы жить. Такое отношение к своей родословной – это признак высокой культуры. Я представляю, что мой клиент чувствовал, когда я ему прислал эти Ревизские Сказки. Он, наверное, сидел за компьютером с мечтательной рассеянной улыбкой… Ему мерещились его предки – простые крестьяне. Он представлял их, наверное, в каком-то идеальном, почти сказочном виде. Он вёл с ними внутренний диалог, хотя он никогда и не видел их. Этот человек наладил с ними незримую духовную связь. Вошёл с ними в психологический контакт. Стал одним из них. Вот после этого и не верь в вечное существование после смерти. Возможно, его предки, умерев, переселились в лучший мир, а этот человек каким-то наитием, который есть только у провидцев и поэтов, почувствовал их присутствие, ощутил своей душой души этих давно умерших, незнакомых ему, но таких дорогих его сердцу людей. Вот он – закон величия человека в действии! Вот, что делает нас достойными своих предков! У гениального поэта, конечно, чувство единения со своими предками было куда больше развито, чем у нас с вами. Это объясняется тем, что пращуры Александра Сергеевича принадлежали к высшей русской аристократии и к правящему дому Рюриковичей. Среди его предков были Владимир Красное Солнышко, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Александр Невский и другие блистательные и великие правители Киево-Новгородской Руси - России. Ему было, кем гордиться. Однако, даже самый рядовой крестьянин заслуживает уважения, если трудится честно и упорно. Хороший землепашец стоит в сто раз больше, чем бездарный министр! В этом я глубоко убеждён!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Два чувства дивно близких нам –
В них сердце обретает пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека –
Закон величия его.
«Девушка пела в церковном хоре… » Александра Блока.
Данное стихотворение является одним из самых красивейших из вышедших из-под пера гениального русского поэта Александра Блока. Поэт изображает юную и прекрасную девушку, которая поёт в церковном хоре на клиросе. Она в белом платье, стоящая в золотом солнечном луче, такая стройная и изящная… Она кажется ангелом… Эта девушка – символ чистоты и невинности. В эту девушку хочется влюбиться, как в «Незнакомку»… Уж о ней-то точно не скажешь, что, та девушка хорошо знает себе цену, которая часто её называет… Она не такая. Но есть и кто-то ещё более безгрешный, чем она. Это младенец, лежащий в колыбели и принесённый в церковь на литургию своей материю. Её платье «поёт» в луче света… Девушка вся светится, и, кажется, что это сам Бог направил на неё луч своего сеяния, чтобы отметить избранную…Её голос звучит чисто и проникновенно. Люди начинают верить в то, что всё будет хорошо. В то, что все ушедшие обрели в тех далёких краях, где они сейчас находятся, вечный мир и покой. Но только грудной ребёнок, лежащий в люльке, знает, «что никто не придёт назад… ». Поэт использует мистическую коллизию в сюжете этого стихотворения. Откуда ребёнок знает, что никто не вернётся? Ему нашептал это сокровенное сакральное знание сам Всевышний? Так оно и есть, ведь дитя святое и безгрешное создание, напрочь пока лишено пороков… Таких людей Бог всегда выбирает, чтобы сделать их вестниками своей воли… Царские Врата здесь – это символ причастности маленького человека к Богу.

Данное стихотворение написано мастерски, как и все стихи Александра Александровича Блока. Очень красиво!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.

Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.

ДЕМОКРАТИЯ – ЭТО МАССОВОЕ ВПАДЕНИЕ В ИДИОТИЗМ!

Фразу «массовое впадение в идиотизм» я взял из гениального фильма Карена Шахназарова «Сны». Фильм интереснейший. Советую всем посмотреть. Это такая злая, но справедливая карикатура на нашу действительность. Так что же такое Демократия? Что она несёт с собой: какие беды и несчастья народные?

О временах начального периода демократии в нашей стране я говорить не буду – оставлю эту тему историкам. Пусть деятелями Временного Правительства, начавшими свою карьеру с предательства интересов России и этим же и закончившие, займутся служители музы Клио. Пусть большевиками, убившими в пылу демократического угара Августейшую Семью последнего русского Государя, занимается суд и прокуратура. Мне хотелось бы в первую очередь остановится на нашем времени. В 20 веке демократия к нам пришла в 1991 году – с падением советской власти. Во времена правления Б.Н.Ельцына возникли такие уродливые явления в человеческом социуме, о которых не знали поколения, воспитанные в предыдущие исторические эпохи.

При демократии, оказывается, можно всё! Демократия смотрит на русских людей безумными глазами охлократии и анархии. Представители серой и убогой толпы выдвигаются на первый план. Чернь начинает задавать тон в обществе. Искусство перестало быть таковым. Оно извратилось и изгадилось. Существует точное определение того, что следует считать искусством. Есть различные формы общественного сознания: миф, наука, закон, религия. Во главу угла каждая из этих общественных форм бытия ставит что-то своё. Для науки важен феномен, для права закон, для мифа вера в истинность того, что в нём сказано. Ну, а что же главное для искусства? Для него самое важное это чувства, чувственные образы, которыми художник наполняет своё живописное полотно. Другими словами можно сказать и так: если в стихотворении или картине есть сильные и возвышенные чувства, то это искусство. Если там есть забота о человеке, интерес к его судьбе, к его душе и нравственному облику – это искусство. Если интеллигентный и сведущий читатель испытывает чувство нравственного очищения от произведения литературы, значит это истинное искусство. Но почему же слёзы Катарсиса не вызываются картинами Малевича, особенно «Чёрным Квадратом» - этим символом смерти и вселенской духовной катастрофы? В этом квадрате нет перспективы, нет света и цвета, нет благородных и возвышенных чувств. Там есть только вселенская темень, пустота, ночь, мрак, мерзость запустения и забытья. Эта картина является символом смерти всего сущего, как после ядерной войны... И у автора ещё хватило наглости заявлять, что эта картина гениальна! Когда я думаю об этом «шедевре» хамства и лицемерия, мне хочется на расстреле Николая Гумилёва подменить Казимиром Малевичем… Пусть бы большевики, не разобравшись, кто перед ними, ухлопали бы Малевича – который принёс русскому искусству и народу только нравственное разрушение и деградацию. Классическое искусство стремится к красоте, гармонии и к нравственному идеалу. Андеграунд и авангард не имеют собственной эстетической доктрины. Они по своей сути анти-эстетичны. Они стремятся к эпатажу и издевательству – но ведь эти качества являются антагонистами красоте и изяществу. Неклассические формы псевдоискусства – это подоночные формы. Авангард и андеграунд стремятся как бы к новизне. Деятели этих течений говорят: «Это хорошо, потому что это ново, раньше до нас такого не было!». Ой, ли? Так уж и не было? А наскальная живопись питекантропов и неандертальцев – чем это не «Чёрный квадрат» Малевича?! А гейдельбержцы разве не делали свои перформенсы и инсталяции где-нибудь под кустиком? Делали…

Однако, хочется риторически спросить: кому выгодно навязывать русским людям бездарные картины, выдавая их за шедевры? Не уже ли мистификаторы и лгуны настолько низкого мнения об умственных способностях русского народа? Это выгодно в первую очередь Западу. Англия и США и прочие заклятые друзья России уничтожают нашу страну всеми доступными им способами, а доступно им, поверьте, многое. Одни враги распространяют в нашей стране водку и наркотики. Эти химические вещества являются причиной нравственной деградации многих людей. Другие враги разжигают низменные страсти, показывая по телевидению чернуху и порнуху. Такие фильмы, как «Бригада» и «Жмурки» - ярчайшее тому подтверждение. «Бригада» - это гимн уголовной братве. Авторы явно любуются бритоголовыми и дебилообразными уголовниками, наделяя их как бы «благородством» и как бы «справедливостью». То бандиты наказывают нечестного бизнесмена, то уничтожают такую же криминальную братву, как они сами. А куда в это время смотрят правоохранительные органы? Те же наши сограждане, которым чуждо «бригадирство» и «жмурствование», попадают на удочку Казимира Малевича. Они вслед за продажными и недоумковатыми «искусствоведами» в штатском (фактически агентами влияния) начинают прославлять «Черный квадрат». Они сами не понимают, что со стороны они выглядят смехотворно, что их оболванили по полной программе. Но, увы, сами дураки считают себя умными… Маргиналы всегда остаются маргиналами. Это ли не массовое впадение в идиотизм?!

Сегодня у Запада появились новые способы оглупления народа при помощи демократии. Это цветные революции и гомосексуализм (кстати, первой цветной революцией в мире была Великая Октябрьская Социалистическая, подготовленная Парвусом и компанией). По всей Восточной Европе и по всему Ближнему Востоку прокатилась волна этих самых революций. В каждой стране нашлись предатели, перешедшие на сторону врага. В России это так называемые «белоленточные», на Украине это бандеровцы, они же галицкие фашисты. Нашлись свои калабаранты и в Югославии, Ливии, Грузии, в Средней Азии.

А в Европе тем временем появилась мода на «голубых» и «розовых». Если раньше люди скрывали свою безнравственность и дегенеративность, то теперь они всем этим бравируют. Теперь они гордятся тем, что являются биологически неполноценными особями. Быть гомосексуалом – значит ежеминутно совершать преступление против самого себя, своей семьи и собственного народа. Особенно это касается женщин. Главное предназначение женщины в этом мире рожать и быть нравственной опорой семьи и своего мужа, зарабатывающего хлеб насущный тяжким трудом. Каждую лезбиянку следовало бы обложить колоссальным штрафом за то, что она своим нерожательством и неинтересом к мужчинам разрушают общество и государство. Если все станут гомосексуалами, как народ будет пополнять свою естественную убыль? Гомосексуализм – это на самом деле превосходное средство «гуманной» борьбы с неугодными народами. Запад специально нам навязывает это извращение, чтобы сократить нашу численность без войны. Гонка вооружений дорого стоит даже для США. Ну, а миллиарды презервативов и пропаганда нетрадиционной ориентации гораздо дешевле.

Кстати о женщинах. Феминизм – это тоже средство идеологической борьбы против русского народа. СМИ поддерживают современную женщину в её патологическом желании доминировать и получить от жизни всё. Мужчина веками был психически и физически сильнее женщины. В наше время давить мужчину стали СМИ и государство. Как же женщина будет подчиняться мужу своему, если все газеты, журналы и радио с телевидением говорят ей только одно: «Твой муж кАзёл. Он плохой. Унижай и оскорбляй его, ущемляй его интересы. Тебе всё сойдёт с рук». Женщина в наше время сильнее мужчины, потому что на стороне бабы сейчас общество, а мужчина остался один одинёшенек. Он должен бороться в жизни не только с бабой – зачастую стервой, воспитавшей в себе гремучую спесь благодаря обществу, но ещё и с самим обществом. Но если все и вся стали на защиту человеческой самки, то кто же защитит мужчину? Разжигание феминизма производится про-западной и анти-русской пропагандой для того, чтобы ослабить русский народ, чтобы низвести мужчин до уровня рабов, бабо-рабов. Однако на мужчине испокон веков держится всё в обществе, а на женщине только деторождение. Мужчины это талантливые учёные, изобретатели, поэты и художники, землепроходцы и полководцы, врачи, инженеры и педагоги. А женщины – только идут вслед за ними, вечно плетясь в хвосте эволюционного развития. Если мужчина в России по своей значимости будет приравнен к нулю, то и сама Россия прекратит своё существование, ибо столпом, на котором держится государство, всегда является мужчина. Картина всего этого массового идиотизма была бы не полной, если бы мы не упомянули здесь о тех, кто является вдохновителями и спонсорами всего этого мракобесия. Вдохновители и спонсоры это Соединённые Штаты Америки и Евросоюз. Ну, а кто же поддерживает в стремлении уничтожить русский народ их? Ну, уважаемые читатели сайта «Древо Поэзии» это вообще вопрос очень сложный… Ну, как бы Вам казать… Даже не знаю… Ну, в общем, во всём виноваты… «марсиане»… Да, именно они – эти подлые жители красной планеты являются мировым закулисьем… Чтобы меня не обвинили в анти… в антимарсианизме, я пожалуй больше продолжать не буду. А то, знаете ли: «марсиане» сильно пострадали во времена Второй Межгалактической войны… Там был такой страшный геноцид «марсианского» населения Европы. Европа это спутник Юпитера, чтоб Вы знали. Да… Чтобы завершить эту статью на поэтической ноте, в заключении я хочу привести стихотворение Марины Ивановны Цветаевой. В его восьми строках уместилась история всего 20 века. Многие историки, чтобы ответить на важнейшие вопросы человеческого бытия, пишут многотомные докторские диссертации, а Марина Цветаева уместила весь 20 век в одно небольшое стихотворение. В этом она и гениальна.

* * *

Из строгого, стройного храма
Ты вышла на визг площадей...
— Свобода! — Прекрасная Дама
Маркизов и русских князей.

Свершается страшная спевка, —
Обедня еще впереди!
— Свобода! — Гулящая девка
На шалой солдатской груди!

26 мая 1917
Блистательно сказано, не правда ли?!
Павел Иванов-Остославский.



Демократия – это массовое впадение в идиотизм-2!

Вчера опять по телевизору показывали гей-парад, устроенный представителями нетрадиционной сексуальной ориентации в Париже. Эх, видимо, уважаемые читатели сайта «Древо Поэзии», не увидим мы с вами уже больше никогда старую добрую Францию с её бесконечными любовными похождениями мужчин и женщин друг с другом, с галантными мушкетёрами Александра Дюма и с отважными воздушными бойцами из прославленной авиадивизии «Нормандия-Неман»… Теперь Франция другая… Какие-то тёмные дельцы, которые живут, как крысы в подвале, в своём мировом закулисье и высовывают носы оттуда только в самом экстренном случае, так решили: мир должен утонуть в гомосексуальности… Франция искренне помогла России, когда требовали спасения миллионы русских иммигрантов из первой волны. Поэтому, мне искренне жаль Францию… Но, той – мушкетёровско-деголевско-нормановской Франции уже нет… А есть другая: с агрессивными гей-парадами, состоящими из сумасшедших дегенератов, пьянеющих от ощущения своей полной вседозволенности. А теперь, дорогие читатели, давайте вместе подумаем, к чему всё это может привести.

Мужчина и женщина (человеческие и ещё дочеловеческие самец и самка) миллионами лет жили в семье друг с другом. Самец выполнял функцию защитника семьи и осеменителя самки. Самка выполняла функцию рождения детей и ведения домашнего хозяйства. Семья – это ячейка общества. И чем крепче будет эта ячейка, тем крепче будет само общество. Добавим к этому крепость производственных уз на работе. В итоге мы получим дореволюционную, да и советскую модель общества. Во времена монархии и при большевиках (в их лучшие времена) люди в нашей стране мыслились как солдаты империи. Русский народ всегда был имперским, поэтому патриархальная модель общества была полностью оправдана. Она оправдана и сейчас на все 100 процентов, поскольку русский народ и в наше время является носителем имперской государственности. Наша жизнь – это вечная война: война с обстоятельствами, с другими людьми, война за урожай хлебов, или болтов с гайками, выточенных на заводе или за «урожай» в интеллектуальной сфере. То есть наш народ – это народ-воин, и наше общество, следовательно, это ни что иное, как армия. Теперь представьте, что патриархальные отношения разложились, уничтожились нашими врагами идеологически. Что получается? Представьте себе взвод солдат перед атакой. В этом взводе половина «голубые», и все поголовно демократы. И вот выборный офицер приказывает своему воинскому подразделению: «Вперёд, мальчики! В атаку!». А наши гомосексуалы в это время думают примерно следующее: «Ой, какой хорошенький лейтенант… Дай-ка я к нему подойду и поласкаюсь… ». А другие думают: «Какой неприятный лейтенант… И я ещё должен бежать за него в атаку… Уйди, противный! Фу на тебя!.. ». А третьи устроят открытое голосование, чтобы решить большинством голосов, идти им в атаку или нет… Ну, и как можно воевать с подобной армией?! В частях РККА в 1918 году такие голосования перед боем проводились. Итог всем известен: малочисленные и почти безоружные отряды юнкеров и офицеров генерала Корнилова сходу отбивали у большевиков сёла, станицы и целые города, уничтожая красно-демократическую гниль на русской земле. Как жаль, что у красных не все были демократами и гомосексуалами! Белая Гвардия победила бы их за три дня!

Представляете, что будет, дорогой читатель, когда все мужики перестанут психологически и сексуально тяготеть к женщинам, а все женщины – к мужикам? Распадётся механизм, который миллионы лет скреплял нашу семью и наше общество. Если бы у питекантропов все были гомосексуалами, питекантропы никогда не превратились бы в неандертальцев и кроманьонцев, и нас бы с вами не было… Вы, может быть, хотите задать мне такой вопрос: «Почему я всё время говорю о том, что извращенцами станут все? Ведь всё равно так не будет». Не факт. Различные гей-лезбийские организации, захватившие СМИ и властные должности, только того и добиваются, чтобы гомосексуалами стали все. И ведь в исторической перспективе гей-лезбийская пропаганда только началась. Подождите, что будет через 10 лет, через 20, 30, 50… До какого уровня общественного признания дойдут все эти извращенцы через несколько десятков лет? Мы с вами не знаем. Возможно, что в каком-нибудь 2050-м году гомосеками станут почти все. Но, меня заботит только одно, чтобы это явление не стало массовым в России и на территории бывших республик СССР, а то ведь нам ещё объединиться предстоит…

А какими станут дети, воспитанные двумя папами или двумя мамами? Ребёнок привык на протяжении тех же миллионов лет воспитываться мужчиной и женщиной, а не непонятными извращенцами патологически изменённой сексуальной ориентации. Как мальчик научится в семье мужественности, мужскому стилю поведения, если у него не будет папы, а будет только две мамы? А что ждёт девочку, воспитанную в семье двух гомиков мужского пола? А вы не боитесь, читатель,что они над нею просто-напросто сексуально надругаются, что они сделают её объектом своих нездоровых сексуальных предпочтений?

Гомосексуальность – это полное разрушение устоев семьи, государства и общества. Это уничтожение тех психолого-биологических механизмов, на которых зиждется здание российской государственности. Нас может спасти только традиционализм и консерватизм! Геи и лезбиянки – это государственные преступники! Их всех следовало бы покарать за измену Родине!

Гомосексуалы часто по принципу «сам дурак» обвиняют воинствующих гетеросексуалов в латентной гомосексуальности. Эта смехотворная клоунада уже перекинулась в интернет. То есть логика у них такая: «Если ты гетеросексуал, значит ты гомик, такой же, как мы сами. Если ты, мужчина, который всю жизнь любил женщин, значит ты скрытый гомосексуал… ». Прекрасно: логика явно шизофреническая. Больные на всю голову дегенераты лишены всякой логики мышления. Я уж думаю, а гомосексуальность, часом, не связана ли с шизофренией? Ведь и то и другое является тяжелым психическим заболеванием. И ведь, что характерно: к мужской и к женской гомосексуальности отношение в народе различно. Мужиков-гомосеков ругают на чём свет стоит самыми неприличными словами. Женщин-гомосечек, как бы особо и не ругают. Считается что женщине можно всё. Ей всё простительно, ведь она женщина. Ей простительно даже быть лезбиянкой, то есть, дегенераткой по определению. Тем более, что от лезбиянок вред обществу куда больший, чем от геев. Ведь каждая женщина должна родить своё определённое количество детей, если она этого не делает, она подрывает численность собственного народа и собственной семьи. Кто же будет защищать наш народ и наше государство, если все мальчики станут геями? А кто же будет дальше размножать наш народ, рожать новых людей, если все девочки станут лезбиянками? Наступит 100-процентная депопуляция нашего народа. Не нужно будет врагам нашим ни танков, ни ракет, ни боевых кораблей и самолётов. Зачем нас с вами убивать при помощи военной силы, когда нас можно уничтожить с помощью гомосексуальной революции, идеологически. Стоит изуродовать и растлить ума и сердца наших сограждан, и преступные замыслы наших недругов будут реализованы целиком и полностью.
Чтобы заключить эту статью каким-то талантливым стихотворением, я привычно решил погуглить интернет. Подумал, что вдруг найду хорошее стихотворение на заданную тему. Оказалось, что технически неплохие стихи о вреде гомосексуальности в интернете есть, однако, я не решился представить их тут. Там один мат. Вот так русские люди относятся к гомосексуалам, особенного мужского пола, что у людей не осталось по их адресу ни одного литературного приличного слова… Значит, сексуально здоровые силы в современном российском обществе активны и они не желают сдаваться! Значит, не всё ещё потеряно!
Павел Иванов-Остославский

«Джон Ячменное Зерно»
Роберт Бёрнс в переводе Самуила Яковлевича Маршака.
Это прекрасное по своим техническим данным стихотворение. Очень мастерски написано. Самуил Маршак показал себя здесь, как крупный мастер художественного слова, умеющий писать не только собственные стихи, но и способный переводить с иностранных языков чужие. Однако, на чисто литературных свойствах мои восторги по адресу этого стихотворения и заканчиваются. «Джон Ячменное Зерно» - это талантливый, художественно весомый призыв к революции, к бунту и мятежу. «Русский бунт – бессмысленный и беспощадный», - сказал когда-то Александр Сергеевич Пушкин. И английский бунт, наверное, тоже. Однако, Вы, уважаемые читатели сайта «Древо Поэзии» можете задать мне вопрос: «А разве бороться за свои социальные права плохо?! Разве мы не должны отстаивать социальную справедливость и бороться с вороватыми и ленивыми чиновниками?!» Ну, конечно, граждане должны воевать за свои права, но они должны делать это так, чтобы эта борьба не походила на измену родине и на подрыв традиционных устоев государства. Без государственности не может существовать современный народ. У нас или будет собственная держава или мы будем входить в чужую державу, созданную не для нас и не ради наших интересов.
Джона Ячменное Зерно – лирического героя денного стихотворения - три короля хотят уничтожить, за то, что он бунтовщик. Ему придумывают различные казни и пытки. Его зарывают в землю, выкопав могилу для него с помощью сохи. То, «не пощадив его костей, швырнули их в костёр», то его отважное сердце мельник меж камней растирает в муку. Его бьют ножом, сваливая с ног на землю. Его долго колотили. Его поместили в каменный колодец, на сумрачном дне которого он должен умереть. И вот, его, наконец-то убили. Его кровь бурлит в котле. Из Джона Ячменного Зерна варят пиво. Он попадает в пивные кружки и в желудки людей и таким образом его жизнь как бы не кончается. Он продолжает жить в умах и сердцах людей, веселя их и делая отважными, способными на различные геройства. Авторы хотят сказать этой метафорой следующее: как бы пламенных революционеров не пытали и не убивали коварные цари и короли, они всё равно поднимут народ на борьбу. И даже мёртвый революционер всегда будет жить в идеях, которые будоражат народное сознание и не дают людям смириться со своим рабским состоянием. Всё вроде бы красиво и справедливо. Однако, всё кончается тем, что опять выплеснули ребёночка из купели вместе с водой… За свои права бороться надо, но нельзя становиться на пусть анархии и произвола. Нельзя разнуздывать низменные уголовные страсти, призывая народ к революции. Конечно, средневековое, феодальное общество было далеко от идеала, но кто человека угнетает больше: феодальный сеньор, требующий со своих крестьян оброк или барщину, или капиталистический делец, снимающий три шкуры со своего работника и разъедающий государственный организм с помощью коррупции? Это большой вопрос. Какого-нибудь князя Оболенского или графа Бобринского от совершения безнравственных поступков сдерживает благородная родословная, образованность, культура, унаследованная от предков. Он воспитан гуманистом. Ему не надо идти по трупам по карьерной лестнице, ему не надо стяжать деньги, ведь он и так князь. Он проживёт без золота и серебра: его греет сорок поколений предков, происходящих от Рюрика и Гедемина. А каковы нравственные стопоры у нувориша-капиталиста? Никаких. Он умеет ловко создавать коррупционные схемы, он ворует, он подкупает судей и прокуроров, ведь он психологически адаптирован для жизни в нашем зверином обществе. У него много денег, отнятых у своих же работников. Так кто же лучше: князь Оболенский или какой-нибудь Вася Проходимец? Феодальная мораль, претерпевавшая эволюцию в условиях развития капитализма и демократии, учила потомков аристократов пренебрежительно относиться к материальным благам. Она учила их больше ценить красоту человеческих поступков, развиваться морально, нравственно и эстетически. А чему же учили родители Васю Проходимца? Рвачеству и стяжательству. А ещё презрению к человеческой личности и жажде денег до самозабвения. Вот поэтому наша эпоха и породила олигархов и прислужников Госдепа, что большевики в своё время уничтожили всех Оболенских и Бобринских, а Роберт Бёрнс и Самуил Маршак написали блистательное по своим техническим данным стихотворение «Джон Ячменное Зерно».
Павел Иванов-Остославский.

Джон Ячменное Зерно
Трех королей разгневал он,
И было решено,
Что навсегда погибнет Джон
Ячменное Зерно.

Велели выкопать сохой
Могилу короли,
Чтоб славный Джон, боец лихой,
Не вышел из земли.

Травой покрылся горный склон,
В ручьях воды полно,
А из земли выходит Джон
Ячменное Зерно.

Всё так же буен и упрям,
С пригорка в летний зной
Грозит он копьями врагам,
Качая головой.

Но осень трезвая идёт.
И, тяжко нагружён,
Поник под бременем забот,
Согнулся старый Джон.

Настало время помирать —
Зима недалека.
И тут-то недруги опять
Взялись за старика.

Его свалил горбатый нож
Одним ударом с ног,
И, как бродягу на правёж,
Везут его на ток.

Дубасить Джона принялись
Злодеи поутру.
Потом, подбрасывая ввысь,
Кружили на ветру.

Он был в колодец погружён,
На сумрачное дно.
Но и в воде не тонет Джон
Ячменное Зерно.

Не пощадив его костей,
Швырнули их в костёр,
А сердце мельник меж камней
Безжалостно растёр.

Бушует кровь его в котле,
Под обручем бурлит,
Вскипает в кружках на столе
И души веселит.

Недаром был покойный Джон
При жизни молодец, —
Отвагу подымает он
Со дна людских сердец.

Он гонит вон из головы
Докучный рой забот.
За кружкой сердце у вдовы
От радости поёт...

Так пусть же до конца времён
Не высыхает дно
В бочонке, где клокочет Джон
Ячменное Зерно!

1782, пер. 1943

Дмитрий Выркин: «Для автора стихи, как дети… »

В данном стихотворении талантливый черкасский поэт Дмитрий Выркин сравнивает стихи, написанные автором, с детьми. Мне кажется, что такое сравнение абсолютно уместно. Действительно, дети бывают разные. Они состоят не только из плоти и крови, они не только умеют ходить, писать и говорить, они могут быть какими угодно. Для слесаря, работающего на заводе, его дети – это гайки и болты, которые он точит на станке. Для врача его дети – это пациенты, которых он спас от болезней и даже, возможно, от самой смерти. Для художника его дети – это картины, которые он написал. У каждого человека есть не только дети в прямом смысле слова, но и «дети» - некие метафорические воплощения его трудов и забот. Своих детей, какими бы они ни были, человек всегда любит и лелеет. Иначе, нет никакого смысла в их и в его самого существовании.

Дети поэта – это его стихи. О них он печётся всю свою, как правило, короткую жизнь. Он их публикует в различных изданиях. Купив экземпляр толстого журнала или литературной газеты со своими «нетленками», он бережно складывает их в укромный уголок своего дома и хранит до конца дней своих. Если его биологические дети и внуки оказываются высоко культурными людьми, они продолжают хранить творения своего родственника и дальше, то есть, после его смерти.

Но стихи пишутся для людей или для Бога? Гениальные стихи пишутся в первую очередь для Бога. Господь нашептывает истинному поэту божественные стихи, а сам стихотворец – это всего лишь секретарь Бога. Его гениальные стихи по большому счёту написаны Богом. А, если ещё, попав к людям, они ими признаются шедеврами, то это вообще идеальный вариант. Если же нет, то тогда гений остаётся не признанным. Его стихи не ценятся современниками и потомками, и тогда его труды становятся напрасными. И труды Бога тоже… Но, не признав истинную поэзию, кому же люди сделали плохо? Поэту? Богу? Нет, сами себе. Они не почерпнули то благородство, ту красоту и доброту, которые присутствуют в настоящих стихах. Они не прониклись божественными ценностями, они не переняли у Всевышнего его непреходящие святыни! Они наказали только сами себя. Поэту и Богу по большому счёту всё равно: они и так велики и самодостаточны. А вот простой, серый обыватель, не дополучивший в этой жизни света божественной правды, добра и красоты, навсегда становится ущербным. Его многотрудная и порой скорбная жизнь и так усеяна тяжкими каменьями, о которые он набивает себе огромные шишки и синяки… Если же он ещё и сам, добровольно отказывается от блаженного обезболивающего средства в виде прекрасной поэзии, то он своё печальное положение только усугубляет. Его остаётся только очень пожалеть…
Павел Иванов-Остославский.
* * *
Для автора-стихи,
Как дети:
Дороже всех богатств
На свете,
Но им,
Как детям,
Нужен свет,
В который выведет
Поэт.
А если не увидят
Света
Стихи
Неловкого поэта,
То нет печальнее
Пути,
Которым
В мрачную обитель
Уйдет непризнанный родитель
Детей оставив
Взаперти...
«ГИБКИЕ МЕСЯЦЫ» ДМИТРИЯ ВЫРКИНА
Специально для сайта «Древо Поэзии».

Желая написать литературно-критическую статью о творчестве поэта и журналиста Дмитрия Выркина, я решил погуглить интернет: хотел найти его стихи. Но стихов не было! Дмитрий оказался настолько малоизвестным поэтом, что мне пришлось, бросив поиски в сети, порыться в своей домашней библиотеке: а вдруг я там найду его единственную книгу, которую он мне когда-то подарил. О нём мне известно мало. По первой своей профессии он офицер-железнодорожник, по второй журналист, пишущий в отраслевые газеты о проблемах железнодорожного транспорта. Живёт в Черкассах, работает по всей Украине. Автор является лауреатом Первого Всеукраинского литературного конкурса «Пушкинское кольцо» и Всеукраинского литературного конкурса «Летающая крыша». Оба этих литературных мероприятия проводит в Черкассах Олег Семёнович Слепынин, прозаик, член Союза писателей России. Дмитрий Выркин является лауреатом – обладателем гран-при Всеукраинской независимой литературной премии «Арт-Киммерик». Председателем жюри этой премии был Ваш покорный слуга. Я хорошо помню, как члены жюри обсуждали между собой, кто из номинантов более достоин получить высшую степень премии – гран-при. Были предложения отдать эту награду Елене Ерофеевой-Литвинской, но я настоял на том, чтобы самым заслуженным лауреатом нашего «Арт-Киммерика» стал Дмитрий Выркин. Почему? Меня покорили две выркинских строчки «Массою гибких месяцев рыба падает в трюм… ». Эти самые гибкие, блестящие, серебристые месяцы принесли Дмитрию литературную удачу и признание. Об этих месяцах можно сказать и в переносном смысле: они – это стихи Дмитрия, блестящие на солнце серебряной чешуёй, изгибающиеся, живые, настоящие. Хотя, конечно, премия присуждалась ему «по совокупности», так сказать, а не за один мастерский художественно-эстетический эффект. А что же Елена Ерофеева-Литвинская? А она стала международно признанным мастером художественного слова, вице-президентом МАГИ. Елена мировым литературным сообществом оценена по заслугам.

Поэтика и стилистика стихов Дмитрия тяготеет к творчеству Евгения Евтушенко. Те же небрежные рифмы, та же нечёткая ритмика, те же простые жизненные образы. Наверное, о Дмитрии можно сказать, что это народный самородок, который по-житейски прост и бесхитростен. В этих стихах есть мастерство, владение хорошим разговорным русским языком, отсутствие украинизмов, которые порой, как назойливые мухи, мешают украинским русскоязычным поэтам писать стихи на классическом русском языке. Стихи Дмитрия нравятся людям и это не удивительно. Они незамысловаты с точки зрения сложных поэтических изысков, но в них бьётся пульс живой души, умеющей любить, страдать, размышлять и наблюдать за жизнью. Данная стихотворная подборка взята из сборника «Планета людей» (Черкассы, 2004 год). Данные стихи подвергнуты лёгкому редактированию, от чего они стали только ещё лучше.
Павел Иванов-Остославский.

Проводник
Простите, коли что не так,
Не все расспросы любят.
Не знаю, может я чудак,
Мне интересны люди.
Вожу людей и всё гляжу,
Куда, кого, зачем вожу.
Какие дали и дела
Людей по свету гонят.
Вся Украина побыла,
Считай, в моём вагоне.
Возил детей и мужиков,
Геологов, военных,
Обыкновенных стариков
И необыкновенных.
Что ни лицо – на сто страниц
Пиши роман иль повесть,
А сколько этих самых лиц видали я и поезд.
Лежу, бывало, нету сна,
И вздумается даже –
Снаружи вон она, страна,
И здесь внутри – она же.


* * *

Под стук колёс
За окошком – сопки покатые,
А на сопках тайга темна.
Хорошо, что вагон покачивает,
Что за тучи ушла луна.
Хорошо колёса постукивают,
Точно няньчат меня они
Так укачивают, убаюкивают,
Уговаривают : «Усни»…
И пока я лежал, посапывал,
Землю мимо меня несло.
Отлетели к востоку с запада,
И поля, и лес, и село.
Я открыл глаза. Рассвело
- Как Вы спали,- сосед беспокоится.
Говорю: - Сосчитал, как раз.
Вышло так, что я спал со скоростью
Пятьдесят километров в час.

Мосты
По каким бы я ни мчался
Восхитительным местам,
Я повсюду удивлялся
Удивительным мостам.
А чего бы проще вроде:
Взял да и построил мост!
Так-то так, но вот выходит,
Что вопрос совсем не прост.
Нужно, чтобы в каждом месте
Мост поставлен был такой,
Словно он родился вместе
С берегами и рекой.
Чем родней он этой речке,
Красоте родных сторон,
Чем красивей сам, тем крепче,
Тем надёжней будет он.
А мостам нести дорогу,
У мостов тяжёлый труд.
Днём и ночью ох как много
На себя они берут!
И в пути, пока не поздно,
Я у вас учусь, мосты,
Приносить побольше пользы
И побольше красоты.


Рыцари океанов
И радостей здесь хватает,
Но чаще приходится туго:
Волна рыбака мотает
Покрепче, чем центрифуга!
Хоть меньше космической скорости,
Но сейнер-ракетоплан
Кварталами в невесомости
Порой бороздит океан.
На ветер кому охота?
Он воет в лицо, как волк!
Работа, опять работа –
Нелёгкий рыбацкий долг.
Пусть рядом стихия бесится,
Пускай небосвод угрюм,-
Массою гибких месяцев
Рыба падает в трюм.
Волна с головой окатит,
Что и не поднять руки,
Но выдержки всем им хватит,
На то они – рыбаки!
Присядут чуть-чуть упруго,
И снова движений град.
На всех чешуя, как кольчуга
И каждый, как Бог, бородат.
«Отбой!» Сутки спать
И мало бы, но снова зовёт сигнал:
«Внимание! Все на палубу!
Поднами косяк! Аврал!!!»
Как чайки, мелькают даты,
Заброшен ненужный трап.
И снова скрипит пузатый,
Наполненный рыбой трал.
Сквозь ритм многодневных планов
О встрече сынов моля,
По рыцарям океанов
Тоскует вдали Земля.
Добудут нам всё, что нужно:
И сайру, и «рыбу-кит»
В тропический шторм и вьюжный,
На то они – рыбаки!
Когда ж отстоят все вахты,
Им в праздник – любые дни:
Счастливые, как космонавты,
На Землю сойдут они!


Сравнение
Море, как женщина: нежит лаской,
Гладя тугой волной.
Море, как женщина:
Манит сказкой,
Всё заслоня собой.
Море, как женщина:
Дразнит сладко
Тайная глубина.
В море, как в женщине,
Есть загадка,
Та, что лишает сна.
Море, как женщина,
Мир искусства,
Созданный кутерьмой.
Море, как женщина:
Дарит чувства
С космосом и тюрьмой.
Море, как женщина:
Власти хочет,
Даже, коль скромен вид.
К морю, как к женщине
Тянет очень
Наших страстей магнит.
Море, как женщина:
Щедро примет,
Если пришёл не зря,
Море, как женщина:
Так обнимет,
Что позабыть нельзя.
Море, как женщина:
Бесконечны таинства красоты,
Море, как женщина,
Любит вечно,
Если достоин ты.
Море, как женщина:
Обещает множество перемен.
Море, как женщина:
Не прощает
Подлости и измен.
Море, как женщина:
Нежит или
Вдруг зашумит, грозя,
Море, как женщина:
Штормы, штили,
Что предсказать нельзя
Море, как женщина:
Дарит проседь,
Реже несёт покой.
Море, как женщину,
Можно бросить,
Горько махнув рукой.
С морем, как с женщиной:
Счастье строить,
Горе придёт – тужить.
С морем, как с женщиной,
Трудно спорить,
Трудно без них и жить…




Елена Ерофеева-Литвинская
О себе: родилась и живу в Москве. Закончила ГИТИС им. Луначарского. Театровед, журналистка по профессии, поэтесса по восприятию мира. Автор 17 поэтических сборников в соавторстве (2007 - 2009). Кроме того, мои стихи публиковались в журналах "Славянские корни" (Мадрид), "Обзор" (США) и "Работница" (Москва), в книге "Антология поэзии и прозы Международной Ассоциации Граждан Искусства "МАГИческое слово". Член Союза писателей России и Союза писателей ХХI века. Вице-президент МАГИ (Международной Ассоциации Граждан Искусства, Мадрид).
Лауреат Всеукраинской независимой литературной премии «Арт-Киммерик» в номинации «за интеллигентность творчества».

Творчеству Елены Ерофеевой-Литвинской присуще техническое мастерство. Она сейчас уже является зрелым, полностью сформировавшимся автором, умеющим тонко и нестандартно подойти к решению творческой задачи любой сложности. В её творчестве доминирующими мотивами является любовь и природа. Её поэзии присуща возвышенная эмоциональность, благородство и женственность. В её творчестве много созерцания. Она — самобытная и неподражаемая творческая личность, обладающая ярко индивидуальным художественным почерком. Стихи Елены очень интересно читать. Написаны они весьма профессионально. Она легко владеет словом. Елена свободно преодолевает косность и хаотичность языковой и психологической материи. В этом и состоит истинное мастерство. Это стихи - виртуозные, эмоциональные, добрые, зовущие читателя к вершинам духовности и показывающие ему эстетический идеал. В творчестве Елены присутствуют значительные религиозные мотивы. Она, по-видимому, верующий человек. А может ли поэт быть не верующим? Настоящий поэт – наверное, не может. Её стихи заставляют читателя сопереживать трагической судьбе прекрасной русской поэтессы Марины Цветаевой, с которой автор чувствует много общего. В стихах о Цветаевой особенно сильно чувствуется дыхание Вечности. Хочется верить, что Марина Ивановна не умерла. Она просто перенеслась в лучший мир. Разве такие поэты могут умереть? «Поэты не умирают – поэты уходят к звёздам… ». Елена Ерофеева-Литвинская по праву считается наследницей «Серебряного Века» русской поэзии.
Павел Иванов-Остославский.

Марине Цветаевой
1
Рябиновые кисти заалели,
Какая тишь в излете сентября!
И в золоте нарядные аллеи,
Мерцающем при свете фонаря.

Не слышно звуков Ангельского пенья,
Как будто дан молчания обет.
Все в мире замирает в изумленье,
Когда на свет рождается Поэт.

Целуй его, осенняя природа!
Не закружись, шальная голова!
И музыкой заоблачного свода
Лепечет ветер первые слова.
2
Унизаны кольцами пальцы,
Браслеты звенят серебром,
Волос, разлетевшихся в вальсе,
Касается Ангел крылом.

Подобно мятежным кометам,
Стремясь из родного гнезда,
Ты снишься влюбленным поэтам,
Марина, морская звезда.

Еще не написаны строки
Про жаркую горькую гроздь,
Но кем-то отмерены сроки,
И в стену впивается гвоздь.

Не ведает Божия птаха,
Отправившись в вольный полет,
Что ей уготована плаха,
Что шею петля захлестнет.

* * *
Я не вижу тебя во сне,
Я домой не несу цветы.
В этой трижды пустой Москве
Забываю твои черты.
В веренице бегущих дней
Растворяется тайна двух.
Я прошу: назови своей
Хоть вполголоса, хоть не вслух.
К чуть подмерзшему витражу
Осень льнет расписной листвой.
Не своя, не твоя брожу,
Хоть на миг ты меня присвой!
А иначе – ни жизнь, ни смерть,
Ты ведь знаешь – я все отдам,
А иначе – ни синь, ни твердь,
Вот и маюсь – ни здесь, ни там.
Оттого так невесел взгляд,
Оттого не найдет покой
Это сердце, что век назад
Ты согрел под своей рукой.

Николаю Гумилеву

Поседевшие кораллы,
Вас коснулось время странствий.
Греки, римляне и галлы
Вас носили на запястье.

О коралловые рифы
Спотыкались каравеллы,
Вас закапывали скифы
У подножья древней стелы.

Рыбы с синими глазами
И хвостами, как вуали,
Меж коралловых азалий
Молчаливо проплывали.

Лязг ножей и звон металла,
Лодки, золотом богаты…
Поседевшие кораллы.
Постаревшие пираты.

* * *

Три цвета розы – белый, желтый, алый.
Какой из них для сердца мил?
Три розы Богородице во славу
Принес Архангел Гавриил.

О, роза белая! Ты символ счастья,
Невинности и чистоты,
Благоговенье первого причастья,
Улыбка скромной красоты.

Благовестил Архангел Деве славу,
Ей розу желтую даря, –
Возвыситься и посрамить лукавых,
Родить Небесного Царя.

А роза алая огнем пылает,
Сильна, как страсть, одна из ста,
Та, что любовью вечной прорастает
Из капель крови у креста.

* * *
С деревьев листья облетели,
Но, по-особому права,
Назло кружащейся метели
Сияет зеленью трава!

И не стесняясь голых веток,
Над ним сомкнувших потолок,
К едва пробившемуся свету
Упорно тянется росток…

Так и душа — в последнем рвенье
Еще немного доцвести —
Лелеет каждое мгновенье
В разжатой времени горсти,

Не хочет верить близкой стуже
И полумраку тяжких дней,
Затягивает пояс туже,
Чтоб быть, как девочка, стройней.

Так весела морозной ранью!
Так молода в своей мечте!
Сопротивляясь умиранью,
Оцепененью, темноте…

ЖДИ МЕНЯ… КОНСТАНТИНА СИМОНОВА

До сего дня на сайте «Древо Поэзии» я посвящал свои литературно-критические разборы собственно творчеству, причём творчеству приимущественно мужскому. Я восторгался мужественностью стихов Савина, Туроверова и Несмелова, я любовался красотой ратного подвига, изображённого в их замечательных произведениях. Но я совершенно не уделил внимания женщинам, женщинам не как поэтессам или писательницам, а как женщинам. Спешу исправить эту ошибку. Мне кажется, лучший литературный материал, который можно было бы для этого избрать, это известнейшее стихотворение Константина Симонова «Жди меня, и я вернусь… ».

Это стихотворение написано мастерски, проникновенно, очень искренно. Этот стих – исповедь души солдата, ушедшего на фронт. Это стихотворение в своё время имело ошеломительный успех в советском читающем обществе. Его читали солдаты, находившиеся в окопах на передовой перед атакой. Его декламировали вслух и про себя молоденькие девушки и зрелые женщины, которые ждали домой своих солдат: женихов, мужей, сыновей. С этим стихотворением на устах жили русские военнопленные в фашистских концлагерях… Чем же оно так понравилось людям? Неужели секрет его популярности кроется только в гигантских тиражах, только в огромном пиаре, который получило это стихотворение в годы войны? Думаю, нет. Секрет его безумной популярности кроется не только в этом. Состоит он и не только в мастерстве, и скажем прямо, в гениальности, с которой автор написал его. Тут дело куда сложнее. Русским людям так понравилось это стихотворение, потому что оно отражало менталитет, душевный настрой и этно-культурные представления тогдашнего русского народа. Жди меня, - пишет Симонов,- только очень жди… Дальше он перечисляет все реалии фронтовой жизни: «жди, когда наводят грусть желтые дожди. Жди, когда снега метут, жди когда жара…». Автор тут весьма я рко и зримо описывает солдатскую жизнь. Все перепитии фронтового быта: от А до Я. Но вот что характерно. Лирические герой здесь ставит свою жену-возлюбленную мо масштабу нравственного подвига фактически выше, чем друзей, знакомых, сына и даже мать. Она для него – это символ всего самого святого, благородного и прекрасного. Она должна его ждать при любых обстоятельствах, даже тогда, когда не верит уже в возвращение своего сына с фронта сама мать (!). Здесь автор описывает фактически женщину-святую, женщину-подвижницу, женщину, сохраняющую верность своему мужчине до конца. Такая трактовка женского образа полностью соответствует тем патриархальным представлениям о женщине, которые сложились в русском обществе с незапамятных времён. Жить по Домострою, иметь много детей, почитать мужа своего как господина в доме, как отца семейства: строгого, но справедливого, как хозяина. Русские женщины веками воспитывались в таком ключе. Они даже и представить не могли, что пройдёт каких-то 100-200 лет, и русская женщина из истинно почитаемого и премудрого человека, превратится в современную нам стяжательницу, блудницу и феминистку. И простым женщинам и дамам из высшего света не могло даже присниться в страшном сне, что их правнучки и праправнучки будут всех мужчин считать в лучшем случае печатными станками для штампования денег, а в худшем случае… кАзлами... Женщина, разодетая в кожаную куртку с металлическими заклёпками, с причёской типа «ирокез» и в юбке, практически ничего не прикрывающей – вот образ, извините, бабы, который нам с Вами знаком до боли, до стыда и отвращения… Разве такой должна быть русская женщина?! Разве такими нам-мужчинам приятно представлять своих невест, жён или матерей?! Нет! И тысячу раз нет! Величайшая заслуга Константина Симонова перед русским обществом состоит в том, что в своём стихотворении «Жди меня, и я вернусь… » он создал образ истинной, настоящей, прекрасной русской женщины, женщины, которой должна быть каждая.
Павел Иванов-Остославский.


* * *
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: - Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,-
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
1941




«Жизнь моего приятеля» Александра Блока.
В данном стихотворении великий мастер поэтического слова Александр Блок описал жизнь и душевное состояние типичного городского жителя, простого обывателя. Автор изобразил своего героя с поразительной психологической достоверностью и полнотой.

Вот так же большинство людей, живущих в нашем суетном мире, проводят свою жизнь в мелких, ненужных заботах. Что им служение Богу, преклонение перед высшими идеалами Любви, Истины и Милосердия? Им бы только заработать лишнюю копеечку себе на пропитание. Бесконечная суета и рабский труд убивают в человеке всё человеческое. И недаром, многие режимы стремятся из людей сделать рабов, ведь раб не способен самостоятельно мыслить, он не в силах оторваться от своего станка и от своей кормушки, и посмотреть на звёзды… Раб занят только грубоматериальным производством и поддержанием жизненных сил в своём бренном теле. Действительно: бессмысленны и не нужны те дела, которые только обеспечивают человека физически, но которые не дают ему нравственного и эстетического удовлетворения. Более того: дела, которые человека превращают в скотину – крайне вредны. В жизни всегда нужно поддерживать в себе Божью искру, ибо только благодаря наличию этой искры человек в истинном смысле этого слова является ЧЕЛОВЕКОМ.

А у нас в Малороссии современные власти только то и делают, что оскотинивают и оболванивают человека. Это ж, наверное, как нужно ненавидеть весь род человеческий, чтобы так издеваться над людьми, над себе подобными! Нищенские пенсии, которые ещё и не выплачивают, почти, такие же нищенские зарплаты, полная бытовая неустроенность и безрадостное животное существование – вот печальная учесть, на которую жителей Малороссии и Новороссии обрекли американско-бандеровские оккупанты. Эх, товарищ Сталин… Мало Вы в своё время поработали над освобождением Украины от фашизма… Безумно мало… Ну, ничего: прокурор добавит… Юлия Тимошенко благодаря мудрому решению её посадить уже отбывает срок в местах не столь отдалённых. Надеюсь, что и других прихвостней Америки ждёт та же заслуженная учесть.
Павел Иванов-Остославский.

«Жизнь моего приятеля»
Весь день — как день: трудов исполнен малых
И мелочных забот.
Их вереница мимо глаз усталых
Ненужно проплывет.
Волнуешься, — а в глубине покорный:
Не выгорит — и пусть.
На дне твоей души, безрадостной и черной,
Безверие и грусть.
И к вечеру отхлынет вереница
Твоих дневных забот.
Когда ж морозный мрак засмотрится столица
И полночь пропоет, —
И рад бы ты уснуть, но — страшная минута!
Средь всяких прочих дум —
Бессмысленность всех дел, безрадостность уюта
Придут тебе на ум.
И тихая тоска сожмет так нежно горло:
Ни охнуть, ни вздохнуть,
Как будто ночь на все проклятие простерла,
Сам дьявол сел на грудь!
Ты вскочишь и бежишь на улицы глухие,
Но некому помочь:
Куда ни повернись — глядит в глаза пустые
И провожает — ночь.

Там ветер над тобой на сквозняках простонет
До бледного утра;
Городовой, чтоб не заснуть, отгонит
Бродягу от костра...
И, наконец, придет желанная усталость,
И станет все равно...
Что? Совесть? Правда? Жизнь? Какая малость!
Ну, разве не смешно?

ЗА ЧТО Я ЛЮБЛЮ СТИХИ АННЫ АХМАТОВОЙ
Анна Андреевна Ахматова – это ещё один автор, у которого я учился писать стихи. У меня есть в стихах такие строки: «И встретить ближайшее утро Уже не пришлось никому… ». Этот приём, заключающийся в намёке, в недосказанности и называется «психологическо-сопосредованное изображение». Этот приём считается чисто акмеистическим. Он мне очень понравился. Но, речь совершенно не обо мне. У поэтессы примером такого приёма могут быть следующие строчки: «Не целуй меня, усталую,- смерть придёт поцеловать». Или вот это: «Ты совсем устало, Бьешься тише, глуше...
Знаешь, я читала, Что бессмертны души». Автор писала стихи очень женственные, мягкие, плавные. В них изображена женская душа и женская судьба со всеми своими коллизиями и поворотами. Стихи мастерские, очень красивые и утончённые. Анна Ахматова считается по праву одной из двух самых гениальных русских поэтесс, наряду с Мариной Цветаевой. В её стихах много любви, разлуки и различных душевных переживаний, связанных с межполовыми отношениями. Она обладала очень тонкой, нежной и ранимой душёй. Её поэзия была очень гуманистической.

Многие современные литераторы и литературоведы спорят друг с другом о том, какое же время в русской поэзии всё-таки было выше: «Золотой Век» или «Серебряный». Свою маленькую лепту хочу в эту дискуссию вложить и я. У авторов «Золотого Века» по отношению к литературе были совершенно иные задачи, чем у «серебряных» поэтов. В чём заслуга Александра Сергеевича Пушкина? Заслуга в том, что он стал основоположником всей современной русской литературы. Из него выходят все жанры поэзии, да и в прозе он тоже, мягко говоря, не второй человек. Но, Пушкин пришёл на литературную целину. Перед ним было ровное поле, которое он должен был вскопать, засеять, полить и взрыхлить. И только после этого он получил первые ростки той блистательной русской литературы и русской речи, которую мы знаем. Его дело было как бы первичным, как бы грубым. И до него жили на свете и творили русские поэты, но они были куда менее талантливы и им оказалась не по плечу задача. А задача была такая: свалить всё старое, расчистить площадку и начать строительство нового прекрасного дворца на месте старой хижины. Читатели сразу же могут мне задать провокационный вопрос: а что все, кто был до Пушкина – это строители хижин? Ну, давайте не будем мою мысль доводить до абсурда. Антиох Кантемир, Ломоносов, Тредиаковский, Державин и Жуковский были по-своему хороши. Но ведь всё познаётся в сравнении. Возьмите, например, стихи Михайлы Васильевича Ломоносова и стихи Пушкина. Кто ближе окажется Вашему сердцу? К кому больше Вы потянитесь своим духовным существом? К Александру Сергеевичу? Вот, то-то и оно… У авторов «Серебряного Века» были другие задачи, да и условия их литературного существования были совсем другие. Александр Пушкин был Ермаком нашей литературы. Он пришёл на необжитые, дикие земли и ему всё пришлось делать почти с нуля. А поэты рубежа 19 и 20 веков пришли в литературу на всё готовенькое. Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Фет, Некрасов, Лев Толстой, Тургенев и Достоевский отшлифовали русский литературный язык, доведя его до совершенства. Поэтому Блок, Гумилёв, Ахматова, Цветаева, Анненский, Пастернак и многие другие авторы той поры пришли не для грубой работы по расчистке завалов, а для того, чтобы русскую литературу развить на тонком уровне. Эстетика авторов «Серебряного Века» выше, чем у поэтов предыдущих эпох. Стихи, написанные в последние 20 лет существования Империи, приносят эстетическое наслаждение, они художественно совершенны. Технически выверены до мелочей, до совершенной отшлифованности, до блеска. Если мне хочется почитать душевные стихи о дружбе и гедонизме, я читаю Пушкина, если мне хочется острее ощутить всю несовершенность и порочность этого мира, я читаю стихи Лермонтова, если хочется полюбоваться природой, читаю стихи Фета и Тютьчева, если хочется получить эстетическое удовольствие, я читаю стихи Блока и Гумилёва, если хочется ощутить красоту ратного подвига, читаю Савина, Туроверова и Несмелова. Все эти авторы были разными людьми, потому и стихи их различны. Если мне хочется поучиться поэтическому ремеслу, я могу открыть книгу любого из выше перечисленных авторов. Спор о том, какой век был выше «Золотой» или «Серебряный» я решаю в пользу «Серебряного». Но, без Пушкина не было бы Блока. Это факт. «Золотой» век породил «Серебряный». Ну, а что же Ахматова? А томик Анна Андреевны я открываю, если мне хочется пообщаться с умной, талантливой и образованной женщиной. Ахматова является для меня прекрасной собеседницей. Я, читая её стихи, веду с нею внутренний нравственный и художественно-эстетический диалог. Стихи Анны Ахматовой я люблю именно за это!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Сердце к сердцу не приковано,
Если хочешь - уходи.
Много счастья уготовано
Тем, кто волен на пути.

Я не плачу, я не жалуюсь,
Мне счастливой не бывать.
Не целуй меня, усталую,-
Смерть придется целовать.

Дни томлений острых прожиты
Вместе с белою зимой.
Отчего же, отчего же ты
Лучше, чем избранник мой?
1911


* * *
Вновь подарен мне дремотой
Наш последний звездный рай —
Город чистых водометов,
Золотой Бахчисарай.

Там за пестрою оградой,
У задумчивой воды,
Вспоминали мы с отрадой
Царскосельские сады

И орла Екатерины
Вдруг узнали — это тот!
Он слетел на дно долины
С пышных бронзовых ворот.

Чтобы песнь прощальной боли
Дольше в памяти жила,
Осень смуглая в подоле
Красных листьев принесла

И посыпала ступени,
Где прощалась я с тобой
И откуда в царство тени
Ты ушел, утешный мой.
Октябрь 1916, Севастополь



* * *
Дверь полуоткрыта,
Веют липы сладко...
На столе забыты
Хлыстик и перчатка.

Круг от лампы желтый...
Шорохам внимаю.
Отчего ушел ты?
Я не понимаю...

Радостно и ясно
Завтра будет утро.
Эта жизнь прекрасна,
Сердце, будь же мудро.

Ты совсем устало,
Бьешься тише, глуше...
Знаешь, я читала,
Что бессмертны души.


История Херсонщины чрезвычайно богата событиями, в том числе и древняя история. На счёт питекантропов и неандертальцев у меня сведений нет. 100 000 лет назад климат у нас был суб-тропический, и территорию Херсонской области населяли люди негроидной расы. В наших краях жили киммерийцы, скифы, сарматы, готы приходили в эти края дважды: в 3 веке до н.э. и в 3 веке н.э. Были греки и римляне. В районе здания Облгосадминистрации когда-то был скифский курган. В средние века здесь было дикое поле и людей жило очень мало. Тут хозяйничали крымские татары, появлялись гости и из Речи Посполитой.
Херсон основан в 1778 году. Отец: светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический; мать: Государыня Императрица Всероссийская Екатерина Великая. Город назван в честь Херсонеса-Таврического – античного полиса, расположенного в Крыму. До 1778 года на месте исторической части Херсона находилась крепость Александр-шанц (основана в 1737 году), которая была возведена ещё императрицей Елизаветой Петровной. При Екатерине Второй была создана новая крепость, располагавшаяся совсем близко от старой. Она была окружена высокими земляными волами. Был глубокий ров с водой и система отдельных укреплений капанирного типа. Было двое ворот: Очаковские и Московские. В крепости был Екатериненский собор, первый камень которого собственноручно заложила Императрица. Был пороховой склад, арсенал, дворец Потёмкина-Таврического, солдатские казармы и помещения для офицеров. Начальный период истории города связан с такими именами как: Абрам Петрович Ганнибал (прадед А.С.Пушкина), инженер-полковник Корсаков (о котором Пушкин написал: «Здесь сын Отечества – степенный муж Корсаков к жалению сынов России погребён. Он строил город сей и осаждал Очяков, где дух его от теля отлучён.»); принц Александр Виртенберг-Штудгарский – генерал-поручик русской армии (его родной брат Фридрих стал королём Вюртенбергским). В 1786 году к нам приезжал Жильбер Ромм – известный французкий путешественник. У нас работал врач Говард – знаменитый англичанин, который боролся тут с чумной эпидемией. В ходе врачебной практики он сам заразился чумой и умер. В Херсоне ему стоит памятник на ул. Ушакова в виде солнечных часов. У нас работали: Дерибас и герцог де Решелье.
В Херсоне сразу же была заложена верфь. Вскоре с её стапелей сошёл первый военный корабль: 66-пушечный фрегат «Слава Екатерины». А ещё: Фальц-Фейны, Скадовские, Синельниковы, Скаржинские, Тропины, Вадоны, Остославские, Фроловы, Скарлатто, князья Оболенские и князья Мещерские. Здесь жили и работали: генералиссимус Суворов, адмиралы Сенявин и Ушаков. К нам в Херсон кроме Матушки Екатерины приезжали ещё цари: Александр Второй и Николай Второй. Херсонская губерния основана указом Государя Императора Александра Павловича от 15 мая 1803 года. Это была одна из самых больших губерний России (16-е место; одна сто двадцать вторая часть Европы). Она граничила с: Киевской, Полтавской, Подольской, Таврической, Екатеринославской и Бессарабской губерниями. Первоначально в ней было 4 уезда: Херсонский, Елисаветградский, Тираспольский и Ананьевский. В 1806 году был организован пятый - Александрийский, а в 1826 году шестой - Одесский. Во время Отечественной Войны 1812 года у нас прославился помещик Скаржинский, который на собственные средства организовал эскадрон. Он, будучи кадровым офицером, и возглавил его позднее.
В 1828 году было создано Новороссийско-Бессарабское генерал-губернаторство, в состав которого были включены Екатеринославская, Таврическая и Херсонская губернии, а также Бессарабская область. Она обладала огромными экономическими возможностями и ресурсами. В 1812 году Херсонская губерния была освобождена царём от каких-либо податей, тем не менее, херсонцы собрали во время Отечественной войны 1812 года более 50 тысяч рублей пожертвованиями.
Во время Гражданской войны наша территория попеременно занималась красными, немцами, войсками Добровольческой армии генералов Деникина и Врангеля. Во времена Гражданской войны в нашем городе было особенно много интеллигенции, бежавшей от большевиков из северных и центральных губерний.
В годы Великой Отечественной войны Херсон обороняли солдаты 51 стрелковой дивизии РККА и моряки Дунайской военной флотилии. Во время оккупации немцы устраивали в Херсоне террор. В районе современной больницы им. Ольги и Афанасия Тропиных был устроен лагерь для перемещенных лиц. Евреи, цыгане, партизаны и коммунисты активно расстреливались. В марте 1944 года город был освобождён частями 49-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Маргелова и 295 стрелковой дивизии полковника Дорофеева.
Вообще же, город Херсон это город ткачей, судостроителей, моряков, купцов, интеллигенции. В 1950-е годы в городе был построен самый большой Хлопчато-бумажный комбинат в Европе. Были заводы и фабрики: консервный, нефтеперерабатывающий, судостроительный, судоремонтный, карданных валов и др. В Херсоне есть Краеведческий исторический и художественный музеи. Есть масса мелких отраслевых музеев. В городе 2 университета и одна академия, которые принадлежат государству. Существует огромное количество частных вузов, в основном юридической и экономической направленности.
После падения советской власти в Херсоне начался резкий упадок. Население сократилось в полтора раза (примерно, с 450 тысяч человек до 300 тысяч). Почти все заводы и фабрики разворовали с молчаливого согласия Службы Безопасности Украины, прокуратуры и милиции. В настоящий момент кроме судостроительного и судоремонтного завода все другие не работают. Швейная и обувная фабрики – ели живые. С 1991 года всё тотально разворовывается. Смертность населения неимоверно возросла, а рождаемость упала. С 1991 по 2013 год убыль населения напоминает человеческие потери во время Великой Отечественной войны. Промышленность уничтожена, культура лежит в руинах. В союзы писателей, художников, дизайнеров и в прочие творческие объединения специально берут бездарей, чтобы они как можно больше оглупили наш народ своим псевдо-искусством.
Экономическая ситуация в современной Украине сложилась следующим образом. Восток страны – это промышленный регион. Юг страны – это аграрный регион. Здесь в городах все русские и русскоязычные. Украиноязычное население живёт у нас только в сёлах. Запад Украины, где живут бандеровцы, это регион, который вообще ничего не производит. Там нет промышленности, селхозпроизводства, там вообще нет ничего, кроме местной народности вуек, которые живут на полонынах (в долинах гор). Вуйки и бандеровцы производят только фашистскую идеологию. Они ненавидят нас – русских жителей Украины, хотя и едят наш хлеб. Мы их кормим – они нас ненавидят. Как видите, существует чёткое разделение труда… Галичане – это раковая опухоль нравственно и экономически убивающая украинский народ. Однако, эта опухоль убивает людей ещё и физически. У государства большая задолженность по зарплатам, пенсии инвалидам не выплачиваются по полгода. Хотя и так суммы это нищенские деньги (100 долларов в месяц). Херсон является столицей Новороссии. Новороссия – это историческая область Российской Империи, которая идёт от Северного Кавказа и вплоть до Молдавии. Херсон это главный город украинской Новороссии. У нас в городе даже существует движение по отделению Новороссии от Украины и за присоединение её к Российской Федерации. У нас существует общественное движение за признание стихов Тараса Шевченко бездарными и никчемными. Люди хотят, чтобы творчество Шевченко изъяли из школьного и вузовского курса литературы. Ведь он разжигает своими стихами национальную и социальную рознь. Стихи Шевченко уродуют детскую психику своей кровавостью и человеконенавистничеством. Он является явно анти-государственным элементом в малороссийской литературе, которая по сравнению с русской является безумно скудной и серой. Лучшие украинские писатели прошлого по российским меркам просто аматоры. Сейчас ещё на Украине появилась новая тенденция: слепо и бездумно копировать Запад в отношении личной жизни. Мэр Парижа – гомосексуал, поэтому местные деятели культуры бандеровской ориентации теперь тоже многие становятся голубыми или розовыми. Сейчас в среде украинской псевдо-интеллигенции это модно.
Фактически современные бандеровские власти устроили геноцид собственного народа. И всё это делается с подачи США. Вот почему современной Украине важно как можно скорее вступить в состав Российской Федерации. Это вопрос не политических взглядов или ментальности, это вопрос выживаемости. Украинцы сохранят себя как народ только, если будут под защитой России. Иначе, украинцы перестанут существовать физически. Их не будет не только как этническое или культурное образование, они исчезнуть просто чисто физически и биологически.
Пользуясь общественным резонансом, который получила тема геноцида русского и украинского населения, живущего на Украине, я хочу обратиться к президенту России Владимиру Владимировичу Путину: присоедините нас, пожалуйста к России иначе наш народ будет уничтожен бандеровскими оккупантами, которые несут в Новороссию голод, разорение экономики, нравственную и культурную деградацию и свою фашистскую идеологию.



Критика на «Маленькую Катеньку», «Маленькую Катеньку-2» и на «Это я, Господи!»

«Маленькая Катенька». Автором этой восхитительной повести является практически не известная читающей публике Харьковская писательница Екатерина Николаевна Щировская, в девичестве Рагозина; (с ударением на первом слоге). Екатерина Николаевна родилась в дворянской семье. Её предки по линии Рагозиных первоначально были польско-литовскими шляхтичами. Со временем они перешли на службу к русским царям. Это древний род, занесён в шестую часть Бархатных книг по нескольким губерниям. Екатерина Николаевна принадлежала к Калужской ветви этого рода. Её отец – Николай Николаевич – штабс-капитан тяжелой (конной) артиллерии. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Участвуя в добровольческом движении, был тяжело ранен. Вскоре умер, едва выехав за границу. Мать – Варвара Алексеевна Озерова – являлась потомком древнего русского рода Озеровых. Её отец был кавалергардом, генералом-от-кавалерии, служил в Туркестане. Вышла замуж писательница за известного поэта Владимира Щировского, потомственного дворянина, сына сенатора. Владимир Щировский погиб на фронте в самом начале войны. Он был призван в действующую армию, скрыв от властей, что страдает хроническим аппендицитом. На фронте у него случился приступ этой болезни, и его положили в медсанбат. Тогда раненых, спасая от быстро наступающего противника, погрузили на полуторку и повезли вглубь территории. Немецкая авиация настигла автомобиль и подвергла его бомбардировке. Владимир Щировский погиб. От него не осталось даже могилы… После войны Екатерина Николаевна долгое время работала библиотекарем. У писательницы была родная сестра Александра Николаевна, которая стала автором книги мемуаров «Это я, Господи!». Эта книга, мудрая и философски глубокая, стала литературным итогом жизни Александры Николаевны, умершей в 2012-м не 99-м году жизни.

Повесть «Маленькая Катенька» - это собственные воспоминания автора о своём дореволюционном детстве. Повесть дышит очарованием старины, красотой благородства, дворянской культуры, любовного отношения к людям и к прошлому.

Можно сказать без особого преувеличения, что соавтором её повести «Маленькая Катенька-2» является её родная бабушка Екатерина Васильевна Озерова (Чемесова). Именно бабушкины рассказы о старине, яркие, мастерские, красивые, записала Екатерина Николаевна, а потом литературно обработала.

Этими повестями восторгались самые разные люди. Например, главный редактор «Дворянского Альманаха» Борис Прохорович Краевский, мой отец, многие члены Российского Дворянского Собрания, в том числе и Херсонского филиала. Наверное, каждый в них видел что-то своё. Кто-то ассоциировал с ними собственные детские воспоминания, кто-то умилялся ребяческой чистотой и непосредственностью их героев, кто-то был убеждён, что настоящие дворяне именно так и жили, как описано в этих произведениях. В чём же успех этих повестей? Почему они так нравятся людям? Успех в искренности, доброте, сердечности, в высоком идеале человеческих отношений, который несут данные повести. А ещё – в сказочности. Многие читатели восприняли эти произведения, как сказки о далёкой и почти уже полностью забытой, но такой милой и трогательной старине. Люди хотят читать сказки, но не такие, в которых всё сплошной вымысел, а реальные, как бы непридуманные, как бы жизненные, без Кащеев, Бабы-Яги и Змея Горыныча. Это сказки для взрослых, которые давно уже не верят в существование сказочных персонажей, но которым очень хочется верить во что-то доброе и светлое. Екатерина Николаевна создаёт идеальный, наполненный любовью и радостью мир, и в этот прекрасный мир, конечно, хочется попасть каждому измученному жизненными лишениями человеку. В душе у каждого человека должно быть что-то святое. С течением жизни, теряя сакральности восприятия мира и пропитываясь духом «низкой прозы», как говорится, люди инстинктивно стремятся найти нечто прекрасное и совершенное, хотят обрести свой когда-то потерянный Рай… Именно поэтому повести про маленькую Катеньку так близки многим людям, которые прочли их. К числу этих счастливцев принадлежу и я.
Павел Иванов-Остославский.

Графиня Александра Николаевна Доррер (Рагозина) была моложе своей сестры на несколько лет. О её, насыщенной событиями, невзгодами, радостями и печалями биографии, можно судить из книги «Это я, Господи», которую она написала, находясь уже в довольно-таки почтенном возрасте. В те времена, когда она писала большую и местами почёрканную рукопись этой книги, я дружил с нею, и часто бывал у неё дома. Я стал свидетелем рождения этой замечательной, но трудно давшейся автору, книги. Трудной вовсе не в литературном отношении, а в жизненном… Она ведь написала не роман, а воспоминания своей собственной жизни, жизни, в которой было всё: три войны, голод, раскулачивание, гонения на дворян и интеллигенцию, смерть родных и близких. Александра Николаевна, пожалуй, была самой умной женщиной, которую мне довелось знать в своей жизни. Даже женщины-профессора и -доценты, с которыми я был знаком во время учёбы в Херсонском государственном университете, с нею не сравнятся. У них ум идёт от учености, от окультуренности и эрудиции, а у Александры Николаевны – от природы. Природный интеллект дорогого стоит…

Я приходил в гости к графине Доррер, как правило, во второй половине дня. Я с упоением и благоговением слушал её рассказы о её довоенном житье-бытье. Она была блистательной рассказчицей. Она прекрасно знала историю, особенно историю живописи, ведь в молодости она дважды закончила Киевский институт культуры по специальности «История изобразительного искусства». Её два высших образования – это была особая история. В книге воспоминаний её нет. После Великой Отечественной войны советская власть, почувствовав новую силу и крепость, взялась издеваться над потомками дворян, как говорится, пуще прежнего. Александре Николаевне не засчитали высшее образование, которое она получила до войны. Ей пришлось повторно поступить в тот же вуз и на туже специальность. Только после того, как она получила второй диплом, точно такой же, как первый, родная Совдепия смилостивилась над гордой графиней и позволила ей работать в культпросветучилище в качестве преподавателя, то есть, по специальности. Вышла замуж Александра Николаевна за графа Алексея Георгиевича Доррера (откуда и титул), сына камергера Двора Его Императорского Величества и министра юстиции одной из Среднеазиатских республик, возникших после Октябрьского переворота 1917 года. История Дорреров тоже весьма не безынтересна. Это графский род французких иммигрантов, переселившихся в Россию во время Великой Французкой революции. Известны они с XVII века. Основатель рода французкий дворянин де Меронвиль, который получил графское достоинство и новую фамилию «Д*Оррер», что в переводе с французкого означает «Ужасный». Эти почести были получены де Меронвилем от Германского императора за «ужасное рвение на военной службе». Родоначальник же Озеровых, дьяк Фёдор Озеро, был личным секретарём патриарха Гермогена, которого поляки замучили голодной смертью за то, что он отказался агитировать русский народ в их пользу и рассылал подмётные письма с призывами к восстанию. Судьбу своего патрона разделил и Фёдор. Царь Алексей Михайлович пожаловал его потомкам наследственное дворянство и герб со сломанным православным крестом. История рода Озеровых является ярким напоминанием всем нам – людям, живущим в XXI веке, что за Веру, Царя и Отечество надо стоять до самого конца: до победы или до смерти... Вот бы и нам научиться у предков так поступать!
Павел Иванов-Остославский.



Мело, мело по всей земле, во все пределы…

Думая над тем, о чём бы ещё написать литературно-критическое эссе, я почти случайно наткнулся на известнейшее стихотворение Бориса Пастернака «Зимняя ночь». Я, разумеется, знал его и ранее, но оно поразило и заворожило меня по-новому. Это стихотворение является ярчайшим примером «подсознательной поэзии». Читатели сайта «Древо Поэзии» познакомились с такой литературой, читая стихи и критические разборы к ним таких поэтесс, как Александра Крюкова и Наталья Кислинская. В данном случае пример «подсознательной поэзии» явил нам мужчина – Борис Пастернак. В этом стихотворении, конечно, меньше подсознательности и «мутности» и больше логики. Этот шедевр стихотворства меня поразил вот чем: здесь речь идёт о любви и даже о плотской любви, но описано это чувство настолько красиво и целомудренно, настолько чистоплотно и благородно, что после прочтения данного стихотворения язык не повернётся назвать сладострастие чем-то низким или греховным. Вот, уважаемые дамы и господа современные литераторы, как надо писать стихи о любви и даже о сладострастии! Борис Пастернак – гениальный мастер поэзии, раз ему удалось так прекрасно описать то, что другим не удаётся изобразить без циничных, скабрезных или вульгарных подробностей. В этом стихотворении присутствует высочайший уровень художественности и эстетизма, которые превзойти почти невозможно.

О чём же конкретно пишет Пастернак? А вот о чём. Холодный и снежный февраль. За окном метёт метель, а в тёплой комнате – двое: он и она… Вьюга, завывая, чертит на оконном стекле свои причудливые, замысловатые узоры… Автор выражается эвфемизмами, прибегает к табуированию: «На озарённый потолок ложились тени. Скрещенье рук, скрещенье ног, судьбы скрещение». О чём это? Лирические герои занимались гимнастикой или акробатикой на сон грядущий? Нет… Тут другое… «И падают два башмачка со стуком на пол и воск слезами с ночника на платье капал». А это о чём? Женщина сбросила свои туфельки, даже не снимая их, как она сделала бы в обычных условиях. В порыве страсти и поцелуев она их просто скинула… А на счёт воска, который с ночника слезами на платье капал? После близости женщины всегда плачут… Их душу переполняет сладкий страх, любовь и отчаянье одновременно… Они думают: «А с тем ли мужчиной я связала свою судьбу? А не обманет ли он меня, не придаст ли?». «На свечку дуло из угла, и жар соблазна вздымал как ангел два крыла крестообразно» - очень красиво написано о жаре сладострастия, об ангеле любви, который вздымает два своих крыла, защищая два влюблённых сердца от всех невзгод этого мира. «Мело весь месяц в феврале и то и дело свеча горела на столе, свеча горела». Весь февраль было холодно, но он и она постоянно встречались в тёплой и уютной комнатке и придавались священному жару любви… Вот, как можно рассказать о плотских утехах, не произнеся напрямую ни одного дурного слова! А теперь я хочу у Вас спросить, уважаемые читатели: это стихотворение неприлично? Вовсе нет! Хотя оно написано о вещах, которые явно принято скрывать в интеллигентном обществе. А разве может быть неприличной святая и возвышенная любовь, любовь между мужчиной и женщиной – такая, какая изображена в этом прекрасном стихотворении?
Павел Иванов-Остославский.
14 мая 2013 года. Херсон.

Борис Пастернак
ЗИМНЯЯ НОЧЬ

Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.




«Враги сожгли родную хату… » Михаила Исаковского.

Стихотворение «Враги сожгли родную хату… » является одним из самых известных посвящённых войне. Его автор: Михаил Исаковский. Это стихотворение давно стало народной песней, под которую бывшие фронтовики и члены их семей встречали День Победы – Девятое Мая – праздник со слезами на глазах. О чем же пишет автор прекрасного стихотворного текста? Солдат вернулся с Великой Отечественной войны в своё родное село. Вся его семья уничтожена врагом, дома нет. Немецко-фашистские оккупанты стали лютыми палачами его жены – Прасковьи. Боец нашёл на перекрёстке двух просёлочных дорог, в чистом поле даже не памятник, а малоприметный бугорок – могилу жены. Воин не верит тому, что произошло. Он обращается к жене так, как будто она жива. Он говорит: «Встречай, Прасковья, героя - мужа своего… ». Но в ответ никто не отозвался. Только тёплый летний ветер летел над землёй, качая степные травы, выросшие в поле, которое некому вспахать. Солдат оглушен и ошеломлён своим горем, он подавлен и раздавлен. Он, как контуженный, который не понимает куда идёт и с кем говорит. Его горе настолько велико, что он даже отказывается его понимать и принимать. Он продолжает монолог, обращённый к воображаемой женщине. Он говорит: «Сойдутся вновь друзья, подружки, но не сойтись вовеки нам... ». За что воину, спасшему свою страну и весь мир от фашистской чумы, такое великое горе?! Но жизнь, штука не справедливая и скорбная… Он покорил три державы, он стал властелином Европы, а дома он познал горе и боль... В конце стихотворения солдат плачет… А на груди его, отражая лучи яркого Солнца, светится золотом медаль «За освобождение Будапешта». Медаль это образ-деталь. Она является символом ратного подвига и освобождения от вселенского горя и позора, имя которому фашизм.

Конечно, когда автор писал это стихотворение, до создания Евросоюза было ещё далеко. Но не является ли это стихотворение гениальным прозрением поэта? Не является ли оно предостережение всем нам? Не хочет ли нас автор уберечь от опрометчивых шагов по сближению с Западной Европой, с Евросоюзом, который вновь в наше время стала возглавлять Германия. Что сейчас находится там: Четвёртый Рейх, снова вынашивающий милитаристские планы по захвату нашей страны, или мирное европейское государство, имеющее высокую культуру и развитую экономику?.. Вопрос, конечно, интересный…
Павел Иванов-Остославский.

Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?

Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.

Стоит солдат - и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: "Встречай, Прасковья,
Героя - мужа своего.

Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол,-
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел... "

Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.

Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.

"Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.

Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам... "
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.

Он пил - солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
"Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил... "

Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
1945



МИХАИЛ ЛЕРМОНТОВ – ПРЕДТЕЧА РУССКОГО СИМВОЛИЗМА
Михаил Лермонтов – второй по значению русский поэт, после Пушкина. Его творчество обладает высочайшим художественно-эстетическим уровнем. «Скажи мне ветка Палестины» - это одно из самых прекрасных Лермонтовских стихотворений. Тут яркая и сочная образность, есть ассоциативность. Лермонтов считается предтечей русского символизма в поэзии, а в прозе Фёдор Михайлович Достоевский. Лермонтов это поэт-эстет, поэт-философ и поэт-патриот. Михаил Юрьевич очень рано понял звериную суть жизни. Его стихи наполнены горечью и презрением к миру людей. Многие его стихи очень эмпиричны. Они идут от трагического жизненного опыта. Кто-то может сказать: «Поэт умер в 27 лет – какой там жизненный опыт!». Сказать так можно, но тот, кто так скажет, будет не прав. У поэтов, тем более таких гениальных, как Лермонтов, идёт год за три. Они настолько благородны и утончённы, что годы обыкновенной на непросвещённый взгляд жизни идут у них как годы фронта и лагеря – один к трём. Это заметно по стихотворению «И скучно и грустно… ». Стихотворение, которое называется «Казачья колыбельная песня» мне нравится тем, что автор перевоплотился здесь в существо противоположное себе – в женщину, да не просто в женщину, а в мать. А ведь у самого поэта никогда не было детей! Вот, какой прекрасный мастер художественного слова Михаил Юрьевич! В стихотворении «Предсказание» поэт более, чем за 70 лет предсказал революцию и Гражданскую войну в России. Автор был медиумом и провидцем. Эти качества его явно роднят с поэтами-символистами. Если я захочу узнать будущее нашего народа, я лучше буду читать стихотворные пророчества Лермонтова, чем пойду к бабе Ванге. Лермонтов – вот истинный провидец и литературный волшебник! В стихотворении «Пророк» показана судьба типичного гения. Серые обыватели и профаны считают его отступником и чудаком, а некоторые даже врагом. Но, это и понятно. Человек, который самостоятельно нешаблонно мыслит, который, сам, будучи свят и безгрешен, указывает другим на их пороки, является врагом для каждого «нормального» человека. Увы, большинство людей на поверку оказываются глупыми пожирателями гамбургеров или, что там они пожирали во времена Лермонтова. Они заняты добыванием хлеба насущного и до гениальных философов и поэтов, к коим и принадлежит Лермонтов по праву, им дела никакого нет. Стихотворение «Бородино» это совершенно мастерская патриотическая вещица! Автор написал её, будучи сам боевым офицером-гвардейцем и зная не понаслышке о ратных делах.

Поэзия Михаила Юрьевича это истинно аристократическое искусство. Такое же аристократическое, как у Блока, Цветаевой и Гумилёва. Справедливости ради надо сказать, что русская литература, особенно поэзия, всегда была сугубо аристократическим видом искусства. Этим она отличается, например, от Малороссийской литературы, сплошь построенной на фольклоре, подражании Кобзарю, на чисто крестьянской тематике и проблематике. Приземлённая, шкурно-материальная, земледельческая, она не сравнится по своему художественному уровню с русской литературой даже близко. Каждый талантливый русский поэт – это солдат Империи! А каждый способный малороссийский «письмэннк» - это землепашец, борющийся с соседом за шмат земли. Хотя, зачем ему этот шмат, не понятно, ведь работать на нём всё равно никто не собирается. Вот такая у них кулацкая, мелко-собственническая литература.

Лермонтов подготовил в русской поэзии художественно-эстетический и языковой грунт для прихода в неё таких прекрасных поэтов, как Александр Блок, Николай Гумилёв, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Сергей Есенин и многие-многие другие. Стихи Михаила Юрьевича Лермонтова учат людей чести, благородству, мужественности, отваге и красоте. И за это автору низкий поклон!
Павел Иванов-Остославский.
18 мая 2013 года. Херсон.

ВЕТКА ПАЛЕСТИНЫ
Скажи мне, ветка Палестины:
Где ты росла, где ты цвела,
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?

У вод ли чистых Иордана
Востока луч тебя ласкал,
Ночной ли ветр в горах Ливана
Тебя сердито колыхал?

Молитву ль тихую читали,
Иль пели песни старины,
Когда листы твои сплетали
Солима бедные сыны?

И пальма та жива ль поныне?
Все так же ль манит в летний зной
Она прохожего в пустыне
Широколиственной главой?

Или в разлуке безотрадной
Она увяла, как и ты,
И дольний прах ложится жадно
На пожелтевшие листы?..

Поведай: набожной рукою
Кто в этот край тебя занес?
Грустил он часто над тобою?
Хранишь ты след горючих слез?

Иль, божьей рати лучший воин,
Он был с безоблачным челом,
Как ты, всегда небес достоин
Перед людьми и божеством?..

Заботой тайною хранима
Перед иконой золотой,
Стоишь ты, ветвь Ерусалима,
Святыни верный часовой!

Прозрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест, символ святой...
Все полно мира и отрады
Вокруг тебя и над тобой.
1837


И СКУЧНО И ГРУСТНО
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - все лучшие годы!

Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...

Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка...
1840


КАЗАЧЬЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный
В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
Баюшки-баю.

По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал;
Но отец твой старый воин,
Закален в бою:
Спи, малютка, будь спокоен,
Баюшки-баю.

Сам узнаешь, будет время,
Бранное житье;
Смело вденешь ногу в стремя
И возьмешь ружье.
Я седельце боевое
Шелком разошью...
Спи, дитя мое родное,
Баюшки-баю.

Богатырь ты будешь с виду
И казак душой.
Провожать тебя я выйду -
Ты махнешь рукой...
Сколько горьких слез украдкой
Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
Баюшки-баю.

Стану я тоской томиться,
Безутешно ждать;
Стану целый день молиться,
По ночам гадать;
Стану думать, что скучаешь
Ты в чужом краю...
Спи ж, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.

Дам тебе я на дорогу
Образок святой:
Ты его, моляся богу,
Ставь перед собой;
Да, готовясь в бой опасный,
Помни мать свою...
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
1840


ПРЕДСКАЗАНИЕ
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь - и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож;
И горе для тебя!- твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.
1830



ПРОРОК
С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.

Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:

"Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!"
1841


БОРОДИНО
- Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!

- Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
"Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?"

И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки -
Французы тут как тут.

Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
"Пора добраться до картечи!"
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам...
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:
"Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте же под Москвой,
Как наши братья умирали!"
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нам,
Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась - как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...

Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять...
Вот затрещали барабаны -
И отступили бусурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри - не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,
Не отдали б Москвы!
1837





Мужчина веками был психически и физически сильнее женщины. В наше время давить мужчину стали СМИ и государство. Как же женщина будет подчиняться мужу своему, если все газеты, журналы и радио с телевидением говорят ей только одно: «Твой муж кАзёл. Он плохой. Унижай и оскорбляй его, ущемляй его интересы. Тебе всё сойдёт с рук». Женщина в наше время сильнее мужчины, потому что на стороне бабы сейчас общество, а мужчина остался один одинёшенек. Он должен бороться в жизни не только с бабой – зачастую стервой, но ещё и с обществом. Но если все и вся стали на защиту человеческой самки, то кто же защитит мужчину? Разжигание феминизма производится жидовской и анти-русской пропагандой для того, чтобы ослабить русский народ, чтобы низвести мужчин до уровня рабов. Однако на мужчине испокон веков держится всё в обществе, а на женщине только деторождение. Мужчины это талантливые учёные, изобретатели, поэты и художники, землепроходцы и полководцы, врачи, инженеры и педагоги. А женщины – только идут вслед за ними, вечно плетясь в хвосте эволюционного развития.
Классическое искусство стремится к красоте, гармонии и к нравственному идеалу. Андеграунд и авангард не имеют собственной эстетической доктрины. Они по своей сути анти-эстетичны. Они стремятся к эпатажу и издевательству – но ведь эти качества являются антагонистами красоте и изяществу. Неклассические формы псевдоискусства – это подоночные формы. Авангард и андеграунд стремятся как бы к новизне. Деятели этих течений говорят: «Это хорошо, потому что это ново, раньше до нас такого не было!». Ой, ли? Так уж и не было? А наскальная живопись питекантропов и неандертальцев – чем это не «Чёрный квадрат» Малевича?! А гейдельбержцы разве не делали перформенс и инсталяцию где-нибудь под кустиком? Делали…





«Незнакомка» Александра Блока.

Стихотворение «Незнакомка» Александра Александровича Блока – это один из блистательнейших шедевров русской литературы. Утончённость, женственность и красота его поражает. Кажется, что это стихотворение написано самим Богом. Автор учит своей «Незнакомкой» любить женщину благородно, видеть в ней идеал красоты и изящества. Это стихотворение является одним из тех, на которых я учился стихотворному ремеслу. Потому-то я и называю Александра Александровича своим поэтическим отцом, что он стал моим духовным и эстетическим учителем и наставником. Своею же литературной матерью признаю Марину Цветаеву. В юности я не раз и не два брал это стихотворение и спрашивал сам себя: «Что автор сделал со своей душой, чтобы так гениально написать? Как повернул он свою личность, что добился такого заоблачного мастерства? Откуда он черпал утончённость и красоту, которые вложил в стихотворение?». Я внимательно читал стих и вчувствовался и всматривался духовным зрением в его чарующую и таинственную глубину. Мне казалось, что это стихотворение – является неким ключом к пониманию красоты этого мира и мира того: потустороннего и более прекрасного, чем что бы то ни было на белом свете. Самые красивые и сочные метафоры здесь это: «Девичий стан, шелками схваченный в туманном движется окне… », «Дыша духами и туманами… », «И веют древними поверьями её упругие шелка… ». Как восхитительно и красиво сказано! Наверное, за всю историю существования этого стихотворения в эту прекрасную незнакомку влюбилась не одна тысяча интеллигентных русских юношей, уставших от женской глупости, высокомерия и от феминизма. И в самом деле: зачем любить реальную женщину, со всеми её пороками, недостатками и природным вероломством, когда можно любить Блоковскую Незнакомку, которая точно не придаст, не ударит ножом в спину и не сделает больно! Единственно чего эта восхитительная девушка не сделает никогда, так это не родит детей… Жаль… Но в остальном она куда лучше, чем все легкомысленные девки этого мира!

Мне кажется, что Александру Блоку было гораздо легче и проще писать свою прекрасную «Незнакомку», чем нам с Вами, если бы мы захотели это сделать. И дело тут вовсе не только в том, что автор гениальный поэт, до которого нам с Вами ещё расти и расти. Дело ещё и в том, что во времена Блока на свете жило много прекрасных незнакомок. Русское высшее общество состояло из благородных и утончённых русских аристократок. Вполне возможно, что автор списал главную лирическую героиню этого стихотворения с кого-то из своих ближайших подруг (не с г-жи Менделеевой ли?). Возможно, какая-нибудь графиня или княгиня, а может быть даже великая княгиня, стала прообразом Незнакомки. Тогда изящных и женственных девушек было много, не то, что сейчас. В наше время, даже, если и захочешь написать свою «Незнакомку», так не сможешь по причине того, что писать не с кого. А если и получится своя прекрасная дама, то она будет совсем не так прекрасна, как Блоковская прелестница.


«Незнакомка»
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.

Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
"In vino veritas!" кричат.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.

Величайшая заслуга Александра Блока перед русским народом состоит в том, что он подарил нам эту прекрасную и пленительную «Незнакомку»! Он показал нам идеал. Он явил миру образец того, какой по-настоящему должна быть благородная и аристократичная русская женщина. Блоковскую Незнакомку нельзя не полюбить. И я, честное слово, предпочел бы её тысяче современных юных аморалок, лишённых нравственных принципов, понятий о чести и порядочности. Пусть неблагодарные и нравственно убогие созданья, которые не ценят мужского внимания и уважения, будут заменены мужчинами на одну Блоковскую Незнакомку! Перед нею одной я преклоняюсь как перед женщиной! Ей одной адресовано моё восхищение и благоговение!

Однако, стихи о прекрасных незнакомках умели писать и русские поэтессы, а не только поэты. Раз я к слову упомянул выше Марину Ивановну Цветаеву, будет уместно сказать два слова о её стихотворении «Ты будешь невинной, тонкой… ». В этом стихотворении описана изящная аристократка по-женски. Вот женская прелесть глазами женщины.

Ты будешь невинной, тонкой,
Прелестной и всем чужой,
Стремительной амазонкой,
Пленительной госпожой.
И косы свои, пожалуй,
Ты будешь носить, как шлем.
Ты будешь – царицей бала
И всех молодых поэм.
И многих пронзит, царица,
Насмешливый твой клинок,
И всё, что мне только снится,
Ты будешь иметь у ног.
Всё будет тебе покорно
И все при тебе тихи.
Ты будешь, как я, бесспорно,
И лучше писать стихи.
Но будешь ли ты, кто знает,
Смертельно вески сжимать,
Как их вот сейчас сжимает
Твоя молодая мать…

Марина Ивановна написала несказанную прелесть! Вот, какими должны быть настоящие женщины!

Павел Иванов-Остославский.


Николай Майоров
Торжество жизни

Рассвет сочился будто в сите,
Когда в звенящем серебре
Рванулся резко истребитель
Косым движением к земле.
Пилот, в бесстрашье шансы взвесив,
Хватался в спешке за рули,
Но все дороги с поднебесья
К суровой гибели вели.
И с жаждой верной не разбиться,
Спасая в виражах мотор,
Хотел он взмыть, но силу птицы
Презрели небо и простор.
Она всё тело распластала,
Скользя в пространстве на крыле,
И вспышкой взрыва и металла
Жизнь догорела на земле.
...А сила ветра так же крепла,
Восходом солнца цвёл восток,
И на земле сквозь дымку пепла
Пробился утренний цветок.
Уже истлели тело, крылья,
Но жизнь, войдя с людьми в родство,
Презрев пред гибелью бессилье,
Своё справляла торжество.
Как прежде, люди в небо рвались
В упорной жажде высоты.
А в небе гасли, рассыпались
Звёзд изумрудные цветы.
И пахли юностью побеги
Ветвей. Прорезав тишину,
Другой пилот в крутом разбеге
Взмыл в голубую вышину.
Мир был по-прежнему огромен,
Прекрасен, радужен, цветист;
И с человечьим сердцем вровень
На ветке бился первый лист.
И, не смущаясь пепла, тлена,
Крушенья дерзостной мечты,
Вновь ликовала кровь по венам
В упорной жажде высоты!

1938


Август

Я полюбил весомые слова,
Просторный август, бабочку на раме
И сон в саду, где падает трава
К моим ногам неровными рядами.
Лежать в траве, желтеющей у вишен,
У низких яблонь, где-то у воды,
Смотреть в листву прозрачную
И слышать,
Как рядом глухо падают плоды.
Не потому ль, что тени не хватало,
Казалось мне: вселенная мала?
Движения замедленны и вялы,
Во рту иссохло. Губы как зола.
Куда девать сгорающее тело?
Ближайший омут светел и глубок –
Пока трава на солнце не сгорела,
Войти в него всем телом до предела
И ощутить подошвами песок!
И в первый раз почувствовать так близко
Прохладное спасительное дно –
Вот так, храня стремление одно,
Вползают в землю щупальцами корни,
Питая щедро алчные плоды
(А жизнь идёт!), – всё глубже и упорней
Стремление пробиться до воды,
До тех границ соседнего оврага,
Где в изобилье, с запахами вин,
Как древний сок, живительная влага
Ключами бьёт из почвенных глубин.
Полдневный зной под яблонями тает
На сизых листьях тёплой лебеды.
И слышу я, как мир произрастает
Из первозданной матери – воды.

1939


Одесская лестница

Есть дивные пейзажи и моря,
Цветут каштаны, выросли лимоны.
А между нами, впрочем, говоря,
Я не глотал ещё воды солёной.
Не видел пляжа в Сочи, не лежал
На пёстрой гальке в летнюю погоду,
Ещё ни разу я не провожал
В далёкий рейс морского парохода,
Не слышал песен грузчиков в порту.
Не подышал я воздухом нездешним,
Не посмотрел ни разу, как цветут
И зноем наливаются черешни.
Не восходил к вершине с ледорубом,
Не знал повадок горного орла.
Ещё мои мальчишеские губы
Пустыня древним зноем не сожгла.
Ташкента не узнал, не проезжал Кавказа,
Не шёл гулять с ребятами на мол.
Ещё одесской лестницей ни разу
Я к морю с чемоданом не сошёл.
Мне двадцать лет. А Родина такая,
Что в целых сто её не обойти.
Иди землёй, прохожих окликая,
Встречай босых рыбачек на пути,
Штурмуй ледник, броди в цветах по горло,
Ночуй в степи, не думай ни о чём,
Пока верёвкой грубой не растёрло
Твоё на славу сшитое плечо.

1939


После ливня

Когда подумать бы могли вы,
Что, выйдя к лесу за столбы,
В траву и пни ударит ливень,
А через час пойдут грибы?
И стало б видно вам отселе,
Лишь только ветви отвести,
Когда пойдёт слепая зелень
Как в лихорадке лес трясти.
Такая будет благодать
Для всякой твари! Даже птицам
Вдруг не захочется летать,
Когда кругом трава дымится,
И каждый штрих непостоянен,
И лишь позднее – тишина...
Так ливень шёл, смещая грани,
Меняя краски и тона.
Размыты камни. Словно бивни,
Торчат они, их мучит зуд;
А по земле, размытой ливнем,
Жуки глазастые ползут.
А детвора в косоворотках
Бежит по лужам звонким, где,
Кружась, плывёт в бумажных лодках
Пристрастье детское к воде.
Горит земля, и пахнет чаща
Дымящим пухом голубей,
И в окна входит мир, кипящий
Зелёным зельем тополей.
Вот так и хочется забыться,
Оставить книги, выйти в день
И, заложив углом страницу,
Пройтись босому по воде.
А после – дома, за столом,
Сверкая золотом оправы
Очков, рассказывать о том,
Как ливни ходят напролом,
Не разбирая, где канавы.

1939


Брату Алексею

Ты каждый день уходишь в небо,
А здесь – дома, дороги, рвы,
Галдёж, истошный запах хлеба
Да посвист праздничной травы.
И как ни рвусь я в поднебесье,
Вдоль стен по комнате кружа,
Мне не подняться выше лестниц
И крыш восьмого этажа.
Земля, она всё это помнит,
И хоть заплачь, сойди с ума,
Она не пустит дальше комнат,
Как мать, ревнива и пряма.
Я за тобой закрою двери,
Взгляну на книги на столе,
Как женщине, останусь верен
Моей злопамятной земле.
И через тьму сплошных догадок
Дойду до истины с трудом,
Что мы должны сначала падать,
А высота придёт потом.
Нам ремесло далось не сразу –
Из тьмы неверья, немоты
Мы пробивались, как проказа,
К подножью нашей высоты.
Шли напролом, как входят в воду:
Жизнь не давалась, но её,
Коль не впрямую, так обходом
Мы всё же брали, как своё.
Куда ни глянь – сплошные травы,
Любая боль была горька.
Для нас, нескладных и упрямых,
Жизнь не имела потолка.

1939


В грозу

Он с моря шёл, тот резкий ветер,
Полз по камням и бил в глаза.
За поворотом свай я встретил
Тебя. А с моря шла гроза.
Кричали грузчики у мола,
И было ясно: полчаса
Едва пройдёт, как сон тяжёлый,
И вздрогнет неба полоса.
И гром ударит по лебёдкам.
Мне станет страшно самому.
Тогда, смотри, не выйди к лодкам:
В грозу и лодки ни к чему.
А ты пришла. Со мной осталась.
И я смотрел, запрятав страх,
Как небо, падая, ломалось
В твоих заплаканных глазах.
Смешалось всё: вода и щебень,
Разбитый ящик, пыль, цветы.
И, как сквозные раны в небе,
Разверзлись молнии. И ты
Всё поняла...

1939


Мне только б жить и видеть росчерк грубый
Твоих бровей. И пережить тот суд,
Когда глаза солгут твои, а губы
Чужое имя вслух произнесут.
Уйди. Но так, чтоб я тебя не слышал,
Не видел... Чтобы, близким не грубя,
Я дальше жил и подымался выше,
Как будто вовсе не было тебя.

1939


Что значит любить

Идти сквозь вьюгу напролом.
Ползти ползком. Бежать вслепую.
Идти и падать. Бить челом.
И все ж любить её – такую!
Забыть про дом и сон,
Про то, что
Твоим обидам нет числа,
Что мимо утренняя почта
Чужое счастье пронесла.
Забыть последние потери.
Вокзальный свет,
Её «прости»
И кое-как до старой двери,
Почти не помня, добрести.
Войти, как новых драм зачатье.
Нащупать стены, холод плит...
Швырнуть пальто на выключатель,
Забыв, где вешалка висит.
И свет включить. И сдвинуть полог
Крамольной тьмы. Потом опять
Достать конверты с дальних полок,
По строчкам письма разбирать.
Искать слова, сверяя числа.
Не помнить снов. Хотя б крича,
Любой ценой дойти до смысла.
Понять и сызнова начать.

Не спать ночей, гнать тишину из комнат,
Сдвигать столы, последний взять редут,
И женщин тех, которые не помнят,
Обратно звать и знать, что не придут.
Не спать ночей, не досчитаться писем,
Не чтить посулов, доводов, похвал
И видеть те неснившиеся выси,
Которых прежде глаз не достигал, –
Найти вещей извечные основы,
Вдруг вспомнить жизнь. В лицо узнать её.
Прийти к тебе и, не сказав ни слова,
Уйти, забыть и возвратиться снова.
Моя любовь – могущество моё!

1939


Творчество

Есть жажда творчества,
Уменье созидать,
На камень камень класть,
Вести леса строений.
Не спать ночей, по суткам голодать,
Вставать до звёзд и падать на колени.
Остаться нищим и глухим навек,
Идти с собой, с своей эпохой вровень
И воду пить из тех целебных рек,
К которым прикоснулся сам Бетховен.
Брать в руки гипс, склоняться на подрамник,
Весь мир вместить в дыхание одно,
Одним мазком весь этот лес и камни
Живыми положить на полотно.
Не дописав,
Оставить кисти сыну,
Так передать цвета своей земли,
Чтоб век спустя всё так же мяли глину
И лучшего придумать не смогли.

1940


Стихи про стекольщика

Что надо стекольщику, кроме пустых рам?
Со стульев вскакивают рыжие управдомы,
Когда старик проносит по дворам
Ящик, набитый стеклянным громом.
А мир почти ослеп от стекла.
И люди не знают о том – вестимо! –
Что мать Серафимом его нарекла
И с ящиком по свету шляться пустила.
На нём полосатые злые порты,
В кармане краюшка вчерашнего хлеба.
Мальчишки так разевают рты,
Что можно подумать – проглотят небо.
Они сбегаются с дач к нему.
Им ящик – забава. Но что с мальчишек?
Прослышал старик, что в каком-то Крыму,
Люди заводят стеклянные крыши.
Он флигель оставил. Свистя на ходу,
Побрёл ноздреватой тропой краснотала...
Стекольщик не думал, что в этом году
В лондонских рамах стекла не хватало.

1940


Я не знаю, у какой заставы
Вдруг умолкну в завтрашнем бою,
Не коснувшись опоздавшей славы,
Для которой песни я пою.
Ширь России, дали Украины,
Умирая, вспомню... И опять –
Женщину, которую у тына
Так и не посмел поцеловать.

1940


Я с поезда. Непроспанный, глухой.
В кашне измятом, заткнутом за пояс.
По голове погладь меня рукой,
Примись ругать. Обратно шли на поезд.

Будь для меня и небом и землёй.

1940


Первый снег

Как снег на голову средь лета,
Как грубый окрик: «Подожди!».
Как ослепленье ярким светом,
Был он внезапен. И дожди
Ушли в беспамятство. Останьтесь.
Подвиньте стул. Присядьте. Вот
Мы говорим о постоянстве,
А где-то рядом снег идёт,
И нет ни осени, ни лета.
Лишь снег идёт.

1940


Тогда была весна. И рядом
С помойной ямой на дворе,
В простом строю равняясь на дом,
Мальчишки строились в каре
И бились честно. Полагалось
Бить в спину, в грудь, ещё – в бока.
Но на лицо не подымалась
Сухая детская рука.

А за рекою было поле.
Там, сбившись в кучу у траншей,
Солдаты били и кололи
Таких же, как они, людей.
И мы росли, не понимая,
Зачем туда сошлись полки:
Неужли взрослые играют,
Как мы, сходясь на кулаки?
Война прошла. Но нам осталась
Простая истина в удел,
Что у детей имелась жалость,
Которой взрослый не имел.

А ныне вновь война и порох
Вошли в большие города,
И стала нужной кровь, которой
Мы так боялись в те года.

1940


Мы

Это время
трудновато для пера.
Маяковский

Есть в голосе моём звучание металла.
Я в жизнь вошёл тяжёлым и прямым.
Не всё умрёт. Не всё войдёт в каталог.
Но только пусть под именем моим
Потомок различит в архивном хламе
Кусок горячей, верной нам земли,
Где мы прошли с обугленными ртами
И мужество, как знамя, пронесли.

Мы жгли костры и вспять пускали реки.
Нам не хватало неба и воды.
Упрямой жизни в каждом человеке
Железом обозначены следы –
Так в нас запали прошлого приметы.
А как любили мы – спросите жён!
Пройдут века, и вам солгут портреты,
Где нашей жизни ход изображён.

Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
В столбцах газет, в набросках на холсте.

Но время шло. Меняли реки русла.
И жили мы, не тратя лишних слов,
Чтоб к вам прийти лишь в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников.
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь раскрывали ветру. Из ковша
Тянули воду полными глотками
И в женщину влюблялись не спеша.

И шли вперёд, и падали, и, еле
В обмотках грубых ноги волоча,
Мы видели, как женщины глядели
На нашего шального трубача.
А тот трубил, мир ни во что не ставя
(Ремень сползал с покатого плеча),
Он тоже дома женщину оставил,
Не оглянувшись даже сгоряча.
Был камень твёрд, уступы каменисты,
Почти со всех сторон окружены,
Глядели вверх – и небо было чисто,
Как светлый лоб оставленной жены.

Так я пишу. Пусть неточны слова,
И слог тяжёл, и выраженья грубы!
О нас прошла всесветная молва.
Нам жажда зноем выпрямила губы.

Мир, как окно, для воздуха распахнут
Он нами пройден, пройден до конца,
И хорошо, что руки наши пахнут
Угрюмой песней верного свинца.

И как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово «Человек»!

1940


Как жил, кого любил, кому руки не подал,
С кем дружбу вёл и должен был кому –
Узнают всё,
Раскроют все комоды,
Разложат дни твои по одному.


На реке

Плыву вслепую. Многое не вижу,
А где-то есть конец всему и дно.
Плыву один. Всё ощутимей, ближе
Земля и небо, слитые в одно.
И только слышно,
Там, за поворотом
Торчащих свай, за криками людей,
Склонясь к воде с мостков дощатых,
Кто-то
Сухой ладонью гладит по воде.
И от запруд повадкой лебединой
Пройдёт волна, и слышно, как тогда
Обрушится серебряной лавиной
На камни пожелтевшая вода.
И хорошо, что берег так далёко.
Когда взгляну в ту сторону,
Едва
Его я вижу. Осторожно, боком
Туда проходит стаями плотва.
А зыбь воды приятна и легка мне...
Плотва проходит рукавом реки
И, обойдя сухой камыш и камни,
Идёт за мост, где курят рыбаки
Я оглянусь, увижу только тело
Таким, как есть, прозрачным, наяву, –
То самое, которое хотело
Касаться женщин, падать на траву,
Тонуть в воде, лежать в песке у мола...
Но знаю я – настанет день, когда
Мне в первый раз покажется тяжёлой
Доныне невесомая вода.


Николай Майоров.
Мы. М.: Молодая гвардия, 1962.

О девушке бедной замолвите слово…

Эта печальная история произошла недавно в Херсоне. Я живу в «сталинке», расположенной в одном из прекраснейших мест города: неподалёку от роскошного парка, зеленеющего на днепровских кручах. В соседнем подъезде живёт девушка 25-и лет, которую зовут Настя. Её я знаю с самого своего детства. Она меня моложе на 10 лет, поэтому в детстве я не особо с нею играл. Когда я был почти уже взрослым 15-летним «дядей», Настенька была ещё маленькой девочкой, которую мы с парнями в свои игры, разумеется, не брали. Но Настя постепенно росла и хорошела. В какой-то момент я обратил на неё внимание… Симпатичная на лицо, имеющая стройный стан, она явно привлекала внимание противоположного пола. Настя закончила университет. В прошлом году она случайно попала под машину, и покалечилась. Ей дали инвалидность второй группы. Она около года жила, совершенно не выходя из квартиры. Я потерял её из виду. И вот неделю назад она мне позвонила и попросила, чтобы я её отвёл в пенсионный фонд Комсомольского района города Херсона, чтобы она могла там дооформить себе пенсию. Я согласился. Пока мы у неё дома собирались, она рассказала мне свою более, чем печальную историю. Она уже несколько лет страдает сахарным диабетом. Гепатитом С её заразили в эндокринологии недобросовестные медсёстры. А ещё у неё куча неврологических диагнозов, возникших на почве диабета и неправильного лечения, осуществляемого некомпетентными врачами. А ещё диабет в большой степени лишил её зрения. Она полуслепая. Увидеть Настю в таком состоянии я совершенно не ожидал. Я всегда её знал, как здоровую и жизнерадостную девочку, и вот: нате пожалуйте… Я взял такси, и мы вместе поехали в пенсионный фонд. Там мы встретили очередь в несколько десятков человек. Эта очередь продвигалась с черепашьими темпами. Пока мы стояли в очереди, насмотрелись на инвалидов и пенсионеров, умоляющих государство отдать им жалкие крохи, которые полагаются им по закону. В очереди было много старушек и старичков, которые входят в категорию «дети войны». Многие из них через суд добиваются справедливости. Однако, выйгранный суд на Украине это ещё не гарантия, что пенсионер или инвалид получит свои кровные. Старики выигрывают суды, но пенсионный фонд деньги им всё равно не выплачивает. Видите ли, денег нет. Пенсионному фонду законы не указ и всякие суды его совершенно не волнуют… Наконец-таки к концу рабочего дня мы попали на приём к специалисту. Я разъяснил толстой бабе с «кормой», разъетой до невероятных приделов, что моя подопечная является инвалидом и ей по закону полагается пенсия. Однако, понаехавшая в Херсон деревенская Одарка мне ответила, что Настя не приходила в фонд последние четыре месяца, поэтому государство удерживает с неё в качестве штрафа пенсию за четыре месяца (в пересчёте с украинской гривны это 20 тысяч российских рублей). Но, а то, что Настя и её мама пять раз подряд приходили в фонд и им говорили, что документов ещё нет, это не важно. Как это называется?! Грязная и подлая лож с целью ограбить бедного инвалида! То есть: пенсионный фонд Комсомольского района Херсона сделал всё, чтобы покалеченную девушку уничтожить физически! Ведь жить ей не на что, а работать по состоянию здоровья она не может. Кто так поступает с людьми?! Правильно, фашисты! Вот поэтому-то я и пишу часто в своих статьях о том, что президент Путин должен на законных основаниях присоединить Украину к Российской Федерации, что народ Малороссии стонет под американско-бандеровским ярмом. Наблюдая за страданиями бедной девушки-инвалида, так и хочется крикнуть как можно громче: «Бандеровские оккупанты, вон из Херсона!». И не только из Херсона, но и со всей Украины. Беда всех простых людей, живущих на Украине, состоит в том, что эта республика является государством-марионеткой Госдепа США. Американцы здесь делают всё, чтобы уничтожить украинский народ, а бандеровцы им в этом помогают. Ведь слово «бандеровец» однокоренное со словом «банда»… Фактически, в Малороссии сейчас совершается геноцид и этноцид славянского населения. План Адольфа Гитлера по уничтожению славян успешно притворяется в жизнь, только делается это «гуманными» и «цивилизованными» способами: без концлагерей, без СС и Гестапо... В нашей республике система социальной защиты населения фактически является карательной…

Чтобы заключить эту статью на поэтической ноте, хочу привести здесь моё стихотворение. Пусть оно станет проклятием для тех, кто на Украине несчастных инвалидов обрекает на физические и моральные страдания.


* * * * *


Услышьте, прадеды и деды,
Для вас в набат бьет этот стих.
Перешагнувши воды Леты,
Вступите грозно в мир живых!

Вставайте, век пришел ваш снова:
На грудь вам – золото зори!
Вы – соколы гнезда Петрова,
Вы – Врангеля богатыри.

Покиньте холод смертный гроба,
Вот преданная вам рука.
Пусть силе нашей вся Европа
Дивиться, как тому века.

Вставайте ж целыми полками,
Спасите нас от темных сил,
Пусть предводительствует вами
Святой архангел Михаил.

В бою вы храбры и упрямы,
В вас честь и мужество, как встарь,
Так пусть воинственные хамы
Дрожат, взлетая на фонарь!

И пусть свинцовые метели
Побьют немало мужичья,
И в этом благородном деле
Пусть будет лепта и моя!

Павел Иванов-Остославский.



«Только утро любви хорошо… » Семёна Надсона.

Стихотворение Семёна Надсона «Только утро любви хорошо… » является, пожалуй, самым известным из написанных им. В нём поэт показал себя как большой знаток человеческой психологии. Он описывает различные душевные состояния двух влюбленных людей, попавших в водоворот самого прекрасного и всеочищающего чувства. Данное стихотворение является в высшем смысле слова «плодом ума холодных наблюдений и сердца горестных замет… » как сказал бы Александр Сергеевич Пушкин.
Хорошо и чисто – только самое раннее утро любви. Когда влюблённые ещё относятся друг к другу трепетно и чутко. Они буквально сдувают друг с друга пылинки, они любуются и восхищаются друг другом… Первое нежное и искреннее чувство приходит к людям в юности. Потом начинаются поцелуи, сначала робкие и опасливые, а потом жаркие. Любящие сердца распаляются. Им хочется плотских наслаждений и утех. Дальше больше. Они уже полны «знойной жаждой земных наслаждений… ». Робкие взгляды, нежные полувздохи и полунамёки – долой! Они хотят слить во едино плоть друг друга, чтобы зародилась новая и прекрасная жизнь, за которой будущее… «Праздник чувства окончен… » - больше нет ничего любовного, нежного и прекрасного во взаимоотношениях двух людей, которые ещё совсем недавно боготворили друг друга… Всё кончено. Они теперь сидят у окна, смотря в разные стороны, и наблюдают за прыгающим по улице воробьём или за окурком сигареты, мирно плавающем в лужице вчерашнего дождя. Тоска и обман, подлости и измены, раздражение и непонимание действий друг друга – вот, что окружает теперь двух некогда влюблённых и счастливых людей.

Это стихотворение было любимым у моего отца. Он иногда декламировал его – членам своей семьи, когда мы иногда собирались за журнальным или обеденным столом. Он вспоминал при этом истории любви и непонимания, которые случились с ним за его такую трудную и такую долгую жизнь.

- Как жаль,- говорил он часто,- что жизнь так устроена абсурдно и нелепо! Зачем же двое молодых и любящих сердец встречаются друг с другом в безграничном человеческом море? Разве только для того, чтобы, разругавшись и став друг для друга врагами, разойтись навсегда. После таких разрывов, как правило, остаются несчастные дети с исковерканной психикой и судьбой…

- Может быть,- размышлял он над этим стихотворением как врач,- так задумано природой, чтобы человеческие самец и самка сходились друг с другом только для продолжения рода, а когда род продолжен, можно расходиться?.. Папа часто задумывался над бессмысленностью и абсурдностью законов бытия. И часто он не находил им объяснения.

А вот и вправду: почему сильный всегда побеждает слабого? И ведь, что характерно, это совершенно не зависит от того, кто из них прав, а кто виноват, кто благороден и честен, а кто подл и безнравственен?.. И, пожалуй даже, подлецам победить легче… Получается, что жизнь культивирует в нас подлость специально, чтобы мы, увидев, как выгодно быть подлецом, старались воспитать в себе это омерзительнейшее из качеств? Что же такое наша жизнь? Жизнь – это великий театр абсурда, в котором главным режиссером является сама Жизнь, а мы – простые и смертные люди – это всего лишь подневольные актёры. Нами Жизнь играет, а наигравшись всласть, как балованный и глупый ребёнок, ломает нас и бросает в грязь, чтобы снова взять себе новую игрушку… А потом ко всем без исключения приходит смерть… Так зачем же мы жили? Зачем нарабатывали в себе определённые качества, учились у жизни, пытались стать лучше и добрее? Чтобы в конце концов умереть? Исчезнуть без следа, оставив по себе разве только горсточку потомков, которые с трудом будут догадываться о нас, что мы-де их предки? Мы являемся лишь одним маленьким звеном в этой бесконечной череде поколений, которая идёт неизвестно откуда и неизвестно куда… От каоцирватных капель профессора Апарина, к далёким звёздным мирам, в которых придется жить человечеству всего лишь через какие-то пару-тройку тысяч лет… Такова жизнь… Се-ля-ви…
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Только утро любви хорошо: хороши
Только первые, робкие речи,
Трепет девственно-чистой, стыдливой души,
Недомолвки и беглые встречи,
Перекрестных намеков и взглядов игра,
То надежда, то ревность слепая;
Незабвенная, полная счастья пора,
На земле - наслаждение рая!..
Поцелуй - первый шаг к охлаждению: мечта
И возможной, и близкою стала;
С поцелуем роняет венок чистота,
И кумир низведен с пьедестала;
Голос сердца чуть слышен, зато говорит
Голос крови и мысль опьяняет:
Любит тот, кто безумней желаньем кипит,
Любит тот, кто безумней лобзает...
Светлый храм в сладострастный гарем обращен.
Смокли звуки священных молений,
И греховно-пылающий жрец распален
Знойной жаждой земных наслаждений.
Взгляд, прикованный прежде к прекрасным очам
И горевший стыдливой мольбою,
Нагло бродит теперь по открытым плечам,
Обнаженным бесстыдной рукою...
Дальше - миг наслаждения, и пышный цветок
Смят и дерзостно сорван, и снова
Не отдаст его жизни кипучий поток,
Беспощадные волны былого...
Праздник чувства окончен... погасли огни,
Сняты маски и смыты румяна;
И томительно тянутся скучные дни
Пошлой прозы, тоски и обмана!..



Осипов Анатолий Витальевич (1970-2008). Отец – офицер советской армии, мать – финработник. Закончил с красным дипломом исторический факультет Одесского государственного университета. Был аспирантом ОГУ. Работал в Херсонском историческом краеведческом музее, был учителем истории в школе. Является автором нескольких статей по истории белогвардейского движения на Юге Украины. В возрасте тридцати семи лет скончался после тяжёлой и продолжительной болезни. Без отца остались двое маленьких детей.

Творчество Анатолия Осипова – это яркий пример того, как стихи, в общем-то, скромного по уровню своего технического мастерства автора, могут быть интересны и притягательны. Его поэзия это безразмерный кладезь литературоведческих идей и теорий. В данной поэзии много эстетических находок, которые порой поражают воображение своей яркостью и красотой. Анатолий Витальевич являлся типичным поэтом-символоромантистом. В его стихах от правого символизма есть, кажется, всё: эмоциональная вязкость, насыщенность, смакование, мистицизм, космизм, монархизм и белогвардейщина, а ещё выспренность, экзальтированность, преклонение перед прошлым, ностальгия по временам монархии, воспевание мужественности и ратного подвига. Преобладают зрительные образы. В стихах явно присутствует утончённость и нестандартный способ мышления. Автор остро чувствует Её Величество Вечность, которая явно присутствует у всех поэтов-символоромантистов. Много иронии и самоиронии. Мистика, граничащая с волшебством. К женщине лирический герой Анатолия Осипова относится с юмором и лёгким сарказмом. Часто в стихах автора встречается фантасмагория. Самые яркие метафоры: «И откуда взгляд, как ветер… » и «Стволы бутылок, поднеся к виску… ». Лично мне, хочется сказать спасибо Анатолию Витальевичу за историческую память. Он своими стихами, красивыми и мужественными, будил в людях воспоминание о былой Великой и Неделимой России, которую так любил и которой восторгался. Если бы белые воины встали из своих могил, они бы оценили по достоинству поэзию этого пусть и малопрофессионального, но такого яркого, фееричного и искреннего автора. Всё стихотворное наследие Анатолия Осипова увидело свет под редакцией Вашего покорного слуги. Жаль, что автор ушёл так рано, но для поэта 37 лет – это целая Вечность… Если кто-нибудь когда-нибудь защитит по творчеству Анатолия литературоведческую кандидатскую диссертацию, я не удивлюсь.
Павел Иванов-Остославский.


Юнкера-Алексеевцы

Что за дело, Боже правый:
Справа пули, слева дым
И к земле приник кровавый
День погоном золотым!

Вот вершится славный, бравый
«Алексеевский парад»:
За Царя и за Державу
Умереть здесь каждый рад!

Не мальчишки, право-слово,
А солдаты – на века
После штурма штыкового
И лихого марш-броска!

Но под Ольгинской станицей
Где атаки кутерьма,
В одночасье ваши лица
Стали горькими весьма…

И откуда взгляд, как ветер…
И откуда сказки-сны…
Было утро, день был светел…
Павших трупы так черны...

01.06.1996
* * *


Не случиться и не судится
От зари и до темна
На моей замерзшей улице
Суета и маята.
Сущий мрак, не видно месяца,
Звёзды смутно-далеки…
Не влюбиться, не повеситься
Мне теперь уж ни с руки….
Мне не высказать желания,
Я теперь - лишь пустота,
Вздохи, встречи, расставания,
Руки, звуки, суета…

* * *

Свет зарниц в темноте был не светел, а рыж
Залпы пушек и чёрные дали…
На железной дороге Одесса-Париж
Красным знаменем бесов пугали…
И зловещая темень космических сфер
Шла на землю тяжёлым туманом,
И поручик – почти молодой Люцифер -
Предвкушеньем атаки был пьяный…
Я его, подлеца, так давно не терплю
Он невежда, он варвар, он половец,
Он предаст эту землю огню и мечу
И под землю сойдёт - добрый молодец…

Париж 15.07.1994

***

Всегда напудренная и ухоженная,
Изящно ветреная и манерная,
Немного томная, от Бога сложенная,
Чуть-чуть несносная, слегка неверная.

Вам спотыкаться в думах о вечном,
Сгинуть мне в ночи грустной загадкой.
Быть нам ушибленным и искалеченным -
Двум генералам войны за сладкое.

***

Мой гений сладкий, день так молод -
Вы спите дольше, не беда.
Пусть за окном декабрьский холод,
И ветер с моря, как всегда.

Смирившись, промолчу, но утром
В своей любви смогу остыть…
Я все пойму, я буду мудрым,
И я вернусь к Вам… Может быть…
Мадам Карине, без грусти и
кошачьих сантиментов - автор


Мадам Карина, Вам уже за тридцать -
Уже не пышет жизнью Ваша стать…
Не отдохнуть и не повеселиться
Хоть разломай скрипучую кровать!

Который год и муторно, и пусто
В моем окне немытое стекло;
В моей душе не выпитое чувство
И бледное, красивое лицо…

Уж если нам и выпало родиться
Носить ботинки, шляпу и пальто,
Давайте съездим этим летом в Ниццу
Или Париж, а впрочем, все не то…

Конечно, я останусь нынче дома.
Мадам Карина, может иногда,
Как старый и доверенный знакомый,
Я буду снова приходить сюда.

Вы мне споете, вон она гитара,
И в деке трещина, и голос с хрипотцой
О близости вселенского пожара
И о любви извечно роковой.
* * *

……………………………………
……………………………………
Поднимутся цепи опять и опять
Поднимутся цепи, чтобы не встать
Черное поле, горячий свинец
Яма по пояс, делу венец
Цепи поднимутся, веруя в слово -
В славу Деникина, в славу Краснова!
Славная битва, соленая твердь
Утром молитва, вечером смерть…
Быстро братушки, сердце залечит
Треск пулемета, взрывы картечи…
Вечером водка, если в живот,
Быстро протянешь ноги вперед
Если додышит, - на посошок,
Врач разрешает, только глоток…
Русская жгучая, фляга-трофей…
Жалко гвардейских белых коней…
Холодно к ночи на большаке -
Роют окопчики, щелкают вшей.
Там – на Литовском - горсть юнкеров…
Вышло могилу - без Сапогов…
Если так вышло, богу поклон,
Если в нагане последний патрон,
Веру, Россию, солнечный май
Юнкер мальчишка стой-защищай!
Бейся до смерти – ты не один -
Старой России будущий сын…

* * *

Сны, - приведенья и покойники
С любовью пылкой пополам…
Бодлера том на подоконнике,
За подоконником бедлам…
Не обижаясь на неволю,
Порхают, - крылышки вразлет:
В моем шкафу семейство моли
Съедает старый редингот.
Что им столетий зов утробный:
Добротна, шелковиста нить -
При гастрономии подобной
Не то, что век - эпоху жить!
Пусть неприметны, нелюбимы,
Пусть убиваемы людьми,
Но все ж вкуснее габардина
Еды им в мире не найти!
Как непосильные оковы,
Одежду отряхнешь с себя…
Да сгинут бледные покровы
И тегеранская парча!
По букве древнего закона,
Поддавшись слабости огню,
Кому-то блузку из шифона
На ужин жертвуешь в меню.
Я так устану, утешаясь,
И не утешусь – нелюбим,
И ваш полет не прерывая,
Я уберу весь нафталин.
Так вейся, божее созданье,
От гардероба и к дивану,
Ведь редингот не мирозданье -
Себе я новенький достану

03.04.1995

* * *

Хорошо играешь, но без жизни
Хоть вполне стараешься в начале:
То ли струны в серебре обвисли,
То ли руки тонкие устали.

Зал молчит и изредка кивает,
Но вовсю старается смычек,
И когда Бетховен засыпает
Будит его ритмом башмачок

Где-то звонко отражает звуки
Люстры бронза к мраморным ступеням,
Может быть, прислушаться от скуки
Присмотреться к нотам и коленям.

Странно в мире, сыро и тревожно
И не по себе от ваших фуг,
Но сегодня дождь, и все возможно
Для умелых и свободных рук…
Одесса 03.1996.



«Память» Николая Гумилёва
«Память» - это, пожалуй, моё самое любимое стихотворение гениального русского поэта Николая Степановича Гумилёва. Николай Гумилёв умер очень рано – всего в 35 лет, но, честно говоря, у меня не поворачивается язык сказать, что судьба его чем-то обделила. Он явил миру благородное и утончённое лицо русской поэзии, которым люди не перестают любоваться и по сей день. Пока русский язык, на котором писал Гумилёв, будет оставаться понятным для последующих поколений, пока эволюция языка не изменила его настолько, что люди уже перестали бы понимать выдающиеся стихи автора, до тех пор литературная слава поэта будет греметь в народе, завоёвывая и завоёвывая всё новых поклонников.
Автор – это исключительно мудрый и глубокий поэт. Стихотворение «Память» было любимым для графини Александры Николаевны Доррер, а ведь она была исключительно умной и образованной женщиной и было ей в те времена, когда она восторгалась творчеством Гумилёва аж 80-90 лет. Выходит, что мудрость и жизненное всепонимание 30-летнего поэта сравнимо с мудростью 90-летней умной женщины? Я прекрасно помню, как мы друг другу декламировали это стихотворение. Александра Николаевна, читая его, как-то по-особому просветлялась. Её лицо начинало светиться тихим и прекрасным светом, светом, каким только и может светиться лицо человека прозревающего какие-то неведомые, почти потусторонние дали, прекрасные и неведомые миры, которые начинала чувствовать и осязать душа этой духовно глубокой женщины.
В этом стихотворении автор отвечает на вопрос: а зачем вообще рождается и живёт человеческая душа и куда она уходит после смерти? Это стихотворение написано в духе классического русского символизма. Поэт показывает нам, своим читателям, что человек рождён и живёт для того, чтобы созидать и совершенствоваться, чтобы постигать новое, учиться и любить. Постижение красоты и мудрости этого мира – вот главная задача людей. И автор в этом совершенно прав.
В этом стихотворении автор изображает все стадии развития человеческой души, все стадии жизни души поэта. Это чем-то напоминает стадии развития бабочки: сначала противная гусеницы, похожая на змею, потом куколка, потом прекрасная бабочка с красивыми яркими крыльями и причудливыми усиками. Автор метко заметил: за время своей долгой жизни человеческая душа претерпевает сложную и многоступенчатую эволюцию. Сначала он ребёнок – тонкий и наивный, которому кажется, что везде волшебство и сказочность, потом он – поэт: полновластный властитель вселенной величиной с коврик у кровати; потом он – воин, гордый своими подвигами; и наконец – он: монах и мудрец, знающий мир, многое постигший и многое понявший. Не нас ли самих изображает Николай Степанович в «Памяти»? Мне это стихотворение очень близко. Это шедевр, одно из немногих стихотворений, являющихся самым гениальным за всю историю человеческой цивилизации. И это – не преувеличение. Прочтите, дорогой читатель сайта «Древо Поэзии» эту прекрасную вещицу и прочувствуйте до самых потаённых глубин своей души, как это стихотворение прекрасно.
Павел Иванов-Остославский.

Память
Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.
Дерево да рыжая собака,
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, Память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.
И второй... Любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь — его подруга,
Коврик под его ногами — мир.
Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.
Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.
Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.
Память, ты слабее год от году,
Тот ли это, или кто другой
Променял веселую свободу
На священный долгожданный бой.
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею нетронутую грудь.
Я — угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле,
Я возревновал о славе Отчей,
Как на небесах, и на земле.
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
И тогда повеет ветер странный —
И прольется с неба страшный свет,
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.
Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо: но все пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.
Крикну я... Но разве кто поможет, —
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.

«Песенка о пехоте» Булата Окуджавы.

Культовый в своё время поэт и бард Булат Окуджава является автором «Песенки о пехоте». Это стихотворение очень образно. Когда я его читаю, перед моими глазами возникают различные зрительные образы, различные картины фронтового житья-бытья. Вот просёлочная дорога, не имеющая ни начала, ни конца. По ней идёт длинным строем маршевая колонная пехоты. На солдатах уложенные в скрутку через плечо шинели. Жара. В поле сохнут и вянут травы. Голубые и синие полевые цветочки колышутся на ветру. Лютики и незабудки… Стрелковая часть идёт усталая. Солдаты покуривают самокрутки. Офицеры негромко разговаривают между собой, вспоминая свою, простую и такую насыщенную каждодневными заботами, довоенную жизнь. Курят и вспоминают своих жён. Простые радости – а что ещё остаётся человеку на передовой? Карабины и трёхлинейки перекинуты через плечо… ППШ на шеях у офицеров… ТТ в кобуре… На гимнастёрках редкие ордена и медали.

Другая картина. Окопы, в которых сидят солдаты. Ждут атаки. Напряжённые и суровые лица… Безрадостные выражения глаз… На лице твёрдость, воля, обречённость, решимость победить или умереть… Один солдат вставляет обойму с патронами в винтовку, другой прицеливается в воображаемого противника из готового к бою ручного пулемета. «Дегтярёв» начищен до блеска, с новеньким диском. Курят махорку, одевают каски. Скоро атака. Офицеры собрались в землянке. Они обсуждают, склоняясь над картами, обстоятельства предстоящего боя. Лица напряжённые и суровые. Высоту надо взять во что бы то ни стало. Для многих из них здесь – родная земля, на которой они родились, и прожили всю свою жизнь… аж до 18 или 20 или даже до 30 лет. Ожидание… Через несколько минут начнётся артподготовка. Гаубицы и «Катюши» буду выбрасывать в серое небо свои огненные сгустки ненависти к врагу… Ракеты будут лететь с воем священной ярости и презрения к фашисту… Потом всё стихнет. В звенящей тишине раздастся звонкий голос молоденького взводного: «Бойцы, примкнуть штыки! За мной в атаку! Вперёд!!!». Он вырвется на бруствер окопа, выхватит из кобуры свой ТТ, и побежит вперед, увлекая за собой своих солдат. «Ура!!!» - прогремит по всему фронту. И ринутся неудержимой лавиной бойцы-пехотинцы вперёд…

В заключение своего стихотворения поэт пишет: «И только одно отрывает от сна: куда ж мы уходим, когда за спиною бушует весна?». И действительно: куда мы уходим? Мы – мужчины – на руках и мозгах которых держится всё мощное здание русской государственности и русского общества? Мы уходим, чтобы победить или умереть. «Aut vincere, aut more» - древний девиз гладиаторов, конкистадоров, воинов. Мужчины защищали свой род, чтобы дать жизнь грядущим поколениям. Так всегда было и всегда будет. Булат Окуджава написал это стихотворение, уча молодёжь мужественности, воинской доблести и самопожертвованию. Хотя, данное стихотворение ещё и очень лиричное и душевное. Написано мастерски.
Павел Иванов-Остославский.

Песенка о пехоте.
Простите пехоте,
что так неразумна бывает она:
всегда мы уходим,
когда над Землею бушует весна.
И шагом неверным
по лестничке шаткой
спасения нет.
Лишь белые вербы,
как белые сестры глядят тебе вслед.

Не верьте погоде,
когда затяжные дожди она льет.
Не верьте пехоте,
когда она бравые песни поет.
Не верьте, не верьте,
когда по садам закричат соловьи:
у жизни и смерти
еще не окончены счеты свои.

Нас время учило:
живи по-походному, дверь отворя.
Товарищ мужчина,
а все же заманчива доля твоя:
весь век ты в походе,
и только одно отрывает от сна:
куда ж мы уходим,
когда за спиною бушует весна?

Письмо матери Сергея Есенина.
Это стихотворение, посвящённое самому родному и дорогому существу на белом свете – матери, находится в русской литературе на особом счету. Никто, наверное, из известных русских поэтов не написал о своей маме настолько нежно и тепло. Сергей Александрович проникся такой любовью к ней, что эта любовь сполна передалась лирическому альтер эго автора. Это стихотворение служит блистательным примером тому, как надо относиться к своей маме – к женщине, которая родила, вскормила и воспитала каждого человека. Вот кто чувства добрые лирой пробуждает, так это поэт в данном шедевре стихотворства. В наше время распалась связь времён и поколений. Дети ненавидят своих родителей, а родители не понимают детей. Сейчас, когда феминизм, фашизм и дурной художественный вкус пустили свои ядовитые корни в душах многих людей, это стихотворение Есенина возвращает нас к святым и прекрасным заветам старины. Нравственный облик людей прошлого, воспитанных на вековечных русских ценностях, на Православии, Самодержавии и Народности, был куда привлекательнее, чем посиневшая от пьянства и разврата физиономия современного человека. Никто не сделает человеку столько добра в жизни, как родная мать. Все остальные будут относиться равнодушно, даже враждебно. Коллеги по учёбе и работе будут всячески притеснять по причине естественной конкуренции, которая есть в каждом социуме. Женщина будет хотеть от человека только денег и других материальных благ. Она постепенно станет врагом, и человек, вдруг в один совершенно не прекрасный момент, узрев её страшноватую физиономию, в ужасе отшатнётся. Дети и внуки будут хотеть только денег, решая за счёт человека свои личные, часто глубоко чуждые ему интересы. Соседи вечно будут зариться на лишний метр общего коридора. Случайные прохожие будут равнодушны. Так, где же и в ком же надо искать человеку защиту от этого страшного мира? Кто же нас согреет и приголубит, пожалеет и даст мудрый совет? Только мама… У кого она есть. А если она уже ушла в мир иной? Это страшно! Тогда Вы, уважаемый человек, считайте, остались в полном одиночестве. Тогда Вы по-настоящему стали взрослым человеком… Увы… Вот тогда-то Вы и вспомните свою единственную маму добрым словом… Но, как говорят французы: «Что имеем, не храним, потерявши, плачем… ». Так заботьтесь о своей маме, любите её! У Вас всё равно никого и никогда больше не будет из близких людей. Ну, разве что отец. Но, мужчины в наше время живут мало, до обидного мало… Спасибо Сергею Есенину, что он так мастерски и душевно написал это стихотворение! Оно человека делает человеком в высшем смысле этого слова!
Павел Иванов-Остославский.
Письмо матери Сергея Есенина.
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.
Я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.
Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.
Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось,—
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.
И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не ходи так часто на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
<1924>

Питомец славы незабвенный: Денис Давыдов.

При мысли о замечательном русском поэте «Золотого Века» Денисе Васильевиче Давыдове я сразу вспоминаю блистательный фильм «Эскадрон гусар летучих», где главную роль сыграл отличный актёр Андрей Ростоцкий. И вправду, образ прославленного поэта и офицера предстаёт перед нами в исключительно привлекательном свете. Ну, а разве может быть иначе? Денис Давыдов был вовсе не только превосходным автором: он был и храбрым гусарским полковником, и очень удачливым партизанским генералом. Для нас – людей, живущих в 21 веке, поэт навсегда останется одним из символом блистательной эпохи, наравне с Пушкиным, князем Голинищевым-Кутузовым, графом Ожеровским, князем Багратионом, светлейшим князем Барклаем-де-Толли, с генералом Кутайсовым, с Надеждой Дуровой и с самим Государем Александром Благославенным. Богу было угодно начать, продлить и оборвать прекрасную жизнь поэта в эпоху наивысшего величия и процветания России: во времена существования Российской Империи. Князь, канцлер Безбородко говаривал: «Без нашего дозволения не одна пушка в Европе выпалить не смела». Вот как было!

В стихотворении «Я люблю кровавый бой, я рождён для службы царской… » автор рисует восхитительный образ рубаки-гусара, которому были хорошо известны, и ратные подвиги, и весёлое похмелье в компании таких же кавалеристов-сорви голов, как он сам, и любовь юных дев. А кому же должна достаться нежность и забота юных прелестниц, как не такому бравому молодцу, защитившему Отечество и русский народ от варварских полчищ Наполеона?! Кстати, о Наполеоне. Он, вопреки, распространённому мифу, не был столь гениальным полководцем и светским львом. Таким красивым сделали его образ Западноевропейские СМИ. Наполеон благодаря своей сверх-мощной власти объединил Европу под своим скипетром и скипетром своих многочисленных родственников и сподвижников, посаженных им на различные престолы по всей Западной Европе. Уже тогда были силы, заинтересованные создать Евросоюз под предводительством Франции. Конечно, Наполеон де Буонапарте – не Гитлер. Всё-таки в нём была искра благородства. Он был дворянином в четвёртом поколении. Но наполеоновская армия творила в России такой же беспредел и разбой, как и все другие иноземные полчища, вторгавшиеся на русскую землю. Лирическое альтер эго поэта не хочет умирать под балдахином в окружении родственников и прислуги. Обстановка невыносимой скорби и печали, которая свойственна семье умирающего человека, будит в нем стремление погибнуть в бою. Только настоящий мужчина и гусар способен так самозабвенно любить своё Отечество и Царя, и так ненавидеть домашний унылый покой. Пусть в постели умирают штатские: настоящий боевой офицер будет искать смерти в бою.

В стихотворении «Поэтическая женщина» автор описывает различные перипетии любви. И эти обстоятельства удивительно похожи на современные, теперешние. Женщина в этом стихотворении холодна, восторженна, надменна, она даёт отпор мужчине и привлекает его, она играет мужским сердцем, как цирковой жонглер пылающими кольцами. Уже тогда были такие женщины, которые могли сделать с мужчиной всё, что угодно… Помните, дорогой читатель сайта «Древо Поэзии», как говаривала тётушка Чарлей, приехавшая из страны, где живёт много-много диких обезьян: «Мы – женщины – можем делать с мужчинами всё, что угодно!». При этом она делала довольную и кокетливую улыбочку, означавшую и лукавство, и властность, и корысть… Такие вот тётушки и девушки существовали и в эпоху Дениса Давыдова.

В стихотворении Элегия 4 тема ратного подвига за Отечество и тема любви объединяются. Поэт философски рассуждает о бренности человеческих почестей и славы, даже славы фронтовой. Он вспоминает прекрасную Лизу, с которой, вероятно, провёл много счастливых минут. «За тебя ещё восстану и другую смерть найду!»,- пишет автор в конце данного стихотворения. Но, думаю, что восстанет прекрасный поэт не только за Лизу и за других очаровательных прелестниц, которых когда-то знал, но и за нас всех. Денису Давыдову не знать смерти, во всяком случае, смерти литературной. Слава этого поэта и героя Отечественной войны 1812 года будет вечно греметь в его стихах и в описаниях его ратных подвигов, совершённых на поле брани. Пока русские люди помнят ту войну и пока они ощущают себя великим имперским народом, отстоявшим свою честь и независимость на фронтах всех войн, имя замечательного поэта не будет предано забвению.
Павел Иванов-Остославский.



ПЕСНЯ
Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мне золотой!
Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!
За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!
Пусть французишки гнилые
К нам пожалуют назад!
За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!
Станем, братцы, вечно жить
Вкруг огней, под шалашами,
Днем - рубиться молодцами,
Вечерком - горелку пить!
Станем, братцы, вечно жить
Вкруг огней, под шалашами!
О, как страшно смерть встречать
На постели господином,
Ждать конца под балдахином
И всечасно умирать!
О, как страшно смерть встречать
На постели господином!
То ли дело средь мечей!
Там о славе лишь мечтаешь,
Смерти в когти попадаешь,
И не думая о ней!
То ли дело средь мечей:
Там о славе лишь мечтаешь!
Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мне золотой!
Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!
1815
ПОЭТИЧЕСКАЯ ЖЕНЩИНА
Что она? - Порыв, смятенье,
И холодность, и восторг,
И отпор, и увлеченье,
Смех и слезы, черт и Бог,
Пыл полуденного лета,
Урагана красота,
Исступленного поэта
Беспокойная мечта!
С нею дружба - упоенье...
Но спаси, Создатель, с ней
От любовного сношенья
И таинственных связей!
Огненна, славолюбива,
Я ручаюсь, что она
Неотвязчива, ревнива,
Как законная жена!
1816


ЭЛЕГИЯ IV
В ужасах войны кровавой
Я опасности искал,
Я горел бессмертной славой,
Разрушением дышал;
И, в безумстве упоенный
Чадом славы бранных дел,
Посреди грозы военной
Счастие найти хотел!..
Но, судьбой гонимый вечно,
Счастья нет! подумал я...
Друг мой милый, друг сердечный,
Я тогда не знал тебя!
Ах, пускай герой стремится
За блистательной мечтой
И через кровавый бой
Свежим лавром осенится...
О мой милый друг! с тобой
Не хочу высоких званий,
И мечты завоеваний
Не тревожат мой покой!
Но коль враг ожесточенный
Нам дерзнет противустать,
Первый долг мой, долг священный
Вновь за родину восстать;
Друг твой в поле появится,
Еще саблею блеснет,
Или в лаврах возвратится,
Иль на лаврах мертв падет!..
Полумертвый, не престану
Биться с храбрыми в ряду,
В память Лизу приведу...
Встрепенусь, забуду рану,
За тебя еще восстану
И другую смерть найду!
1816
«Пошли нам, Господи, терпенья… »

Данное стихотворение не имеет однозначного авторства. Одни литературоведы полагают, что его написал Сергей Сергеевич Бехтеев – талантливый поэт-монархист, гвардейский и белый офицер. Другие уверены, что оно принадлежит перу Её Императорского Высотчества Великой Княжны Ольги Николаевны – дочери последнего русского императора Николая Второго.

Попробуем определить авторство по косвенным данным. По психологической энергетике, которая заложена в это стихотворение. Я много на своём веку прочёл различных стихов, написанных как мужчинами, так и женщинами. Я считаю, что стихи различных по половой принадлежности авторов несут на себе печать их гендерно специфического сознания и подсознания.

Сергей Бехтеев был боевым офицером прошедшим не одну войну. Мы знаем многие его стихи. Они мужественны. В них присутствует чисто мужской дух: твёрдый, воинственный, знающий красоту ратного подвига. По своему менталитету Сергей Сергеевич мужчина на все триста процентов, как говорится. Что же мы видим в настоящем стихотворении?

В нём нет ноток мужественности, силы и воинского подвига. Помните, дорогой читатель сайта «Древо Поэзии», как на подобную тему выглядит стихотворение, написанное Иваном Савиным: «Любите врагов своих! Боже… ». Это бесконечно мужественное стихотворение. По нему очень заметно, что Иван Иванович был боевым солдатом, что он участвовал во многих грозных сечах, бился с большевистской нечистью не на жизнь, а на смерть. В стихотворении же «Пошли нам, Господи, терпенья… » ничего этого нет. Разве Бехтеев не написал бы мужественное, боевое стихотворение? Написал бы! Но, может быть, он находился в смиренном расположении духа? Может замечательный поэт-беломонархист в момент написания стихотворения испытывал, куда в большей степени религиозные чувства, чем воинственные? Может быть, но я в это не верю. Стихотворение написано женщиной. И даже совсем юной девушкой, не знающей ещё всего ужаса и кошмара нашей человеческой жизни. Оно очень литературно и эмоционально абстрагировано от реальности. То есть: авторство его я отдал бы Великой Княжне Ольге Николаевне. Род Романовых дал России и русскому народу не только блистательных Самодержцев и государственных деятелей, но и поэтов: К.Р., Владимира Палия и, теперь, это ясно, Великую Княжну Ольгу Николаевну.

Чтобы окончательно убедить читателей в своей правоте, я представляю здесь стихотворения Сергея Бехтеева, которые точно принадлежит его перу.

У Креста
Шумит народ, тупой и дикий,
Бунтует чернь. Как в оны дни,
Несутся яростные крики:
"Распни Его, Пилат, распни!
Распни за то, что Он смиренный,
За то, что кроток лик Его.
За то, что в благости презренной
Он не обидел никого.
Взгляни - Ему ли править нами,
Ему ли, жалкому, карать!
Ему ли кроткими устами
Своим рабам повелевать!
Бессилен Он пред общей ложью,
Пред злобой, близкой нам всегда,
И ни за что к Его подножью
Мы не склонимся никогда!"
И зло свершилось! Им в угоду
Пилат оправдан и омыт,
И на посмешище народу
Царь оклеветан... и... убит!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нависла мгла. Клубятся тени.
Молчат державные уста.
Склонись, Россия на колени
К подножью Царского Креста!

Двуглавый Орел

Посвящается Его Императорскому Высочеству
Великому Князю Николаю Николаевичу

На бой последний, бой кровавый,
За честь и счастье всех племен,
Зовет бойцов Орел Двуглавый
Под сени Царственных знамен.

Туда, где годы рушат веки,
Где бродит смерть среди степей,
Где льются огненные реки
В кровавом скрежете цепей.

Все ближе, ближе день великий!
И, под немолчный звон церквей,
В священный гимн сольются клики
Поднявших меч богатырей.

Воспрянь, ликуй, душа героя!
Пришла пора скорбей и зол,
Тебя зовет на праздник боя
Наш старый. Царственный Орел.

Вперед! Победными стопами,
Молитву жаркую творя,
Вперед, с заветными словами -
"За Русь, за Веру, за Царя!"

Воспрянь, народная стихия!
Проснись, угасший дух веков,
Стряхни, свободная Россия,
Вериги каторжных оков!

Сердца и мысли окрыляя,
Нас поведет в последний бой,
Очами грозными сверкая,
Герой с увенчанной главой.

И не сдержать волны народной
Ее испуганным врагам:
Россия будет вновь свободной,
И мир падет к ее ногам.

Уж близок день, не за горами
Давно желанная пора;
И грозно грянет над войсками
Родное русское "ура!"


* * *
Русь горит! Пылают зданья,
Гибнут храмы и дворцы,
Книги, мебель, изваянья,
Утварь, живопись, ларцы.

Гибнет долгих лет нажиток,
Плод тяжелого труда,
Недостаток и избыток,
Накоплявшийся года.

Злобный гений торжествует
Праздник крови и огня;
Он, смеясь, на пламя дует,
Волны красные гоня.

И клубясь и извиваясь,
Пляшут пляску языки,
К небу с свистом поднимаясь,
Гневны, грозны и дики.

Русь горит!.. И безвозвратно
Гибнут перлы красоты.
Так сбываются превратно
Вольнодумные мечты.

Ну, что, дорогие читатели, убедились? Это мужественные и сильные духом стихи. Совсем не такие как «Пошли нам, Господи, терпенья… »

В этом стихотворении явственно чувствуется женский менталитет. Великая Княжна Ольга Николаевна показывает себя в нём как истинная христианка, которая стремится к подвигу и смирению во имя Бога. Стихотворение было написано автором совсем не задолго до мученической смерти в Екатеринбурге в доме Ипатьева в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.

Её Императорское Высотчество ищет сил «сносить народное гоненье и пытки наших палачей». Она гениально предвидит все чудовищные коллизия, которые выпадут на её долю и на долю её родных и близких. Большевики уничтожили в те дни 18 членов дома Романовых. Вот, где истинный геноцид! Автор призывает себя «терпеть позор и оскорбленья», физические и нравственные страдания. И даже, когда лирическая героиня стихотворения поймёт, что могила её близка, она хочет кротко молиться за врагов. Это чисто женский взгляд на вещи. Мужчина, тем более боевой офицер, скорее предпочёл бы умереть с гранатой в руке, подорвав себя вместе с кровавыми палачами России и её народа, чем «молиться кротко за врагов... ».

Пусть данная статья послужит к увековечиванию памяти прекрасной русской поэтессы, Великой Княжны Ольги Николаевны Романовой и членов её семейства. Проживи она до старости, автор могла бы развиться в ещё более талантливую писательницу, которая, возможно, встала бы в один ряд со своими прославленными современницами: с Мариной Цветаевой, Анной Ахматовой, Зинаидой Гиппиус, Миррой Лохвицкой и другими.
Павел Иванов-Остославский.



* * *
Пошли нам, Господи, терпенья
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народные гоненья
И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест, тяжелый и кровавый,
С Твоею кротостью встречать.

А в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленья,
Христос Спаситель, помоги.

Владыка мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый страшный час.

А у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.



Поэзия Владимира Высоцкого. Стихи со смыслом.

Творчество Владимира Висоцкого в своё время было необычайно популярно. Он был не только поэтом, но и певцом, композитором и актёром. Как видим, он состоялся сразу во многих искусствах, но для нас: авторов и читателей прекрасного сайта «Древо Поэзии», наверное, самое важное его искусство – это поэзия. Стихи Высоцкого в чём-то аматорские и неотшлифованные, были близки многим людям в нашей стране. У них и сейчас много поклонников. Пиар, который имеет его искусство, сравним только с рекламой поэзии самого Пушкина. Чем же Владимир Семёнович был так близок и дорог отечественному читателю и зрителя? Думаю, тут есть несколько причин. Во-первых, и в главных: у Высоцкого была огромная харизма, в том числе и отрицательная. Он имел обаяние в определённых кругах: среди женщин, бывших зеков, среди фронтовиков. В те времена, когда автор только начинал писать стихи и потом петь их под гитару, СССР был страной сидельцев – людей, которые отбыли срок в лагерях, в основном за политические убеждения. Самые «популярные» статьи в народе – 58-я УК РСФСР и 54-я УК УССР (антисоветская агитация, антисоветская деятельность, измена Родине). Русский народ не любил советскую власть, особенно в Ленинско-Сталинский период, потому и было в Советской России так много осуждённых по политическим статьям. Ну, а Высоцкий сочинял и пел о лагерях, о нелёгкой судьбе узника в ГУЛаге. Его поэзию можно назвать псевдо-уголовной (Высоцкий ведь не Круг, в самом деле!). В ней, конечно, присутствует много криминально-сидельнических мотивов, есть песни про воров и фраеров, но, в общем-то, всё это творчество отражает общее умонастроение людей в ту эпоху в нашей стране. У поэта есть много фронтовых песен и стихов. Слушатели и читатели ему часто приписывали такие жизненные эпизоды, которых в реальности в его судьбе никогда не было. Он никогда не сидел и никогда не воевал, но дух узничества и фронта в нём жил. Во-вторых, у него была бешенная реклама. А реклама, как известно, двигатель успеха. В данной подборке представлены самые мои любимые стихи данного автора. Это фронтовая поэзия, которая, действительно, написана мастерски. В этих стихах описаны перипетии боя. «Я ЯК – истребитель… » и «Песня летчика» - это баллады о войне, которую увидели советские люди: военные пилоты. Стихотворение «Целую знамя в пропылённый шелк… » - это история войны, рассказанная американским или западноевропейским человеком. Вот какой разной бывает война: мужественная и героическая, трагическая, смертельная, горькая… со слезами на глазах от боли или радости… Война бывает всякая… Читатель прекрасного сайта «Древо Поэзии» у меня может спросить: а зачем я написал статью о Владимире Высоцком после статей о Пушкине и Лермонтове, о Блоке и Гумилёва, об Ахматовой, Цветаевой и Туроверове? Разве он сравним по уровню своего мастерства с ними? Ну, возможно, Вы и правы, однако, Высоцкий повлиял на культуру и менталитет нашего народа. Он в своё время был ярким сеянием на песенном и литературном небосклоне СССР. Он – это талантливый народный самородок, которому и в самом деле не хватало школы, мастерства и техничности, но ведь он проник своими песнями в ума и сердца людей? Проник. Это факт. Ниже представлено три стихотворения, которые являются очень техничными и проникновенными. В них Владимир Высоцкий показал себя как мастер.
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Я - "Як"-истребитель,
Мотор мой звенит,
Небо - моя обитель,
Но тот, который во мне сидит,
Считает, что он - истребитель.

В этом бою мною "юнкерс" сбит,-
Я сделал с ним, что хотел.
А тот, который во мне сидит,
Изрядно мне надоел.

Я в прошлом бою навылет прошит,
Меня механик заштопал,
Но тот, который во мне сидит,
Опять заставляет - в "штопор".

Из бомбардировщика бомба несет
Смерть аэродрому,
А кажется, стабилизатор поет:
"Мир вашему дому!"

Вот сзади заходит ко мне "мессершмитт".
Уйду - я устал от ран,
Но тот, который во мне сидит,
Я вижу - решил на таран!

Что делает он, вод сейчас будет взрыв!..
Но мне не гореть на песке -
Запреты и скорости все перекрыв,
Я выхожу из пике.

Я - главный, a сзади, ну чтоб я сгорел!-
Где же он, мой ведомый?
Вот он задымился, кивнул и запел:
"Мир вашему дому!"

И тот, который в моем черепке,
Остался один и влип.
Меня в заблуждение он ввел и в пике -
Прямо из "мертвой петли".

Он рвет на себя, и нагрузки - вдвойне.
Эх, тоже мне летчик-ас!
И снова приходится слушаться мне,
Но это в последний раз.

Я больше не буду покорным, клянусь!
Уж лучше лежать на земле.
Ну что ж он не слышит, как бесится пульс!
Бензин - моя кровь - на нуле.

Терпенью машины бывает предел,
И время его истекло.
И тот, который во мне сидел,
Вдруг ткнулся лицом в стекло.

Убит! Наконец-то лечу налегке,
Последние силы жгу.
Но... что это, что?! Я в глубоком пике
И выйти никак не могу!

Досадно, что сам я немного успел,
Но пусть повезет другому.
Выходит, и я напоследок спел:
"Мир вашему дому!"

* * *

Целуя знамя в пропыленный шелк
И выплюнув в отчаянье протезы,
Фельдмаршал звал: "Вперед, мой славный полк!
Презрейте смерть, мои головорезы!"

И смятыми знаменами горды,
Воспалены талантливою речью,-
Расталкивая спины и зады,
Одни стремились в первые ряды -
И первыми ложились под картечью.

Хитрец - и тот, который не был смел,-
Не пожелав платить такую цену,
Полз в задний ряд - но там не уцелел:
Его свои же брали на прицел -
И в спину убивали за измену.

Сегодня каждый третий - без сапог,
Но после битвы - заживут, как крезы,-
Прекрасный полк, надежный, верный полк -
Отборные в полку головорезы!

А третьи средь битвы и беды
Старались сохранить и грудь и спину,
Не выходя ни в первые ряды,
Ни в задние,- но как из-за еды,
Дрались за золотую середину.

Они напишут толстые труды
И будут гибнуть в рамах, на картине,-
Те, что не вышли в первые ряды,
Но не были и сзади - и горды,
Что честно прозябали в середине.

Уже трубач без почестей умолк,
Не слышно меди, только звон железа,
Ах, славный полк, надежный верный полк,
отборные в полку головорезы.

Но нет, им честь знамен не запятнать,
Дышал фельдмаршал весело и ровно,-
Чтоб их в глазах потомков оправдать,
Он молвил: "Кто-то должен умирать -
А кто-то должен выжить,- безусловно!"

И нет звезды тусклее, чем у них,-
Уверенно дотянут до кончины,
Скрываясь за отчаянных и злых
Последний ряд оставив для других -
Умеренные люди середины.

...В грязь втоптаны знамена, смятый шелк,
Фельдмаршальские жезлы и протезы.
Ах, славный полк!.. Да был ли славный полк,
В котором сплошь одни головорезы?


* * *
Песня летчика
Их восемь — нас двое. Расклад перед боем
Не наш, но мы будем играть!
Сережа! Держись, нам не светит с тобою,
Но козыри надо равнять.

Я этот набесный квадрат не покину.
Мне цифры сейчас не важны, —
Сегодня мой друг защищает мне спину,
А значит, и шансы равны.

Мне в хвост вышел «мессер», но вот задымил он,
Надсадно завыли винты.
Им даже не надо крестов на могилы,
Сойдут и на крыльях кресты!

— Я — «Первый», я — «Первый», — они под тобою,
Я вышел им наперерез.
Сбей пламя! Уйди в облака! Я прикрою!
В бою не бывает чудес!

Сергей! Ты горишь! Уповай, человече,
Теперь на надежность строп!
Нет! Поздно — и мне вышел мессер навстречу.
Прощай! Я приму его в лоб.

Я знаю — другие сведут с ними счеты.
А по облакам скользя,
Взлетят наши души, как два самолета, —
Ведь им друг без друга нельзя.

Архангел нам скажет: «В раю будет туго!»
Но только ворота — щелк,
Мы бога попросим: «Впишите нас с другом
В какой-нибудь ангельский полк!»

И я попрошу Бога, Духа и Сына,
Чтоб выполнил волю мою:
Пусть вечно мой друг защищает мне спину,
Как в этом последнем бою.

Мы крылья и стрелы попросим у бога,
Ведь нужен им ангел-ас,
А если у них истребителей много,
Пусть пишут в хранители нас.

Хранить — это дело почетное тоже,
Удачу нести на крыле
Таким, как при жизни мы были с Сережей,
И в воздухе и на земле.
1968



«Ребенком я, не зная страху… » Валерия Брюсова.

ПроГУГЛиваясь по бескрайним просторам интернета, я наткнулся на это чудесное стихотворение замечательного русского поэта-символиста Валерия Брюсова. О чем же повествует блистательный автор? Маленький мальчик зачем-то гуляет в тёмном лесу зимой. Там он встретил пряху, и остался жить в её маленьком приземистом домике. Кем была эта женщина? Бабой Ягой, ведьмой, высматривающей в тёмных чащобах беззащитных мальчиков, чтобы навсегда заманить их в свою богом забытую избушку? Этого мы не знаем… Однако, пряха то была не простая, а волшебная. Она стала учить ребёнка премудростям своего ремесла. Нити, которые она пряла, были разноцветные, радужные, искрящиеся всевозможными сеяниями и чудесами. То пряха вплетала в свою ткань свет луны, от чего ткань становилась серебристой, то непроглядную тьму холодной зимней ночи… И вот под утро ребёнок вдруг увидел, как волшебница вплела в пряжу красный отблеск зари… Нить стала красной, кровавой, зловещей… А может быть сказочная рукодельница вплела в ткань кровь… Это символ революции? В стихах Валерия Брюсова так же как и в произведениях других крупных поэтов-символистов времён «Серебряного Века» русской поэзии присутствует предощущение кровавого мятежа, революции, вселенской катастрофы, в адское горнило которой будет втянут весь русский народ…

А может в этом стихотворении автор хотел метафорически рассказать, как он научился поэтическому ремеслу? Вполне возможно.

Во всяком случае, стихотворение получилось великолепное!
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Ребенком я, не зная страху,
Хоть вечер был и шла метель,
Блуждал в лесу, и встретил пряху,
И полюбил ее кудель.

И было мне так сладко в детстве
Следить мелькающую нить,
И много странных соответствий
С мечтами в красках находить.

То нить казалась белой, чистой;
То вдруг, под медленной луной,
Блистала тканью серебристой;
Потом слилась со мглой ночной.

Я, наконец, на третьей страже.
Восток означился, горя,
И обагрила нити пряжи
Кровавым отблеском заря!



«На Земле безжалостно маленькой… » Роберта Рождественского.

Это замечательное стихотворение Роберта Рождественского повествует о судьбе, казалось бы, маленького человека. Жил да был маленький, невзрачный, серенький человечек. У него всё было маленькое: маленькая должность в маленькой конторе, маленькая зарплата, маленький портфель и маленькая квартирка, даже, наверное, и не квартирка, а комната в рабочем общежитии или в коммуналке. И был бы этот человек до конца жизни очень маленьким и незаметным, если бы в дверь его дома не постучалась война… Маленькому человеку в армии всё дали такое, какое он привык иметь в довоенной жизни: всё привычное, родное, маленькое… Автомат у него был маленький, и шинель у него была маленькая, и фляга с водой – маленькая, маленькие кирзовые сапоги… И задача перед ним ставилась как будто бы маленькая: отстоять участок фронта величиной два метра на два… Но, вот когда он выполнил свой священный долг перед Родиной и народом… когда его убили и он упал в грязь, искривив рот ужасной гримасой боли и смерти… тогда не нашлось в целом мире столько мрамора, чтобы поставить ему монумент на могилу такой величины, какой он заслужил…

Воспевание ратного подвига простого русского солдата – вот главная и единственная тема этого мужественного стихотворения. Данное стихотворение не имеет классической формы. В нём нет изысканных красивых метафор в духе Блока или Гумилёва, но за его формальной простотой скрывается грубая и жестокая правда жизни. Автор показал нам жизнь такой, какая она есть. И большое ему за это спасибо!

Я бы хотел здесь коснуться вскользь темы, которую я еже поднимал в своих статьях, опубликованных на прекрасном сайте «Древо Поэзии»: почему хороший современный поэт никогда не добьется того же уровня общественного признания, какого добивались достойные авторы прошлого. Дело в том, что людей сейчас живёт гораздо больше, чем раньше. Тем более, что грамотных и читающих людей раньше было очень мало – просто единицы. В основном это были представители дворянства и разночинной интеллигенции. А в наше время грамотны все. Во всяком случае, мне хочется в это верить. Несомненно, что сделать себе имя гораздо легче среди ста благосклонных читателей, чем среди ста тысяч или среди миллиона. Если Вы в 19 веке были вхожи в аристократические гостиные Москвы и Санкт-Петербурга и если Вы там завоевали своего читателя, то считайте, что Вы завоевали всю Россию. А если Вы ещё и камергер Двора Его Императорского Величества или, на худой конец, камер-юнкер (как Александр Сергеевич Пушкин), то вы сделаете своим читателем самого Государя Императора Всероссийского, а это давало безграничные литературные возможности. В наше время надо иметь доступ в СМИ: на телевидение, в редакции толстых журналов и литературных газет. А это не всегда получается… Вот и выходит, что во времена «Серебряного» и «Золотого Века» русской поэзии сделать себе литературную карьеру достойному автору было легче, чем сейчас. Тем более, что тогдашние читатели знали толк в литературных колбасных обрезках, как говорится… Не то, что сейчас.

Этой статьёй мне бы хотелось почтить память моих ближайших родственников, которые участвовали в Великой Отечественной войне. Они тоже, подобно лирическому герою данного стихотворения, были такими маленькими… и такими большими. Пусть вечно будет жить память о Иванове Игоре Михайловиче (рядовой сапёрного батальона); Иванове Михаиле Николаевиче (мл. сержант сапёрного батальона); Иванове Якове Николаевича (генерал-майор артиллерии); Мадыкине Александре Ивановиче (капитан, зампомощника командира сапёрно-строительной бригады); Мадыкине Сергее Ивановиче (ст. лейтенант сапёрно-строительных войск, замкомандира роты); Мадыкине Михаиле Ивановиче (сержант автомобильных войск); Фролове Борисе Васильевиче (майор-военврач, начальник отделения госпиталя в Горьком). Пусть земля вам будет пухом, родные мои!
Павел Иванов-Остославский.


* * *
На Земле
безжалостно маленькой
жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую...
И однажды —
прекрасным утром —
постучалась к нему в окошко
небольшая,
казалось,
война...
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
и маленькую —
по размерам —
шинель.

...А когда он упал —
некрасиво, неправильно,
в атакующем крике вывернув рот,
то на всей земле
не хватило мрамора,
чтобы вырубить парня
в полный рост!
1969



С князем Вадимом Олеговичем Лопухиным я знаком давно. С ним связывала когда-то моего отца – Игоря Михайловича Иванова, действительного члена РДС, Херсонского губернского веце-предводителя тесная дружба. Собственно, с семейством Вадима Олеговича мы дружили всей ближайшей роднёй, как говорится: дружим все наши со всеми вашими. Князь Вадим Олегович не раз привозил своих женщин к нам погостить на лето. К числу его женщин относились: супруга княгиня Наталья Владимировна, её сестра Елена Владимировна Ерофеева и дочь княжна Евдокия. В те годы, когда княжеское семейство приезжало к нам, Дуняша была ещё совсем маленькой девочкой. Ей было лет пять, потом больше: семь, восемь, десять. Дуничка была всеобщей любимицей в нашем доме. Такой хорошенькой и умненькой девчушке всегда уделялось особое внимание. Особенно, любила Дуняшу моя мама. Елене Владимировне я иногда читал свои стихи. Мы гуляли с нею по Херсону по самым живописным местам, и я рассказывал ей об истории нашего южного, утопающего летом в зелени и цветах, города. В один из своих приездов князья Лопухины жили у нас дома. Наша семья как бы выросла в два раза. Утром все дружно вставали умываться, потом дружно садились за обеденный стол. Моя мама и княгиня Наталья Владимировна, как старшие по возрасту женщины, находящиеся в доме, уже приготавливали к этому времени вкусный и обильный завтрак. Мой отец, князь Вадим Олегович и я любили вкусно поесть. За трапезой часто обсуждали насущные вопросы внутренней и внешней политики Российского Дворянского Собрания. Папа и князь были почти полными единомышленниками. Оба они были врачи, кандидаты меднаук(*), оба вице-предводители: отец губернской организации, а князь всего РДС. Оба они настаивали на том, что Собрание должно стоять вне политики и даже над ней, ибо политика – дело грязное, к тому же, непосильное для нашей организации. Оба они уделяли огромное значение вопросам культурного просвещения населения и идеологической пропаганды. Отец был идеологом дворянского движения в Новороссии. Князь Вадим Олегович относился с огромным уважением к отцу, видя в нём человека благородного от природы, имеющего огромный житейский опыт, прошедшего жизненную школу фронта, лагеря и более, чем 50-летнего труда в медицине.
В один из своих приездов княжеское семейство остановилось у графини Александры Николаевны Доррер. Александра Николаевна очень радушно приняла наших гостей. Как выяснилось впоследствии благодаря наведению справок генеалогического характера, предки графини, дворяне Озеровы, где-то в веках пересекались с Лопухиными. Так что, можно сказать: графиня Доррер встретила в лице наших гостей своих дальних родственников.
Князь Вадим Олегович это исключительно мудрый, умный и многоопытный человек. Это особенно заметно по его интервью, которое он дал альманаху «Дворянское Собрание» в 1997 году и которое я здесь представляю. Он и его прямой начальник, предводитель РДС князь Андрей Кириллович Голицын вели дальновидную политику, направленную на увеличение численности организации, на улучшение качественного состава её членов, на налаживание контактов с западно-европейскими ассоциациями аристократических родов. Они оба прекрасно понимали: дворянское движение постепенно зачахнет, если не будет получать прилив новой крови. У них действовал принцип, введённый в нашей стране Императором Петром Великим: «дворянство получает тот, кто полезен государству». Именно благодаря этому в организации, когда там у власти были князья Голицын и Лопухин, особо заслуженным лицам могли пожаловать действительное членство. Полагаю, что это справедливо. Природное благородство князя Вадима Олеговича, его высокая образованность и культура делает его одним из самых уважаемых и видных деятелей дворянского движения на территории бывшей Российской Империи. Хотя сейчас он вышел из руководящего состава Дворянского Собрания и начальствует над Департаментом Внешних Сношений собственной канцелярии Государыни Великой Княгини Марии Владимировны, Вадим Олегович продолжает оставаться символом успешного развития РДС, моральным гарантом процветания этой уважаемой и влиятельной организации. Пожелаем же князю Вадиму Олеговичу и всему его многочисленному семейству дальнейших успехов на всех поприщах, крепчайшего здоровья и незыблемой веры в то, что Милость Господня не слепа: она всегда находит самых достойных и благородных людей.
Павел Иванов-Остославский.


*Сейчас князь Лопухин уже доктор медицинских наук.


РОЛЬ И ЗНАЧЕНИЕ ДВОРЯНСКОГО СОБРАНИЯ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ

Беседа «ДС» с Первым вице-предводителем Российского дворянства князем В.О.Лопухиным


В пятом выпуске альманаха «ДС» опубликован ста¬тистический и аналитический материал, рассказывающий о росте Российского Дворянского Собрания за первое пяти¬летие его существования. Он подготовлен Главным герольд¬мейстером РДС С.А.Сапожниковым. В нынешнем выпуске редакция обратилась к Первому вице-предводителю Рос¬сийского дворянства князю Вадиму Олеговичу Лопухину с просьбой высказать свое мнение о значении, месте и роли Дворянского собрания в жизни современного российского общества.
«Дворянское Собрание». Мы знаем, что за первые пять лет количество членов РДС росло динамично. Первый вопрос к Вашему Сиятельству: как можно оценить изменения в положении Дворянского Собрания в обществе за тот же период?
Князь В.О.Лопухин. Мы беседуем в конце 1996 года, поэтому обо всем этом можно говорить с высоты уже не пяти, а шести с половиной лет. Что же до сути ответов, то они в целом будут, думается, не так радужны и оптимис¬тичны, как статистическое исследование Департамента Герольдии.
Начнем с того, что Дворянское Собрание последо¬вательно проходит этапы естественного развития всех общественных организаций. На первых порах все они привлекают то или иное внимание общества хотя бы своей новизной, люди хотят узнать, что это такое. Но подобный всплеск интереса не может быть долгим. После него открываются две возможности. Большинство общественных организаций, думаю, процентов 45-50, просто умирают, оказавшись нежизнеспособными и не нужными никому, кроме их организаторов. Процентов 25-30, скажем так, «остаются в живых», но становятся практически незамет¬ными для всех, кроме их членов. И лишь менее 30 процен¬тов находят свою нишу в общественной жизни и в той или иной степени растут и развиваются. Но и эту жизнеспособ¬ную группу общественных организаций я бы разделил на две части. Меньшинство становятся ведущими - это крупные партии и объединения, названия которых у всех на слуху, а деятельность - на виду. Другие же, а это около 20 процентов, благополучно развиваются, составляя тот фон общественной жизни, заметный, но не определяющий, без которого невозможна общественная жизнь вообще. Мы на собствен¬ном опыте знаем: когда действуют только ведущие организа¬ции, общественная жизнь замирает или переносится, как говорят, «на кухни» и в «самиздат», что было в нашей стране совсем недавно. Подчеркну, что говоря о «фоновых» общест¬венных организациях, я имею в виду не слабые или неудав¬шиеся, но напротив - оказавшиеся на своем месте. К ним я и отношу Российское Дворянское Собрание.
Но и у фоновых организаций существуют различия. Уверен, что РДС в силу самого характера его «обречено» играть более или менее заметную роль в обществе, поскольку многие считают его своего рода камертоном нравственного настроя общества, а может быть и противовесом, способным как бы уравновешивать соотношение общественно-полити¬ческих сил. Думаю, что Дворянское Собрание начинает сейчас играть именно такую роль, способствуя поддержанию стабильности в нашем взбудораженном обществе.
«ДС» Не могли бы Вы привести конкретный пример?
В.Л. Пожалуйста. Летом прошлого года на прези¬дентских выборах РДС поддержало кандидатуру Б.Н.Ельци¬на, поскольку его единственным соперником был ком¬мунист, а допустить возвращение к власти коммунистов было бы гибельно для России. Но уже осенью после ряда неприем¬лемых действий правительства и скандалов во властных структурах Дворянское Собрание выступило с резким заявлением в адрес власти. В заявлении мы, среди прочего, обратили внимание на унижающие достоинство России публичные ссоры и взаимные обвинения генералов из президентской команды. Как видите, мы не на стороне власти, но и не на стороне оппозиции. Мы над нынешними политическими играми и неизменно - за интересы Великой России.
Конечно, не следует обольщаться и считать, что наш голос звучит громко. Но несмотря на это, мы должны публично высказывать точку зрения Дворянского Собрания по важнейшим проблемам и стремиться доводить ее до возможно более широкого круга лиц. Сейчас мы вряд ли оказываем заметное влияние на общественное мнение, но к этому надо стремиться.
«ДС». Цифры статистического исследования, о ко¬тором мы уже говорили, достаточно внушительны. А как Вы оцениваете состав РДС с качественной точки зрения?
В.Л.Важный и больной вопрос. Конечно, качест¬венный состав нашей организации весьма неровен. В РДС есть и интересные, даже выдающиеся личности, и люди, не совсем отвечающие представлению о русских дворянах, хотя, надо признать, что и в былые времена дворянство бывало весьма разнородным. И все же, коль скоро мы создали Дворянское Собрание, мы обязаны следовать важнейшим заветам благородных предков. Но в то же время, мы - сословная организация, и если сегодняшний россиянин доказал свое дворянское происхождение и не совершил ничего, приносящего сословию вред, мы не можем не принять его в РДС, даже если он не соответствует нашему представлению о дворянине.
«ДС». Но ведь по нынешним членам Российского Дворянского Собрания наши сегодняшние соотечест¬венники судят о дворянах вообще. Они могут составить превратное мнение о сословии. Как тут быть?
В.Л. Вот поэтому-то главная активность РДС и должна быть обращена сегодня не во вне, а вовнутрь, мы должны, просто обязаны заняться в первую очередь самими собой и постараться стать достойными своих предков. Это, возможно, самое трудное, но и самое необходимое. Вот почему так важно сейчас тесное взаимодействие РДС с Русской Православной Церковью.
Очень важно научиться должным образом себя вести (и не только в комнатах и коридорах РДС), нужно научиться с достоинством и вежливо разговаривать (и не только с товарищами по Собранию), необходимо, наконец, чтобы сегодняшний дворянин стал человеком слова: сказал, пообещал - сдержи слово, исполни во что бы то ни стало. Мы еще частенько забываем о неотъемлемой обязанности дворянина блюсти личную честь. Если уж мы создали Дворянское Собрание, то обязаны оправдывать это высокое имя...
«ДС». Вы считаете, что именно на это должна быть направлена важная часть деятельности Дворянского Собрания в ближайшем будущем?
В.Л. Да, я в этом уверен. Недавно я перечитал наш программный документ - Государственную и общественно-политическую концепцию Российского Дворянского движения, принятую на первом после 1917 года Всерос¬сийском Дворянском съезде осенью 1992 года. Я убедился, что многие его положения уже выполнены. Наверное, это не только наша заслуга - время сейчас такое, но бесспорно, что все это достигнуто с нашим участием. Мы уже сыграли определенную общественную роль и продолжаем играть ее, но чтобы так оставалось и в будущем, нам необходимо сохранить себя, как действительно дворянскую органи¬зацию, на достаточном идеологическом и материальном уровне. А это значит: с одной стороны - постоянно приближаться к идеалу русского дворянина, о чем я говорил выше, а с другой - обеспечивать для этого должные условия, на этом я еще остановлюсь позже.
Пока же, выскажу убеждение, с которым, возможно, согласятся в РДС не все: наше ближайшее будущее: организация клубного типа. Чрезвычайно важно и нужно нам такое качество, как самодостаточность. Элементы ее существуют уже сегодня. Их необходимо культивировать. Словом, нам нужно самосовершенствоваться, а уж потом пытаться оказывать положительное воздействие на других.
Наряду с самосовершенствованием и достижением самодостаточности нам нужно - и я совершенно в этом уверен! - еще и самоочищение. Я уже говорил о том, что мы просто не можем не принять в РДС человека, доказавшего свое дворянское происхождение, но в то же время мы должны создать в Дворянском Собрании такую духовную, нравственную атмосферу, которая отторгла бы от организации тех, кто оказался не способным стать настоя¬щим дворянином по духу, совести и чести. Такие люди приносят сейчас и будут приносить Собранию не пользу, а вред. Конечно, речь не идет о какой-то административной чистке или об организованном остракизме. Это должен быть
естественный и здоровый процесс отторжения самой дво¬рянской организацией чуждых ей людей. Каким будет меха¬низм такого процесса на практике, предсказывать не берусь. Он, видимо, должен выработаться сам, как результат повышения нашей ответственности за доброе имя сословия, повышения уровня членов нашего Собрания, созданного людьми, еще недавно жившими в условиях не просто анти-дворянской, но анти-человеческой системы. Подав¬ляющее большинство из нас, думаю, что не ошибаюсь, сумеют сбросить с себя это печальное наследие, но тот, кто не сможет сделать этого, должен будет отойти от Собрания. Понимаю, что проблема весьма деликатна, более того - болезненна, но она существует и должна быть в обозримое время решена.
«ДС». Из Ваших слов можно понять, что РДС заняло свою нишу в структуре российского общества и даже добилось некоторых результатов в осуществлении своей программы. Значит ли это, что мы должны занять свое место и в ряду активных политических сил?
В.Л. Нет, я так не считаю. Возможно, в незначи¬тельной степени. Сказал бы так: нужно брать «ношу по силам». К счастью, на то место в обществе, которое занимает сейчас Дворянское Собрание, никто не претендует, в своей сфере мы практически монополисты. Но это не значит, что собрание должно высказываться по любому поводу и, как говорят, «лезть в драку». Для этого у РДС явно недостаточно сил, влияния, и нас просто не заметят или проигнорируют. А бросать слова на ветер - даже очень правильные слова! - нам не к лицу. Мы их просто обесценим.
Позвольте высказать еще одну мысль, которую, как мне кажется, разделяют в РДС далеко не все: Дворянское Собрание будет тем влиятельнее, чем дальше отойдет от практической политики. Нам нужно быть даже не столько вне политики, сколько над ней. Хотя понятно, что совсем уйти от нее сейчас не удастся, наверное, никому...
«ДС». Значит ли это, что нам не нужно предпри¬нимать шагов, которые со временем могли бы привести к желанной для каждого дворянина цели - восстановлению в России монархии?
В.Л. А что может практически сделать для этого нынешнее Российское Дворянское Собрание? Давайте смотреть правде в глаза - и сейчас, и в обозримом будущем реставрация монархии в России возможна только сверху и только при определенных обстоятельствах, когда у нынеш¬ней власти фактически не останется иного выхода, чтобы сохранить за собой какие-то полномочия и функции. Вот тогда власть может пойти на восстановление монархии. Но от нас, поверьте, и тогда будет зависеть немногое... И не надо считать такую точку зрения циничной - подобный механизм сработал в Испании, и испанская монархия прекрасно функционирует. Наша же задача в России способствовать просвещению народа и правильной ориентации власти в этом вопросе и не допустить влияния разного рода само¬званцев на государственные структуры. Поэтому-то мы всемерно способствуем интеграции в общественную жизнь России Главы Российского Императорского Дома Госу¬дарыни Великой Княгини Марии Владимировны и членов Ее Семьи.
«ДС». Создается впечатление, что Вы не очень высоко оцениваете значение и возможности Дворянского Собрания.
В.Л. Я всего лишь стараюсь оценивать их объективно и действительно не питаю напрасных иллюзий.
«ДС». Разделяют ли Ваш взгляд на возможность восстановления в обозримом времени монархии в России члены Российского Императорского Дома?
В.Л. Их Императорские Высочества в ходе бесед со мной этот вопрос так прямо никогда не ставили, и выше я высказал лишь мое личное мнение об этом. Но могу определенно засвидетельствовать, что и Глава Российского Императорского Дома Государыня Великая Княгиня Мария Владимировна, и Вдовствующая Великая Княгиня Леонида Георгиевна и Наследник Цесаревич Великий Князь Георгий Михайлович, недавно достигший, кстати, династического совершеннолетия, вполне здравомыслящие люди, они прекрасно знают положение в России и трезво оценивают его возможные изменения.
Насколько я знаю, самое большое желание всех членов Императорской Фамилии сегодня - вернуться в Свое Отечество и в меру сил и возможностей послужить Своему народу в нынешние нелегкие времена. Конечно, такое возвращение невозможно «просто так», без должной подготовки. И в этой связи я хотел бы напомнить об Указе Президента России, который объявил 1997 год - год 80-ле¬тия памятных всем исторических событий - Годом прими¬рения и согласия. Не вдаваясь в оценку этого акта, хотел бы сказать, что такой Указ открывает возможности для скорей¬шего получения Российским Императорским Домом долж¬ного статуса в России, такого статуса, который позволил бы Их Императорским Высочествам возвратиться на Родину. Добавлю, что документы по реализации этого на практике готовятся не без участия Российского Дворянского Собра¬ния.
«ДС». В связи с возможностью восстановления монархии Вы упомянули о нынешней власти. Каковы сегодня отношения властей разного уровня к Дворянскому Собранию?
В.Л. Если говорить о Федеральных властях, то положение такое: они знают о существовании РДС и в определенных условиях используют Собрание в качестве нравственного и этического эталона. Понимают они и то, что Дворянскому Собранию нужно помогать, что это и в их - властей - интересах. Конечно, более тесные отношения сложились у нас с теми правительственными учреждениями, которые занимаются вопросами культуры, просвещения, образования. Они быстрее и охотнее идут на контакты и сотрудничество с Дворянским Собранием. Нужно иметь в виду и то, что власть это не безличная сила, а вполне конкретные люди. Среди них есть прекрасные высоко¬культурные и честные деятели, с которыми мы сотрудничаем регулярно и охотно, но есть, конечно, и другие примеры. Однако, с явным априорным негативным отношением к РДС я, пожалуй, не встречался. Но ожидать какого-то повышен¬ного интереса к Дворянскому Собранию со стороны властей, думаю, не следует. То же самое относится и к городским властям, с которыми мы сотрудничаем. Что же касается местных властей в городах и областях России, то с их стороны Собрание встречает, как будто бы, больше внимания. Но и этому есть объяснение: думаю, что не ошибусь, если скажу, что местные власти в губерниях пытаются часто использовать местные Дворянские Собрания в собственных политических интересах. Однако, это дела не меняет, мы неплохо работаем с местными властями и будем работать с ними.
«ДС». Каковы сейчас взаимоотношения Дворянского Собрания и Российского монархического движения?
В.Л. Трудный вопрос. К сожалению, в нынешнем монархическом движении нет единства. А если говорить еще точнее и жестче - движения, как такового, просто нет. Есть отдельные разрозненные монархические организации и группы, которые никак нельзя назвать крупными и влиятельными, и руководители которых, к несчастью всех монархистов России, никак не могут придти к согласию по ряду важных вопросов. Одни, и это естественно, считают Главою Российского Императорского Дома нашу законную Государыню Великую Княгиню Марию Владимировну, другие ратуют за созыв Собора и избрание на нем русским Царем «нового человека». Все это больше похоже на некую монархическую игру, участники которой и сами-то отно¬сятся к ней не слишком серьезно. Зачем же нам, Дворян¬скому Собранию, организации действительно серьезной, численность, престиж и влияние которой хоть и медленно, но верно возрастают, зачем же нам дискредитировать себя участием в таких несерьезных объединениях и затеях!
Сегодня ни у кого не вызывает сомнения, что РДС - организация монархистов. И мы делаем то, что в наших силах, чтобы восстановить в глазах российского общества доброе имя и верный образ Русской Монархии, опошленные и ошельмованные так называемыми «либералами», «революционными демократами» и коммунистами. Мы издаем альманах, на страницах которого правдиво и много говорится о русской монархии и монархах, мы выпускаем газету, где публикуются такие же материалы, мы созываем и проводим научные конференции, семинары и симпо¬зиумы, посвященные проблемам монархии и современного монархизма. Я убежден, что Дворянское Собрание делает для приближения желанного для всех нас восстановления в России монархии не меньше, чем то монархическое движе¬ние, о котором вы спросили.
«ДС». А что можно сказать об отношениях между Европейским дворянским сообществом, которое олице¬творяет Европейская Дворянская Ассоциация (СИААН), и Российским Дворянским Собранием?
В.Л. Я уже не раз говорил, и готов повторить, что РДС делает все возможное для равноправной интеграции нашей организации в Международное дворянское движение. К
сожалению, мы не видим встречного движения. СИЛАН - как я полагаю, не без активного участия в этом Союза русских дворян во Франции - с определенной насторо¬женностью относится к нашей организации. Однако, СИЛАН - это всего лишь ассоциация независимых нацио¬нальных дворянских организаций стран Европы. И с некото¬рыми из этих организаций мы поддерживаем нормальные деловые отношения. Хочу привести лишь один пример: в середине прошлого года в Москву приезжал по делам представитель руководства Союза дворян Королевства Бельгии граф Жан Франсуа де Ледекерк. Видимо, в СИЛАН его предостерегали относительно «ненастоящих» русских дворян. Однако, он встретился с нашими представителями, побывал в резиденции РДС, был тепло принят руководст¬вом... Наверное, он понял безосновательность такого рода опасений, а может быть и то, что они имеют под собой определенную почву... В результате уже в конце прошлого года наш Предводитель князь Андрей Кириллович Голицын получил от графа де Ледекерка приглашение побывать в Бельгии и лично выступить перед членами Союза дворян Бельгии. Поездка такая состоялась и теперь отношения между нашими организациями практически можно считать налаженными.
Хочу подчеркнуть, что вступление в СИЛАН для нас не самоцель, а средство наладить связи с родственными организациями в Европе. Но мы налаживаем их и самостоятельно. Надо иметь в виду и следующее: если прежде нами пренебрегали, то теперь положение иное - по числу членов, по активности, по степени влияния в своей стране Российское Дворянское Собрание превзошло ныне многие другие национальные дворянские организации, входящие в СИЛАН. И его руководители, вероятно, опасаются, что РДС может оказаться весьма влиятельной силой... со всеми вытекающими отсюда последствиями. Что ж, мы сейчас, похоже, действительно являемся динамичной силой в европейском дворянском движении. Надеюсь, останемся такой и в будущем.
«ДС». В нынешней году исполнится 850 лет нашей Москве. Чем РДС ознаменует эту дату, которой, кстати, посвящен и нынешний выпуск альманаха?
В.Л. Насколько я знаю, предполагается много разных акций, в которых Дворянское Собрание будет участвовать, некоторые мы готовим сами. Я бы выделил, пожалуй, вот что - Российское Дворянское Собрание еще осенью прошлого года выступило с инициативой хотя бы в год 850-летия Первопрестольной столицы России достойно пере¬захоронить останки русских Великих Княгинь, Цариц и Царевен, которые ныне в небрежении пребывают в подклети Архангельского собора Московского Кремля. Они оказались там в 1929 году, когда богоборческая власть уничтожила Вознесенский женский монастырь в Кремле, основанный еще вдовою Димитрия Донского Великой Княгиней Евдокией Дмитриевной, в нем по традиции хоронили жен, матерей, дочерей и сестер Российских Государей. К счастью, благодаря заботам добрых людей, останки чуть ли не пятидесяти царственных женщин были перенесены в Архангельский собор, где покоятся их мужья, отцы, сыновья и братья. Но они не были погребены там, как должно, а оставлены - даже говорить об этом стыдно! - просто так лежать в сыром подземелье. И так продолжается до сих пор... Дворянское Собрание предложило по-христиански похоронить их в достойном месте. Мы надеем¬ся, что такое печальное, но необходимое действие совершит¬ся в год 850-летия Москвы.
«ДС». И последний вопрос, ставший, кажется, уже традиционным в наших беседах с Вашим Сиятельством: что сейчас самое главное для Российского Дворянского Собрания, для всех нас?
В.Л. Ответ будет так же традиционен, как и вопрос: информационно-просветительская работа в российском обществе. Самое важное, значительное и полезное, что мы, все члены РДС можем делать сегодня - это рассказывать нашим согражданам правду о Великой России, о ее замечательной истории, о ее достижениях в прошлом, которые еще сто лет назад удивляли Европу и весь мир, о ее Государях, которые были подлинными Отцами своего народа, о ее дворянстве, которое было первым среди равных сословий России. Чем больше людей узнают правду об Им¬ператорской России, тем скорее наша с вами Россия снова станет Императорской.



САМАЯ ДЕРЖАВООБРАЗУЮЩАЯ ИЗ ПРОФЕССИЙ

Государству, чтобы нормально функционировать нужны люди самых различных профессий. Перечень этих профессий велик: военные, разведчики, полицейские, врачи, учителя, инженеры, юристы, судьи и прокуроры, моряки, пожарники, управленцы. Но много ли «навоюют» военные или «науправляют» чиновники, если не будет в их душе патриотического настроя, если они не будут идеологически и художественно развиты. Можно ли быть умным и порядочным человеком, коим и должен быть управленец, если он не развит в художественно-эстетическом отношении, если он не воспитан в духе патриотизма, верности своему долгу, уважения к человеческому достоинству тех, с кем ему постоянно приходится иметь дело по работе? Конечно, нет! А какое же искусство является самым доступным для большинства людей, самым универсальным? Конечно, это литература. И, конечно, самой державообразующей профессией в нормальной стране считается профессия литератора, писателя, поэта. И недаром, советская власть, безусловно понимая эти аксиому, сначала уничтожила всех царских поэтов – носителей монархической и православной идеологии (дворянскую писательскую элиту), а потом создала союз писателей из пролетариев и новые писатели снова попали на гребень волны. Литераторы, не в меншей степени, чем руководители или врачи и инженеры, получали материальные блага от государства. И недаром, произведения таких авторов, как Константин Симонов, Владимир Маяковский или Евгений Евтушенко расходились по рукам и умам читателей миллионными тиражами. Большевикам нужны были все эти люди, потому что они были талантливыми агитаторами за власть, искусными инженерами человеческих душ, способными «сконструировать» народное сознание так, как это выгодно политическому руководству страны. Поэты служили интересам государства, они сплачивали народ, готовили его для борьбы с врагом внешним и внутренним. Едва ли Советский Союз выиграл бы Великую Отечественную войну, если бы такие стихи, как «Жди меня, и я вернусь… » не печатались бы миллионными тиражами, если бы они не влияли на души и сердца людей. Только нищее, никчемное государство держит своих литераторов в черном теле. Только квази-государство, являющееся марионеткой Дядюшки Сема и прочих «добреньких» заокеанских дядюшек и тётушек отказывается от идеологических и художественно-эстетических услуг писателей. Русские – всегда были имперским народом. Это народ-солдат и народ-созидатель. Русские всегда были великими борцами и демиургами даже тогда, когда они ещё носили наименование древних русичей. Русской нации более тысячи лет. И на протяжении всего этого времени писатели и поэты играли в жизни страны и в жизни народа главенствующую роль. В наши дни профессия «литератор» считается самой ущербной и никчемной. В глазах серого обывателя она выглядит даже хуже, чем профессия дворника или ассенизатора. Эти мусорных дел мастера хотя бы получают зарплату за свой труд, хотя и мизерную. Поэт в наше время не получает абсолютно ничего. Более того, он даже вынужден тратит большие суммы из личных средств, чтобы публиковать тиражи своих книг. Публикаторство – занятие совершенно убыточное, экономически абсурдное. Книги никто не покупает и не читает. Но тем хуже для нашего народа и для нашего государства. Чем талантливые профессионалы от литературы меньше котируются, тем ниже уровень духовности и патриотизма в народе. Чем выше тиражи литературных изданий, тем меньше заполнены тюрьмы… Так же, как не существует армии без военных музыкантов, поднимающих дух солдат перед сражением, так же точно не мыслима мощная империя без талантливых литераторов, поставленных на службу государству и народу. Пока поэты не возведены на пьедестал, которого они заслуживают по праву, до тех пор Россия будет напоминать скромную Швейцарию или «карликовую» Литву. Россия – империя и ей не к лицу иметь нищими и безвестными поэтов. В любой войне, а жизнь это война не только на бытовом уровне, но и на межгосударственном, главное – это дух, а не только техника. Если люди, являющиеся вместилищем народного духа, будут жить в небрежении, наша страна никогда больше не станет той прекрасной и всемогущей империей, которой она была во времена правления Романовых или при Сталине. Самая державообразующая профессия – это поэт! И если власть этого не поймёт, ничего хорошего население нашей страны не ждёт.
Павел Иванов-Остославский.
09.05.2013. Херсон.



Светлая печаль Светланы Кузнецовой.

Я обнаружил в интернете стихи прекрасной поэтессы Светланы Кузнецовой совершенно случайно. Смотрел итоги литературной премии «Наследие» за этот год, и на странице одного из лауреатов наткнулся на эти чудные стихи. Там есть и очерк, посвящённый судьбе этой талантливой женщины.

Светлана печаталась: журнал "Огонёк", № 18 апрель 1988 г. Русский венок. Из книги: "Светлана Кузнецова. Избранное. Стихи", Москва, Советский писатель. Поэтесса умерла в 90-е годы прошлого века.

Первое стихотворение «Не мои, не седые, не мглистые… » это очаровательный стихотворный этюд, выполненный в тонах светлой печали, женственности, благородства и очарования. Стихотворение написано мастерски. Заметно невооруженным глазом, что автор свободно владеет поэтическим словом, легко преодолевая косность и хаотичность языковой и психологической материи. Упоительно написано, с настоящим мастерством и вкусом. У поэтессы есть много стихов, посвящённых цветам. Видимо, она их очень любила, относилась к ним, как к малым детям. Висильки, Незабудки, Мать-и-мачиха, Одуванчик, Купавы, Гвоздика, Мак, Марьины коренья, Иван-чай, Борогодская трава, Тысячилистник, Вереск – вот герои её стихотворений. Самые сильные стихи: «Не мои, не седые, не мглистые… », «Вереском поросшие предгорья… », «На окраине русского края», «Окраина, старая рана».

Поэтесса является тончайшим лириком, у которой получались очень нежные и тонкие стихи, подёрнутые легким налётом грусти и тоски по несбывшемуся. Её стихи являются настоящим подарком не только для меня, как для литературоведа, но и для всех читателей сайта «Древо Поэзии», особенно для женщин.
Павел Иванов-Остославский.

* * *
Не мои, не седые, не мглистые,
Что самою судьбой суждены,
Этой осенью снятся мне чистые,
Словно чьи-то, приблудные сны.

Прохожу я хозяйкою вотчины
В разноцветии летних одежд.
То ль венки из цветов вдоль обочины,
То ль из самых прекрасных надежд.

Небывало отрадно и радужно
В этом посланном свыше раю...
Отчего же так страшно мне за душу,
За печальную душу мою?


* * *

Вереском поросшие предгорья,
В розоватых отсветах земля...
Так всегда перед приходом горя
Ошущаешь цветность бытия.

Дорожа простым соцветьем мака,
Ты глядишь мечтам своим вослед...
Так всегда перед приходом мрака
Ощущаешь предпоследний свет.

На закате или на рассвете
Нас дороги приведут во тьму.
...А последний свет на этом свете
Не дано увидеть никому.

80-е

* * *

На окраине русского края
Ничего у судьбы не молю,
В сером сумраке лет вспоминая
Тех поэтов, которых люблю.

Уходили они в неизвестность,
Приминая зыбучие мхи. ...
Бессловесная наша словесность
Не такие не помнит стихи.

Не такая случалась погода.
Не такие творились дела.
Бессловесная наша природа
Не такие потери несла.

На окраине русской надежды,
На окраине русской беды
Я смыкаю усталые вежды,
И метель заметает следы.

80-е

* * *

Жизнь одна.
Окраина бедна.
Но во мне при мысли о прощанье
Запевает зябкая струна,
Горемычных странствий обещанье.
Холодит, как зябкая волна,
Мысль о неизбежности разлуки
Той, в которой я осуждена
Навсегда избавиться от скуки.
Видно, ясновиденьем больна,
Я при всякой мысли об утрате
Вздрагаваю, словно мне дана
Четкая уверенность в расплате.
Жизнь одна.
Окраина бедна.
Но при всякой мысли об уходе
Плачу я у темного окна
По своей непринятой свободе.

80-е

* * *

Окраина, старая рана,
Зарубка, отметина, шрам,
Охрана, встающая рано,
Осколки растоптанных драм.
Обида, ошибка, опала...
Как все-таки путь тот нелеп.
Тебя ли я жадно алкала,
Так трудно дающийся хлеб?
Тебя ли, сегодняшний день мой,
Такой обретенный ценой,
И крылья раскинувший демон
Над атомной белой страной?
Все мимо, все зря и все втуне...
Но кажется мне иногда:
Сибирских моих полнолуний
Не сгасла за тучей звезда.
И непобедима та сила,
Мне кажется издалека,—
Река, что когда-то взрастила,
Великой надежды река...

80-е

* * *

ВТОРОЕ ГАДАНИЕ СВЕТЛАНЫ

Вот второе гаданье Светланы.
Я гадаю теперь невпопад.
Надо мною, темны и бесславны,
Беспощадные перечни дат.

Заплатила сполна за страданье
Бесконечным бесправьем своим.
Состоится ли третье гаданье
И каким оно будет, каким?

80-е



ОТКУДА БЕРУТСЯ МИФЫ?

Борис Прохорович Краевский – Московский литератор второй половины 20 века. Из дворян. Когда в 1989 году началось активное возрождение Российского Дворянского Собрания, он вступил в Московский областной филиал этой организации (Дворянское Собрание Московской Губернии). В 90-е годы прошлого века Борис Прохорович был главным редактором альманаха «Дворянское Собрание». В этом издании он иногда публиковал свои статьи. Вниманию читателей сайта «Древо Поэзии» я представляю одну из них: размышления на тему «Поэт и Царь». Г-н Краевский здесь затрагивает очень важную тему: современные мифы. Казалось бы: мы с Вами, дорогой читатель, живём не во времена палеолита или мезолита: зачем нам мифы? И как они вообще могут рождаться и существовать в современном мире, в мире, технически совершенном настолько, что люди 19 века, не говоря уже о более ранних исторических и доисторических эпох, и поверить бы не могли в реальность нашей сегодняшней жизни. Но наши современные мифы не эсхатологические или космогонические. Тут другое. Увы, мифы существуют и превосходно себя чувствуют на поле сознания человека разумного. Откуда же они берутся. Источников их возникновения как минимум два: во-первых, мифы создаются искусственно сильными мира сего, власть придержащими. Они используют эти мифы себе в угоду, чтобы делать на них огромные барыши; для идеологического оправдания своих преступлений. Например, большевики объявили последнего русского императора Николая Второго «Кровавым», хотя на самом деле он таким не был и близко. Теперь всем известно, что Государь Николай Александрович был человеком в высшей степени кроткого и благородного нрава («кровавое воскресенье» и трагедия на Ходынке – это подставы иностранных спецслужб чистой воды: заграничные враги России постарались… ). Если бы на его месте оказался бы кто-нибудь вроде Петра Великого или Ивана Грозного, большевики утонули бы в собственной крови и революция не произошла бы. Простая логика, простой житейский расчёт говорят нам о том, что царя оклеветали самым бессовестнейшим образом. Во-вторых, существуют мифы естественного происхождения. Их причины коренятся в человеческом сознании и подсознании, в биологической природе человека. Человек, с одной стороны, если он художник, творец, демиург, причастен самому Богу. Он почти равен ему. Он, подслушивая у Бога его гениальные мысли, записывает их потом на бумагу (или на картон или холст), и выдаёт людям. Художник – глашатай Божественной воли и Божественного промысла. С другой стороны человек – это ни что иное, как просто животное. В его организме протекают процессы метаболизма (обмен веществ на клеточном уровне), человек, так же, как и любое животное хочет есть и пить, общаться с лицами противоположного пола и прочее. Человек рождается и умирает подобно всему живому… Так о чём я, бишь? А вот о чём: некоторые мифы идут от животной природы человека. Человечество в них верит. Учёными-психологами уже давно доказано, что психика людей обладает самонеосознаваемыми слоями. Привести примеры? Пожалуйста. Вот Вам первый миф: известный поэт всегда гениален, неизвестный – всегда бездарен. Это глубочайшее заблуждение, присущие обывателю (умный литератор так думать никогда не будет, ведь он стремится к мастерству и художественно-эстетическому совершенству, а не к мимолётной популярности). Именно это заблуждение делает принцип «талантливость – ничто, реклама – всё!» таким живучим в околохудожественной среде. Я за свою уже немаленькую литературную жизнь знал очень талантливых и совершенно неизвестных поэтов, и знал много очень известных и титулованных, но бездарных. Обратиться к известным персоналиям? Ладно, обращусь. Вся наша эстрада построена на этом принципе. Раскрученные исполнители получаю огромные гонорары и почётные звания, хотя при этом имеют более, чем скромные вокальные и артистические данные. Был такое «певец» Утёсов. Мне всегда нравилось слушать его голос, но не потому что я получал эстетическое удовольствие от его «вокала», а потому, что мне приятно было наблюдать за людьми, которые восторгаются им. Я думал: «Как здорово, что Господь сделал меня явно не самым глупым человеком на свете!.. ». Утёсов имел только слух. Певческого голоса (вокальных данных) и артистизма ему явно не достовало. Он пел душевно? Да. Ну и что? Масса оперных певцов с голосами и двумя консерваторскими образованиями поют душевно. Но их, почему-то, никто не носит на руках. Они тихо-скромно получают в опере, оперетте или в драмтеатре своё маленькое жалование и ни на что не претендуют. Где логика, где здравый смысл, где справедливость, наконец?! Но ничего этого в человеческой жизни, как правило, не было и нет. Ещё более вопиющий случай – это творчество малороссийского «письмэнныка» Тараса Шевченко. Он в своих стихах ругал Россию и русское дворянство на чём свет стоит, он обзывал Государыню Императрицу последними нецензурными словами, хотя Августейшая Семья приняла активнейшее участие в вызволении Шевченко из крепостной зависимости. Другой бы спасибо сказал, стал бы верноподданным Российской Короны… другой бы, но только не он. Когда я вспоминаю о «бедном» Тарасе, мне на ум всегда приходит фраза из «Маленьких трагедий» Пушкина: «Мне не смешно, когда моляр безродный мне пачкает Мадонну Рафаэля!». Тарас Шевченко, призывавший чернь к кровавой смуте, к цареубийству и поруганию вековечных духовных святынь нашего народа, при ближайшим вдумчивом рассмотрении является просто шутом гороховым от литературы. Однако, накрепко зазомбированные народные массы свято верят в «гениальность» этого крепостного прощелыги. Люди не хотят, просто категорически не желают думать собственной головой. А что этому виной? Миф! Добротно сработанный, вбиваемый кувалдой Совдеповского агитпропа в человеческие головы десятилетиями миф о том, что Шевченко что-то из себя представлял, как литератор. Кому же это выгодно: сделать из Тараса пророка и гения? Это было выгодно сначала либералам и демократам, расшатывавшим с помощью Шевченко крепкую лодку российской государственности. Потом его стали использовать большевики для борьбы со своими идеологическими врагами: монархистами, православными, традиционалистами. Когда советская власть канула в лету, Шевченко стали использовать на прополую «незалэжные» и «самостийные» деятели. Выяснилось, что Шевченко был не только любителем народных масс и природным большевиком, но он ещё и был галицким националистом и почти фашистом. Вот как! «Бедный» Тарас успел отметиться во всех политических станах. Его творчество сослужило дьявольскую услугу всем кровавым режимам, существовавшим в 20 веке! Ай да Шевченко, ай да молодец!.. Как из хама никогда не получится настоящий пан, так же и из писаки-аматора никогда не вырастит настоящий гений. В данной статье г-н Краевский исследует миф об Александре Сергеевича Пушкине, связанный с его отношениями с Царём Николаем Первым.
Павел Иванов-Остославский.



Сводный файл Краевского
Борис Краевский
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПУШКИНЕ

Мы живём в реальном мире, но часто оказываемся во власти мифов. Как ребёнку нелегко отказаться от представления, что один дядя «плохой», а другой «хороший» и признать, что всё вокруг гораздо сложнее, так и нам порою сложно смириться со сложностью мира и отказаться от соблазна уложить всё в простенькую чёрно-белую схему. Так рождаются мифы, и очень часто это происходит не без помощи заинтересованных сил.

Как много их нас окружает: страшный царь Александр Второй уничтожал, что есть мочи святого великомученика Тараса Шевченко, всю жизнь трудившимся на благо Украины, хотя для каждого литературно сведущего человека ясно: Шевченко был аматор и литературный вурдалак, который все страницы своих сочинений залил кровью невинно убиенных дворян, их жён и детей; кровавого разбойника Стеньку Разина славят в народных песнях, как героя-заступника, «добрый дедушка Ленин» , губитель миллионов, всё устраивает в Горках ёлки для ребятишек… А глаза такие добрые-добрые…

Так проще, удобнее – и всё понятно, и документы не нужны и спорить не о чем.

Есть миф и о Пушкине, построенный на привычной схеме и с традиционными героями: преслудуемый гений (поэт), жестокий гонитель (царь), бессердечные подручные его (двор), и даже злодейка-жена (Наталья Николаевна). К статье в мифе о Толстом – есть и такой! – роль злодейки-жены закреплена за графиней Софьей Андреевной, и никакие документальные публикации не в состоянии изменить этот стереотип.

Чтож до Пушкина, то «всем известно», что царская власть затравила его, замучила и убила…

Позвольте поделиться своим пониманием некоторых фактов жизни великого поэта, только тех, впрочем, которые относятся к проблеме «поэт и царь».

…В августе 1826 года Пушкин по Высочайшему повелению был привезён в Москву., где пребывал после коронования молодой Государь. Миф утверждает, что только что взошедший на Престол Император Николай Первый призвал опального великого поэта, чтобы привлечь его на свою сторону.

что взошедший на Престол Император Николай I призвал опального великого поэта, чтобы привлечь его на свою сторону и взялся сам быть его цензором, чтобы в его сочинениях не проскочила - не дай Бог! - какая-нибудь крамола.

Вспомним, однако, что вызванный из Михайловской ссылки поэт вовсе не был тогда тем ПУШКИНЫМ, 200-летие которого мы сегодня отмечаем. Он был всего лишь известным стихотворцем, одним из нескольких, которых отличала тогдашняя публика. И Государь не сам призвал его в Москву, а всего лишь милостиво откликнулся на просьбу поэта. В первой половине 1826 года Пушкин написал новому Импе¬ратору прошение, в котором изложил историю своей ссылки за «легкомысленные суждения» и добавил: «С надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою или честным словом), решился я прибегнуть к Вашему Императорскому Величеству со всеподданнейшею моею просьбою...». Пушкин просил выпустить его из деревни и разрешить жить в столицах. В письме своему другу князю П.А.Вяземскому, написанному в те дни, он сетовал: «Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке с многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если бы я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое...».

Пушкин надеялся не напрасно. Содержание беседы Государя Николая Павловича и Пушкина в Малом Никола¬евском дворце Кремля в целом известно. Не раз цитировался ответ поэта на вопрос о том, где он был бы 14 декабря, окажись в Петербурге, однако редко упоминали о том, что Пушкин пообещал Царю «сделаться другим», и высказал свои мысли о причинах бунта, сославшись на «дурное воспитание молодежи». Молодой Государь попросил поэта изложить свои мысли на этот счет письменно. Так появилась на свет пушкинская записка «О народном воспитании», которую издатели упрятали в самый дальний угол полного собрания сочинений, вырезав из нее для повседневного употребления только одну цитату, которую читатель без сомнения легко узнает. В этой «записке» поэт, имея в виду декабристов, утверждал, что именно «недостаток просвещения и нравст¬венности вовлек многих молодых людей в преступные заблуж¬дения». «Скажем более - продолжал он, - одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия...» Основу же этого просвещения Пушкин видел в воспитании патриотов, в серьезном изучении истории России.

что взошедший на Престол Император Николай I призвал опального великого поэта, чтобы привлечь его на свою сторону и взялся сам быть его цензором, чтобы в его сочинениях не проскочила - не дай Бог! - какая-нибудь крамола.
Вспомним, однако, что вызванный из Михайловской ссылки поэт вовсе не был тогда тем ПУШКИНЫМ, 200-летие которого мы сегодня отмечаем. Он был всего лишь известным стихотворцем, одним из нескольких, которых отличала тогдашняя публика. И Государь не сам призвал его в Москву, а всего лишь милостиво откликнулся на просьбу поэта. В первой половине 1826 года Пушкин написал новому Импе¬ратору прошение, в котором изложил историю своей ссылки за «легкомысленные суждения» и добавил: «С надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою или честным словом), решился я прибегнуть к Вашему Императорскому Величеству со всеподданнейшею моею просьбою...». Пушкин просил выпустить его из деревни и разрешить жить в столицах. В письме своему другу князю П.А.Вяземскому, написанному в те дни, он сетовал: «Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке с многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если бы я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое...».

Пушкин надеялся не напрасно. Содержание беседы Государя Николая Павловича и Пушкина в Малом Никола¬евском дворце Кремля в целом известно. Не раз цитировался ответ поэта на вопрос о том, где он был бы 14 декабря, окажись в Петербурге, однако редко упоминали о том, что Пушкин пообещал Царю «сделаться другим», и высказал свои мысли о причинах бунта, сославшись на «дурное воспитание молодежи». Молодой Государь попросил поэта изложить свои мысли на этот счет письменно. Так появилась на свет пушкинская записка «О народном воспитании», которую издатели упрятали в самый дальний угол полного собрания сочинений, вырезав из нее для повседневного употребления только одну цитату, которую читатель без сомнения легко узнает. В этой «записке» поэт, имея в виду декабристов, утверждал, что именно «недостаток просвещения и нравст¬венности вовлек многих молодых людей в преступные заблуж¬дения». «Скажем более - продолжал он, - одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия...» Основу же этого просвещения Пушкин видел в воспитании патриотов, в серьезном изучении истории России.

что взошедший на Престол Император Николай I призвал опального великого поэта, чтобы привлечь его на свою сторону и взялся сам быть его цензором, чтобы в его сочинениях не проскочила - не дай Бог! - какая-нибудь крамола.
Вспомним, однако, что вызванный из Михайловской ссылки поэт вовсе не был тогда тем ПУШКИНЫМ, 200-летие которого мы сегодня отмечаем. Он был всего лишь известным стихотворцем, одним из нескольких, которых отличала тогдашняя публика. И Государь не сам призвал его в Москву, а всего лишь милостиво откликнулся на просьбу поэта. В первой половине 1826 года Пушкин написал новому Импе¬ратору прошение, в котором изложил историю своей ссылки за «легкомысленные суждения» и добавил: «С надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою или честным словом), решился я прибегнуть к Вашему Императорскому Величеству со всеподданнейшею моею просьбою...». Пушкин просил выпустить его из деревни и разрешить жить в столицах. В письме своему другу князю П.А.Вяземскому, написанному в те дни, он сетовал: «Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке с многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если бы я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое...».

Пушкин надеялся не напрасно. Содержание беседы Государя Николая Павловича и Пушкина в Малом Никола¬евском дворце Кремля в целом известно. Не раз цитировался ответ поэта на вопрос о том, где он был бы 14 декабря, окажись в Петербурге, однако редко упоминали о том, что Пушкин пообещал Царю «сделаться другим», и высказал свои мысли о причинах бунта, сославшись на «дурное воспитание молодежи». Молодой Государь попросил поэта изложить свои мысли на этот счет письменно. Так появилась на свет пушкинская записка «О народном воспитании», которую издатели упрятали в самый дальний угол полного собрания сочинений, вырезав из нее для повседневного употребления только одну цитату, которую читатель без сомнения легко узнает. В этой «записке» поэт, имея в виду декабристов, утверждал, что именно «недостаток просвещения и нравст¬венности вовлек многих молодых людей в преступные заблуж¬дения». «Скажем более - продолжал он, - одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия...» Основу же этого просвещения Пушкин видел в воспитании патриотов, в серьезном изучении истории России.

что взошедший на Престол Император Николай I призвал опального великого поэта, чтобы привлечь его на свою сторону и взялся сам быть его цензором, чтобы в его сочинениях не проскочила - не дай Бог! - какая-нибудь крамола.
Вспомним, однако, что вызванный из Михайловской ссылки поэт вовсе не был тогда тем ПУШКИНЫМ, 200-летие которого мы сегодня отмечаем. Он был всего лишь известным стихотворцем, одним из нескольких, которых отличала тогдашняя публика. И Государь не сам призвал его в Москву, а всего лишь милостиво откликнулся на просьбу поэта. В первой половине 1826 года Пушкин написал новому Импе¬ратору прошение, в котором изложил историю своей ссылки за «легкомысленные суждения» и добавил: «С надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою или честным словом), решился я прибегнуть к Вашему Императорскому Величеству со всеподданнейшею моею просьбою...». Пушкин просил выпустить его из деревни и разрешить жить в столицах. В письме своему другу князю П.А.Вяземскому, написанному в те дни, он сетовал: «Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке с многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если бы я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое...».

Пушкин надеялся не напрасно. Содержание беседы Государя Николая Павловича и Пушкина в Малом Никола¬евском дворце Кремля в целом известно. Не раз цитировался ответ поэта на вопрос о том, где он был бы 14 декабря, окажись в Петербурге, однако редко упоминали о том, что Пушкин пообещал Царю «сделаться другим», и высказал свои мысли о причинах бунта, сославшись на «дурное воспитание молодежи». Молодой Государь попросил поэта изложить свои мысли на этот счет письменно. Так появилась на свет пушкинская записка «О народном воспитании», которую издатели упрятали в самый дальний угол полного собрания сочинений, вырезав из нее для повседневного употребления только одну цитату, которую читатель без сомнения легко узнает. В этой «записке» поэт, имея в виду декабристов, утверждал, что именно «недостаток просвещения и нравст¬венности вовлек многих молодых людей в преступные заблуж¬дения». «Скажем более - продолжал он, - одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия...» Основу же этого просвещения Пушкин видел в воспитании патриотов, в серьезном изучении истории России.

что взошедший на Престол Император Николай I призвал опального великого поэта, чтобы привлечь его на свою сторону и взялся сам быть его цензором, чтобы в его сочинениях не проскочила - не дай Бог! - какая-нибудь крамола.
Вспомним, однако, что вызванный из Михайловской ссылки поэт вовсе не был тогда тем ПУШКИНЫМ, 200-летие которого мы сегодня отмечаем. Он был всего лишь известным стихотворцем, одним из нескольких, которых отличала тогдашняя публика. И Государь не сам призвал его в Москву, а всего лишь милостиво откликнулся на просьбу поэта. В первой половине 1826 года Пушкин написал новому Импе¬ратору прошение, в котором изложил историю своей ссылки за «легкомысленные суждения» и добавил: «С надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою или честным словом), решился я прибегнуть к Вашему Императорскому Величеству со всеподданнейшею моею просьбою...». Пушкин просил выпустить его из деревни и разрешить жить в столицах. В письме своему другу князю П.А.Вяземскому, написанному в те дни, он сетовал: «Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке с многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если бы я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое...».

Пушкин надеялся не напрасно. Содержание беседы Государя Николая Павловича и Пушкина в Малом Никола¬евском дворце Кремля в целом известно. Не раз цитировался ответ поэта на вопрос о том, где он был бы 14 декабря, окажись в Петербурге, однако редко упоминали о том, что Пушкин пообещал Царю «сделаться другим», и высказал свои мысли о причинах бунта, сославшись на «дурное воспитание молодежи». Молодой Государь попросил поэта изложить свои мысли на этот счет письменно. Так появилась на свет пушкинская записка «О народном воспитании», которую издатели упрятали в самый дальний угол полного собрания сочинений, вырезав из нее для повседневного употребления только одну цитату, которую читатель без сомнения легко узнает. В этой «записке» поэт, имея в виду декабристов, утверждал, что именно «недостаток просвещения и нравст¬венности вовлек многих молодых людей в преступные заблуж¬дения». «Скажем более - продолжал он, - одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия...» Основу же этого просвещения Пушкин видел в воспитании патриотов, в серьезном изучении истории России.

что взошедший на Престол Император Николай I призвал опального великого поэта, чтобы привлечь его на свою сторону и взялся сам быть его цензором, чтобы в его сочинениях не проскочила - не дай Бог! - какая-нибудь крамола.
Вспомним, однако, что вызванный из Михайловской ссылки поэт вовсе не был тогда тем ПУШКИНЫМ, 200-летие которого мы сегодня отмечаем. Он был всего лишь известным стихотворцем, одним из нескольких, которых отличала тогдашняя публика. И Государь не сам призвал его в Москву, а всего лишь милостиво откликнулся на просьбу поэта. В первой половине 1826 года Пушкин написал новому Импе¬ратору прошение, в котором изложил историю своей ссылки за «легкомысленные суждения» и добавил: «С надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою или честным словом), решился я прибегнуть к Вашему Императорскому Величеству со всеподданнейшею моею просьбою...». Пушкин просил выпустить его из деревни и разрешить жить в столицах. В письме своему другу князю П.А.Вяземскому, написанному в те дни, он сетовал: «Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке с многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если бы я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое...».

Пушкин надеялся не напрасно. Содержание беседы Государя Николая Павловича и Пушкина в Малом Никола¬евском дворце Кремля в целом известно. Не раз цитировался ответ поэта на вопрос о том, где он был бы 14 декабря, окажись в Петербурге, однако редко упоминали о том, что Пушкин пообещал Царю «сделаться другим», и высказал свои мысли о причинах бунта, сославшись на «дурное воспитание молодежи». Молодой Государь попросил поэта изложить свои мысли на этот счет письменно. Так появилась на свет пушкинская записка «О народном воспитании», которую издатели упрятали в самый дальний угол полного собрания сочинений, вырезав из нее для повседневного употребления только одну цитату, которую читатель без сомнения легко узнает. В этой «записке» поэт, имея в виду декабристов, утверждал, что именно «недостаток просвещения и нравст¬венности вовлек многих молодых людей в преступные заблуж¬дения». «Скажем более - продолжал он, - одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия...» Основу же этого просвещения Пушкин видел в воспитании патриотов, в серьезном изучении истории России.

что взошедший на Престол Император Николай I призвал опального великого поэта, чтобы привлечь его на свою сторону и взялся сам быть его цензором, чтобы в его сочинениях не проскочила - не дай Бог! - какая-нибудь крамола.
Вспомним, однако, что вызванный из Михайловской ссылки поэт вовсе не был тогда тем ПУШКИНЫМ, 200-летие которого мы сегодня отмечаем. Он был всего лишь известным стихотворцем, одним из нескольких, которых отличала тогдашняя публика. И Государь не сам призвал его в Москву, а всего лишь милостиво откликнулся на просьбу поэта. В первой половине 1826 года Пушкин написал новому Импе¬ратору прошение, в котором изложил историю своей ссылки за «легкомысленные суждения» и добавил: «С надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою или честным словом), решился я прибегнуть к Вашему Императорскому Величеству со всеподданнейшею моею просьбою...». Пушкин просил выпустить его из деревни и разрешить жить в столицах. В письме своему другу князю П.А.Вяземскому, написанному в те дни, он сетовал: «Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке с многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если бы я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое...».

Пушкин надеялся не напрасно. Содержание беседы Государя Николая Павловича и Пушкина в Малом Никола¬евском дворце Кремля в целом известно. Не раз цитировался ответ поэта на вопрос о том, где он был бы 14 декабря, окажись в Петербурге, однако редко упоминали о том, что Пушкин пообещал Царю «сделаться другим», и высказал свои мысли о причинах бунта, сославшись на «дурное воспитание молодежи». Молодой Государь попросил поэта изложить свои мысли на этот счет письменно. Так появилась на свет пушкинская записка «О народном воспитании», которую издатели упрятали в самый дальний угол полного собрания сочинений, вырезав из нее для повседневного употребления только одну цитату, которую читатель без сомнения легко узнает. В этой «записке» поэт, имея в виду декабристов, утверждал, что именно «недостаток просвещения и нравст¬венности вовлек многих молодых людей в преступные заблуж¬дения». «Скажем более - продолжал он, - одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия...» Основу же этого просвещения Пушкин видел в воспитании патриотов, в серьезном изучении истории России.

что взошедший на Престол Император Николай I призвал опального великого поэта, чтобы привлечь его на свою сторону и взялся сам быть его цензором, чтобы в его сочинениях не проскочила - не дай Бог! - какая-нибудь крамола.
Вспомним, однако, что вызванный из Михайловской ссылки поэт вовсе не был тогда тем ПУШКИНЫМ, 200-летие которого мы сегодня отмечаем. Он был всего лишь известным стихотворцем, одним из нескольких, которых отличала тогдашняя публика. И Государь не сам призвал его в Москву, а всего лишь милостиво откликнулся на просьбу поэта. В первой половине 1826 года Пушкин написал новому Импе¬ратору прошение, в котором изложил историю своей ссылки за «легкомысленные суждения» и добавил: «С надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою или честным словом), решился я прибегнуть к Вашему Императорскому Величеству со всеподданнейшею моею просьбою...». Пушкин просил выпустить его из деревни и разрешить жить в столицах. В письме своему другу князю П.А.Вяземскому, написанному в те дни, он сетовал: «Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке с многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если бы я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое...».

Пушкин надеялся не напрасно. Содержание беседы Государя Николая Павловича и Пушкина в Малом Никола¬евском дворце Кремля в целом известно. Не раз цитировался ответ поэта на вопрос о том, где он был бы 14 декабря, окажись в Петербурге, однако редко упоминали о том, что Пушкин пообещал Царю «сделаться другим», и высказал свои мысли о причинах бунта, сославшись на «дурное воспитание молодежи». Молодой Государь попросил поэта изложить свои мысли на этот счет письменно. Так появилась на свет пушкинская записка «О народном воспитании», которую издатели упрятали в самый дальний угол полного собрания сочинений, вырезав из нее для повседневного употребления только одну цитату, которую читатель без сомнения легко узнает. В этой «записке» поэт, имея в виду декабристов, утверждал, что именно «недостаток просвещения и нравст¬венности вовлек многих молодых людей в преступные заблуж¬дения». «Скажем более - продолжал он, - одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия...» Основу же этого просвещения Пушкин видел в воспитании патриотов, в серьезном изучении истории России.

НАУЧНАЯ РАБОТА
ПО ИССЛЕДОВАНИЮ МЕМУАРНОЙ ПОВЕСТИ "ПРО МАЛЕНЬКУЮ КАТЕНЬКУ" ЕКАТЕРИНЫ НИКОЛАЕВНЫ ЩЙРОВСКОЙ
Глава I. Факт публикации
Со времени своего написания в 1970 году повесть "Про малень¬кую Катеньку" была напечатана только один раз - в альманахе Рос¬сийского дворянского собрания № 5 за 1996 год. Альманах этот мало известный и специфический посвящен прошлому и настоящему россий¬ского дворянства.
К опубликованию повесть представила родная сестра автора А.Н.Доррер.
Глава П. Биографические сведения об авторе.
Е.Н.Щировская родилась в 1905 году в г.Харькове. ЕЕ отец Ни¬колай Николаевич Рагозин - дворянин древнего рода, офицер русской армии. Мать - Варвара Алексеевна Рагозина /в девичестве Озерова/ происходила из старинной дворянской фамилии, восходящей к ХУП веку
Е.Н.Щировская училась в гимназии, но не окончила ее, т.к. в 1918 году гимназию расформировали. Работала в Харьковской научной /университетской/ библиотеке, В 1930 году вышла замуж за' очень талантливого поэта Владимира Евгеньевича Щировского. Е.Н.Щировская близко знала М.Волошина, бывала в его доме в Коктебеле.
Во время голода начала 30-х годов Екатерина Николаевна очень нуждалась. Ее муж был арестован НКВД и некоторое время провел в тюрьме. После его освобождения семья Щировских переехала в Керчь. В Керчи Щировская окончила курсы медсестер. Работала в Доме инва¬лидов.
После гибели мужа /он погиб на фронте в 1941 году/ она эваку¬ировалась в г.Нефтекумск /Ставропольского края/ вместе со своим маленьким сыном. В Нефтекумске она прожила с сыном и внуками до самой своей смерти в 1983 году.
Екатерина Николаевна Щировская часто рассказывала внукам о
событиях своего детства, о своей бабушке Екатерине Васильевне Озеровой /в девичестве Чемесовой/, которая любила вспоминать свои детские годы, родительский дом, родную Казань.
Ее-то воспоминания, записанные Е.Н.Щировской, и легли в ос¬нову повести "Про маленькую Катеньку".
Глава Ш. Тема произведения
В повести "Про маленькую Катеньку" описывается быт и нравы дворянской семьи середины прошлого века, увиденные глазами ребен¬ка.
В русской литературе к воспоминаниям детства обращались Тол¬стой, Аксаков, многие другие писатели, но Е.Н.Щировская избежала подражания и нашла свое видение этой темы.
В повести показан дух, царящий в доме господ Чемесовых, бла¬гожелательное, уважительное и даже любовное отношение всех членов этой большой семьи друг к другу и к людям вообще.
Повесть дает представление об образе жизни, о семейном ук¬ладе поместного дворянства той поры, рисует картины природы По¬волжья, воссоздает колорит эпохи, описывает детское видение мира, чувства и впечатления главной героини повести - Катеньки Чемесо¬вой - маленькой Катеньки.
В повести отображена безбедная жизнь дома Чемесовых.
В это страшное время, рассказывая о своем детстве, бабушка Екатерины Николаевны "уводила" детей от нелепого, злобного' мира -в мир добра и любви.
А через много лет ее рассказ уже для своих внуков повторила Е.Н.Щировская и новое поколение слушало "про Катеньку" и училось добру.
Глава 1У. Жанр произведения
•"Про маленькую Катеньку" - мемуарная повесть. Повесть - потому, что это произведение повествовательного, описательного характера с сюжетом менее сложным, чем в романе. Мемуарная повесть потому, что она написана не в момент, когда происходят описанные в ней собы¬тия, а гораздо позже и написана по памяти.
Глава У. Композиция и язык произведения
а/ Композиция
Повесть имеет внесюжетный элемент - предисловие. Она состо¬ит из отдельных эпизодов, которые с точки зрения композиции соеди¬нены между собой только участием в них одних и тех же персонажей. Сюжетных линий, проходящих через все произведение - не прослежива¬ется. Четкого сюжета нет. Все эпизоды связаны между собой, в основ¬ном, только по стилю и духу повествования. Именно благодаря стили¬стическому единству и общности настроения, произведение не создает впечатления лоскутности, пестроты, а совсем напротив, кажется це¬лостным, единым.
б/ Язык произведения
Повесть написана хорошим, классическим русским языком.Автор прибегает к выражениям, которые были свойственны этой среде.
В повести употреблены галлицизмы: мон шер, мон фред, ма тант, мешант гарсон и др.
Искажения в стилистических целях французской и русской речи /в словах Сашеньки и Насырки/. Во множестве употреблены ласкатель¬ные имена - Катенька, маменька, Коленька, Катенька Захаровна. Лексика употреблена в основном нейтральная.
Глава У1. Анализ содержания
В повести "Про маленькую Катеньку" описывается жизнь и нравы казанских дворян Чемесовых. В семье Чемесовых было четверо детей: Коля, Володя, Саша и Катя. Самая младшая из них Катя родилась в Ка¬зани во время ужасного пожара, уничтожившего чуть ли не половину города. Потом братья дразнили ее, уверяя, что она смугла потому, что нашли ее в угольках, заставляли тщательно мыть лицо, чтобы отмыть сажу.
Самым близким ей человеком была няня - татарка. Катенька очень
любила няню. Она называла ее ласково - Душарка / наверное, слово Душарка произошло от душенька/. Няня Катю звала так же. Душарка и маленькая Катенька жили в одной комнате. У Душарки был сундук. Всякий раз, когда она открывала его, там лежал пряник для Кати. Между крепостной Душаркой и барышней Катенькой Чемесовой сложились по-настоящему близкие, любовные отношения. Но и Катя не оставалась в долгу. Иногда братья спрашивали: "Хочешь заработать пятак? Ка¬тенька хотела, она помнила, что к Душарке придет ее сын Миша /хоро¬ший сапожник, но пьяница/, и деньги ему всегда нужны. Чтобы полу¬чить пятак, Катя должна была на корточках оббежать вдоль стены вокруг всего зала не разгибаясь и не останавливаясь. Это было очень тяжело, но ей это все-таки удавалось. Катя несла пятак няне. Душар¬ка прятала деньги в сундук и хвалила ее. Но и Миша не был не¬благодарным. Однажды он сделал для Катеньки изящные туфельки из серовато-серебристой ткани. Она очень любила эти туфельки и надевала только по большим праздникам.
Катенька была доброй и отзывчивой девочкой. Однажды, играя в саду, она со своей собачкой забежала в грот, который был сделан неподалеку. Там она встретила "черного человека" - монаха или прос¬то мужика /который уж очень был похож на разбойника/, одетого в чер¬ное. Он ей сказал, чтобы она не выдавала его, а принесла лучше еды. Катя перепугалась, побежала домой и рассказала все Душарке. Душар¬ка велела ей обо всем молчать, а сама приказала принести ему хле¬ба и мяса.
Однажды власти потребовали от Екатерины Васильевны Чемесовой /матери маленькой Катеньки/ сдать рекрута. Екатерина Николаевна долго советовалась со старостой: кого ? Наконец решили отдать одно-) го молодого мужика. Он приходил к барыне - падал на колени, прося оставить его в деревне, но все-таки его забрали. Катенька этот слу¬чай восприняла близко к сердцу; она почувствовала, какая это огром¬ная ответственность безраздельно распоряжаться чужими судьбами.
Катенька очень любила животных. Однажды Душарка позвала Катю в
кухню и сказала ей: "Пойди посмотри, что принес чужой мужик". Оказалось, что мужик принес маленького щенка. Кате он очень понра¬вился и его купили, назвали Мальчик. Мальчик на долгие годы стал преданным другом Катеньки.
Господа Чемесовы были религиозны, но религиозность их была разумной. Детей постом не изнуряли. В Великий пост постились только первую, четвертую и страстную недели, в другие же только по средам пятницам. На Рождество и Пасху пекли пироги. Дворовые приходили поздравлять барыню. Особо уважаемым людям Екатерина Николаевна са¬ма подносила стопку водки и деньги. Других угощали дети. Господа дарили дворовым праздничные подарки.
В семье Чемесовых особое внимание уделялось образованию. Екате рина Николаевна наняла для детей учителя танцев и в доме был устроен танц-класс. У Коленьки и Володеньки был гувернер Павел Василье¬вич /студент/, обучавший мальчиков разным наукам. Французскому де¬тей учила няня Сашеньки - француженка Мими.
Катенька отличалась известной храбростью. Когда ей приходилось проезжать через "дунькино" ущелье /по преданию во времена Пугаче¬ва в этом ущелье действовала шайка Дуньки - отважной и знаменитой на Казанщине разбойницы/, она не боялась - у нее был маленький двухствольный дамский пистолет. Он придавал ей уверенность, хотя пуль и пороха у Кати, конечно, не было.
К Чемесовым в гости часто приезжали друзья и родственники. Однажды дом Екатерины Николаевны Чемессвой посетили ее дальние род¬ственники /братья и сестра/ - тетя Лиза, дядя Валера и дядя Гриша /так называла их Катя/. Особенно Катенька любила дядю Гришу. Он участвовал в Отечественной войне 1812 года, был тяжело ранен, поте¬рял ногу. Дядя Гриша частенько приглашал маленькую Катеньку к себе в комнату и угощал ржаным хлебом и медом. Катя с волнением и любо¬пытством рассматривала его боевые ордена. Она очень любила визиты к доброму и милому дяде Грише.
Время шло. Маленькая Катенька выросла и перестала быть малень-
кой - ей уже больше двадцати. Катя стала выезжать в свет, бывала на балах. Через г-жу Батюшкову она познакомилась с полковником Алексеем Федоровичем Озеровым. Озеров стал ухаживать за Катей, сде¬лал ей предложение и вскоре они поженились. У них родилось четверо дочерей, старшей из которых была Варвара Алексеевна - мать Екатери¬ны Николаевны Щировской /Рагозиной/.
Замужеством главной героини повесть "Про маленькую Катеньку" и заканчивается.
Глава УП. Общие выводы.
Повесть Екатерины Николаевны Щировской "Про маленькую Катеньку" рассказывает о жизни средне-поместного русского дворянства второй половины XIX века.
Повесть пропитана духом благородства, спокойствия и размереннос¬ти. Отношения между людьми были подчинены традициям и правилам фор¬мировавшихся и отбиравшихся веками. Все персонажи повести относятся друг к другу в высшей степени уважительно и даже любовно. Между людь¬ми нет антагонизма. Дети послушны, им даже не приходит в голову ос¬лушаться родителей. Между господами и крепостными существуют почти¬тельные отношения. Каждый учитывает интересы другого.
В дворянеко-интеллигентных семьях, подобных Чемесовым, большое внимание уделялось образованию детей. Дети получали свободное зна¬ние языков, умения и навыки, позволяющие им занять достойное положе¬ние в тогдашнем обществе.
От повести "Про маленькую Катеньку" веет духом благородной ста¬рины, она дышит покоем и любовью, которые в наше время безвозвратно утрачены.
Девятнадцатый век в России был бурным и насыщенным событиями, но они не отразились в повести - не затронули господ Чемесовых. Сла¬бый, как бы приглушенный, отзвук того времени отразился в таких мо¬ментах, как хромота дяди, потерявшего ногу еще при Бородине, отчаяние мужика, увозимого в солдаты - может быть на оборону Севастополя,
появление "черного человека" в саду у Чемесовых и сочувствие к нему няни.
Повесть "Про маленькую Катеньку" - это образец взаимоотно¬шений. Она может дать многое современному читателю. Повесть раскрывает перед ним чудный мир дома господ Чемесовых, державшийся на любви и благородстве. Показывает, как и чем жили наши предки в да¬лекой России середины XIX века.
Повесть в наше трудное время может научить современного читателя тому, от чего отвыкли и чему разучились - уважению, благород¬ству и любви друг к другу.


Студент группы 311 ХГПУ Иванов Павел. Херсон. 2000 г.

Стихи Николая Майорова
Николай Майоров – замечательный поэт-фронтовик, приживший короткую, но яркую жизнь. Он погиб на фронте подобно многим и многим профессиональным поэтам той поры. Поэты умирают слишком рано и «охотно»… Скольких уж нет… Блистательных гениев и просто талантливых авторов… Александр Сергеевич Пушкин – умер в 37 лет; Михаил Лермонтов – в 27; Николай Гумилёв – в 35; Александр Блок – в 40; Иван Савин – в 27; Марина Цветаева – в 48 лет… А Николай Майоров умер в 23 года… Он прожил безумно мало. Куда же он торопился, уходя из мира людей в лучшую реальность? Может быть, он хотел поскорее воссоединиться со своими гениальными предшественниками. Вот, какая подобралась «в пурпурных мирах, рассечённых золотым мечём» (А.Блок) прекрасная компания. Там, может быть, сидит он на облаках с Пушкиным, Лермонтовым и Гумилёвым и рассуждает о поэзии, о судьбах этого мира, таких трагических и горьких…

Стихотворение «Торжество жизни» посвящено пилоту боевого самолёта. Замечательные метафоры: «Восходом солнца цвел Восток… » и «Звёзд изумрудные цветы». Последняя метафора очень красивая: прямо-таки Гумилёвская. В данном стихотворении поэт рассуждает о судьбе истребителя – самолёта и человека. Небесная крылатая птица-самолёт хотела жить. Она рвалась к облакам, к Солнцу, такому тёплому и прекрасному… Но боевой сокол упал на землю. Погиб пилот, а с ним улетела на небеса душа воина. Но его место занял другой. Так же и мы – поэты: одни умирают в расцвете лет, а другие приходят им на смену… Приходят, чтобы так же уйти, не дожив до старости… Такова жизнь: се-ля-ви…

В стихотворении «Творчество» автор рассуждает о искусстве и о судьбах художников. Он, действительно, черпал вдохновение из тех же источников, откуда пил Бетховен и другие замечательные авторы нотных клавиров, картин и стихов. Такова судьба каждого крупного художника: не дописав своей лучшей картины, уйти в мир иной, оставляя в наследство свои кисти и холсты последующим поколениям… Кто знает, может быть существуем мы – теперешние поэты – только потому, что такие, как Николай Майоров, уйдя слишком рано, оставили нам свои замечательные краски и холсты? – Пишите! – как бы сказали они нам,- пусть память о нас помогает вам в жизни и в творчестве! Так будем же помнить!
Павел Иванов-Остославский.

Торжество жизни

Рассвет сочился будто в сите,
Когда в звенящем серебре
Рванулся резко истребитель
Косым движением к земле.
Пилот, в бесстрашье шансы взвесив,
Хватался в спешке за рули,
Но все дороги с поднебесья
К суровой гибели вели.
И с жаждой верной не разбиться,
Спасая в виражах мотор,
Хотел он взмыть, но силу птицы
Презрели небо и простор.
Она всё тело распластала,
Скользя в пространстве на крыле,
И вспышкой взрыва и металла
Жизнь догорела на земле.
...А сила ветра так же крепла,
Восходом солнца цвёл восток,
И на земле сквозь дымку пепла
Пробился утренний цветок.
Уже истлели тело, крылья,
Но жизнь, войдя с людьми в родство,
Презрев пред гибелью бессилье,
Своё справляла торжество.
Как прежде, люди в небо рвались
В упорной жажде высоты.
А в небе гасли, рассыпались
Звёзд изумрудные цветы.
И пахли юностью побеги
Ветвей. Прорезав тишину,
Другой пилот в крутом разбеге
Взмыл в голубую вышину.
Мир был по-прежнему огромен,
Прекрасен, радужен, цветист;
И с человечьим сердцем вровень
На ветке бился первый лист.
И, не смущаясь пепла, тлена,
Крушенья дерзостной мечты,
Вновь ликовала кровь по венам
В упорной жажде высоты!

1938


Творчество
Есть жажда творчества,
Уменье созидать,
На камень камень класть,
Вести леса строений.
Не спать ночей, по суткам голодать,
Вставать до звёзд и падать на колени.
Остаться нищим и глухим навек,
Идти с собой, с своей эпохой вровень
И воду пить из тех целебных рек,
К которым прикоснулся сам Бетховен.
Брать в руки гипс, склоняться на подрамник,
Весь мир вместить в дыхание одно,
Одним мазком весь этот лес и камни
Живыми положить на полотно.
Не дописав,
Оставить кисти сыну,
Так передать цвета своей земли,
Чтоб век спустя всё так же мяли глину
И лучшего придумать не смогли.

1940

Творчество Афанасия Афанасьевича Фета (Шеншина).

Афанасий Фет – это один из великих авторов, находящихся во времени между «Золотым Веком» и «Веком Серебряным» русской поэзии. Вторым великим считается Тютчев.

Поэзия Фета и Тютчева – это тот эстетический образец, который считается идеальным до сих пор. Если у образованного русского человека спросить: «Кто для Вас самый известный и самый привычный автор?», он без сомнения сходу назовёт имена: Александр Сергеевич Пушкин, Фёдор Тютчев и Афанасий Фет. Фактически, имена этих трёх великих стихотворцев стали синонимом русской поэзии. Они живут не только в нашем сознании, но и в нашем подсознании. Без их чарующих, прекрасных стихов не было бы, наверное, Блока, Гумилёва и Цветаевой. Или они были бы совершенно иными.

Афанасий Фет является мастером салонной или альбомной поэзии. У его стихов – высокий уровень окультуренности, литературности, школы и мастерства, полученного на примерах поэзии предшествующих авторов.

В первом стихотворении данной подборки «Ты мелькнула, ты предстала… » автор описывает те чувства, которые в его душе вызывают произведения гениального польского композитора Фредерика Шопена. Но, может быть, и другое: лирический герой Фета под звуки Шопеновских вальсов встретился на светском рауте или на балу с прекрасной молодой девушкой, в которую сразу влюбился. Поэт описывает различные оттенки и полутона того всеохватывающего чувства, имя которому любовь… «Ты руки моей коснулась, Разом сердце встрепенулось… » пишет поэт. Так бывает только в юности, в 15-16 лет. Автор описывает прелесть первого сильного чувства к женщине.

В стихотворении «Шумела полночная вьюга… » автор изображает удивительно красивую обстановку вьюжного вечера, когда двое – он и она – сидят рядом у растопленного камина. Им печально и тоскливо, но они любят друг друга. Их сердца томятся сладкой пыткой любви, которую трудно выказать и трудно в себе унять… Афанасий Фет был тончайшим лириком. И это стихотворение является тому важнейшим подтверждением.

В стихотворении «Щечки рдеют алым жаром… » автор создаёт ещё одну чудесную картину обстановки любви и нежности. Стихотворение написано мастерски, весьма технично и с глубокими и проникновенными чувствами.

Иной талантливый стихотворец, живущий в наше время, может спросить: «Я тоже пишу хорошие стихи, почему же меня не замечают и не ценят, как ценили Фета, Пушкина, Симонова и некоторых других блистательных авторов?!». Мой ответ на этот важный для каждого действительно интересного художника вопрос я могу дать такой. Каждому гениальному писателю нужен гениальный читатель. Знаете, почему Гениев прошлого мы считаем таковыми, ценим и любим их? А потому, что общественное мнение той поры, когда писали эти авторы, восприняло их как гениев. Ну, разумеется, в этом деле огромную роль сыграли пиар, пробивная сила автора, способность нравиться людям, чисто по-человечески, как личность, а не только, как художник. Но есть во всём этом деле ещё один нюанс: в России 19 и первой четверти 20 века был очень мощный слой культурных, образованных и пишущих людей. Они, пусть и не были столь способны к литературе, как их кумиры, но они тоже сами писали. Они понимали толк в поэзии. Не забывайте, что во всех губернских городах, не говоря уже о Санкт-Петербурге и Москве было множество дворянских гостиных, где клубились талантливые и не очень местные литераторы. Мода на хорошую поэзию и хорошую литературу вообще была сильна в тогдашнем русском дворянском обществе. Революция 1917 года уничтожила весь этот культурный слой. Многие эти люди погибли в кровавом водовороте гражданской войны, многие ушли за границу. Они жили блистательными стихами и хорошей прозой. Поэтому поэты и писатели в дореволюционной России так ценились. Ну, а сейчас серые обыватели, из которых и состоит в основном читающее общество, очень мало нуждается в сильной поэзии. Им бы подавай только тексты Донцовой или Марининой. Даже, если среди нас, живущих в начале 21 века, живёт свой Пушкин, свой Лермонтов, Блок, Есенин и свои другие гениальные поэты, их всё равно никто и никогда не признает гениальными. Это не произойдёт по той простой причине, что у блистательных писателей нет таких же блистательных читателей, которые тонко бы разбирались в искусстве слова, были так же, как поэты, развиты эстетически и духовно.
Павел Иванов-Остославский.
ШОПЕНУ
Ты мелькнула, ты предстала,
Снова сердце задрожало,
Под чарующие звуки
То же счастье, те же муки,
Слышу трепетные руки —
Ты еще со мной!

Час блаженный, час печальный,
Час последний, час прощальный,
Те же легкие одежды,
Ты стоишь, склоняя вежды,—
И не нужно мне надежды:
Этот час — он мой!

Ты руки моей коснулась,
Разом сердце встрепенулось;
Не туда, в то горе злое,
Я несусь в мое былое,—
Я на все, на все иное
Отпылал, потух!

Этой песне чудотворной
Так покорен мир упорный;
Пусть же сердце, полно муки,
Торжествует час разлуки,
И когда загаснут звуки —
Разорвется вдруг!
1882

* * *
Шумела полночная вьюга
В лесной и глухой стороне.
Мы сели с ней друг подле друга.
Валежник свистал на огне.

И наших двух теней громады
Лежали на красном полу,
А в сердце ни искры отрады,
И нечем прогнать эту мглу!

Березы скрипят за стеною,
Сук ели трещит смоляной...
О друг мой, скажи, что с тобою?
Я знаю давно, что со мной!


* * *
Щечки рдеют алым жаром,
Соболь инеем покрыт,
И дыханье легким паром
Из ноздрей твоих летит.

Дерзкий локон в наказанье
Поседел в шестнадцать лет...
Не пора ли нам с катанья?—
Дома ждет тепло и свет —

И пуститься в разговоры
До рассвета про любовь?..
А мороз свои узоры
На стекле напишет вновь.
1842

Творчество Ивана Алексеевича Бунина

Иван Бунин – очень упоительный и мастерский автор. Один из лучших поэтов «Серебряного Века». Что же касается его прозы, то за неё он получил Нобелевскую премию (за мемуарную повесть «Жизнь Арсеньева»). Данная мемуарная повесть написана прекрасным русским языком. Она содержит дивные картины русской природы, какие характерны для средней полосы, для Орловской губернии. Действие происходит примерно в последние 20 лет существования Российской Империи. Автор переживает различные коллизии: любовь, отношения с братьями, смерть любимой лошади от пневмонии, напоенной холодной водой после продолжительной езды. Автор передаёт читателю свою глубочайшую любовь к родной природе, родной земле и к русским людям. Лирический герой автора принадлежал к роду дворян Арсеньевых. Я не поленился и посмотрел в гербовник дворянских родов Российской Империи: а есть ли такой род там? Да, есть. Это историческое семейство русских дворян, записанное в 6 часть бархатных книг, что говорит о принадлежности господ Арсеньевых к древнему русскому дворянству (которое доказало принадлежность к благородному сословию до 1685 года).

Автор написал дневник, который называется «Дни окаянные». В этой книге описывается революция, происходящая в России в 1917 году. Иван Алексеевич стал свидетелем и идеологическим участником всего этого кровавого мракобесия. Писатель однозначно принял сторону Белой Гвардии. Он в своих произведениях защищал русскую культуру, сложившуюся веками, он был апологетом русского дворянства и интеллигенции, которые стали главной мишенью большевиков. Огромная заслуга Ивана Алексеевича перед русским народом состоит в том, что он имел литературное и гражданское мужество защищать с пером в руках, которое было для него мощным оружием борьбы, идеалы Чести, Благородства, Подвижничества во имя Отечества и Народа. Он защищал Монархию тогда, когда это было совершенно не модно, тем самым выполняя священный долг каждого русского дворянина. Писатель с сарказмом и презрением говорит о коммунистах в «Днях окаянных». Наверное, трудно было найти в те времена человека, который любил бы своё Отечество больше, чем Иван Бунин.

Лично мне также очень нравятся и поэтические произведения автора. Иван Бунин был тончайшим лириком, который нежно и любовно относился к русской природе и русской истории. Стихотворение «Курган разрыт. В тяжелом саркофаге… » это прелестная картина, изображающая эпизод античной истории. Мне это стихотворение очень нравится. Оно очень яркое и образное. Оно прививает любовь к истории, так, как, пожалуй, не прививает любви к ней школьная и вузовская дисциплина, изучающая прошлое материальной культуры и человеческого общества. Во дни туманной юности, как говорится, я не раз подслушивал в свободное от основных лекций время пары на историческом факультете. Там у меня училась девушка, которая была меня моложе на один курс и на два года по возрасту. Подслушивая лекции по археологии и культурной антропологии, я часто декламировал про себя это блистательное стихотворение. Поскольку мой филфак учился во вторую смену, а истфак в первую, я мог слушать выступления и профессоров-историков и профессоров-филологов. Когда я принёс на занятия по «Истории Украины» один из двенадцати томов Истории Государства Российского, изданный в конце 19 века, с преподавателем случился приступ зависти и бешенства. Он сказал мне, что я всё равно не буду зарабатывать деньги преподаванием истории, так зачем же я лезу в эту сферу?! Но я лез, потому что мне было интересно. А вдохновило меня на любовь к истории стихотворение Ивана Бунина. Хотя и любовь к девушке тоже. Стихотворение «Молчат гробницы, мумии и кости… » тематически примыкает к первому. В нём говорится о непреходящей ценности слова. Ведь история начинается только тогда, когда появляются письменные источники, то есть книги. Прошлое, которое существовало до возникновения письменности, называется доисторическим. Без литературы нет истории. Иван Бунин является прекрасным автором стихов о любви. Об этом свидетельствует поэтическая миниатюра «Снова сон, пленительный и сладкий… ». В стихотворении «Поэт» автор рассуждает о трагической доле каждого истинно талантливого поэта. Поэт знает нужду, голод и болезни. Он мучатся из-за козней, которые строит ему беспринципный и жестокий мир людей. Перейдя придел физических и душевных страданий, он, наконец, умирает. И какая же ему благодарность от людей? Только цветы на могилу. В моей душе возникает вопрос: а можно ли как-то избегнуть столь печальной участи? Думаю, нет. Каждый человек при рождении (точнее, в ходе внутриутробного развития) получает определённый набор личностных качеств. Эти качества в процессе жизни эволюционизируют, развиваются и гаснут. Но человек не способен преодолеть какой-то «потолок», который дан ему от природы. «Какой у колыбельки, такой и у могилки» - говорит русская народная мудрость. У поэта нет другого пути: он или станет поэтом или… всё равно станет поэтом. Третьего не дано. Против своей природы не пойдешь, как не крути.
Павел Иванов-Остославский.
* * *
Курган разрыт. В тяжелом саркофаге
Он спит, как страж. Железный меч в руке.
Поют над ним узорной вязью саги,
Беззвучные, на звучном языке.
Но лик скрыт опущено забрало.
Но плащ истлел на ржавленой броне.
Был воин, вождь. Но имя Смерть украла
И унеслась на черном скакуне.

1906

Слово
Молчат гробницы, мумии и кости,—
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный — речь.
Москва, 1915

Сон
Снова сон, пленительный и сладкий,
Снится мне и радостью пьянит,-
Милый взор зовет меня украдкой,
Ласковой улыбкою манит.

Знаю я - опять меня обманет
Этот сон при первом блеске дня,
Но пока печальный день настанет,
Улыбнись мне - обмани меня!
1898

Поэт
Поэт печальный и суровый,
Бедняк, задавленный нуждой,
Напрасно нищеты оковы
Порвать стремишься ты душой!

Напрасно хочешь ты презреньем
Свои несчастья победить
И, склонный к светлым увлеченьям,
Ты хочешь верить и любить!

Нужда еще не раз отравит
Минуты светлых дум и грез,
И позабыть мечты заставит,
И доведет до горьких слез.

Когда ж, измученный скорбями,
Забыв бесплодный, тяжкий труд,
Умрешь ты с голоду,- цветами
Могильный крест твой перевьют!
1886


Творчество Николая Ивановича Братана (Баранова).
С Николаем Ивановичем Братаном (Барановым) я был знаком лично около десяти лет. Он в своё время был самым известным поэтом и прозаиком города Херсона и Херсонской области. Он являлся кавалером нескольких орденов, заслуженным деятелем искусств Украины. Здесь представлены его стихи в моём переводе. Николай Иванович не любил текстуальные переводы, но любил, когда его украиноязычные стихи перекладывают на русский язык, внося в них значительный элемент своего художественного видения, своей личности. Он любил повторять: «Переводчик прозы – это раб; переводчик поэзии – это соперник!». С этим его утверждением нельзя ни согласиться. Таким образом, став переводчиком его стихов, я превратился в его соперника. Возникла своеобразная литературная дуэль. Русский читатель, живущий в России, наверное не поймёт в полной мере стихотворения, написанные по-украински. Поэтому здесь я привожу только свои русскоязычные переводы стихов автора, сделанные с украинского.

Николай Братан был в высшем смысле этого слова профессионалом. У него была школа, было мастерство, хотя уже в последние годы его стихи стали эмоционально блекнуть, тускнеть, умирать. Последние его книги (а их у него было аж около шестидесяти!) были составлены из безэмоциональных, холодных, как бы умирающих, стихотворений. Он в последние время «выезжал» только на мастерстве, наработанном десятилетиями. Братан увидел во мне мастера, поэтому относился ко мне с большим уважением. Он был своего рода гурманом и смаковщинником хорошей поэзии, любил как бы «пережевывать» и «перемалывать» снова и снова понравившиеся ему стихи других авторов. Благо, отличные стихи другие поэты ему иногда приносили. Я дружил с поэтом около десятка лет пока нас не перессорили злые языки. Была у нас в Херсоне одна старушонка, которая ходила на Главпочтамт и встречалась там с офицерами СБУ, чтобы передать им очередной донос, написанный на херсонских литераторов. Эта сексотка-стукачка нас и развела…

Николай Иванович был человеком жестким, волевом, решительным и бескомпромиссным. В этом были и свои плюсы и свои минусы.

Дипломов у Братана было два: один офицерский, полученный после окончания артиллерийского училища (дослужился до капитана), второй филологический, который он получил после окончания филологического факультета Одесского Государственного Университета. Видимо, его принадлежностью к армии объясняется то обстоятельство, что он немалую часть своего поэтического творчества написал о войне.

Стихотворение «Часовые» рисует такую картину: во время гражданской войны юнкера охраняют железную дорогу от неприятеля. Стихотворение «Артиллеристы» было особенно дорого сердцу Николая Ивановича. Он свято относился к памяти о Великой Отечественной войне. В нём сочетается память о войне и принадлежность автора к «Царице полей». Это стихотворение является для поэта программным. В стихе показана вся горечь и боль безысходной борьбы с превосходящими силами противника. На пшеничной меже на краю поля где-то в средней России осталось одно разбитое орудие и два бойца-артиллериста при нём. Уже нет снарядов, уже отлетел от пушки замок, запирающий ствол. Но они – сержант и старшина - не падают духом и не сдаются. Они остались без гаубицы, но настоящий солдат может воевать с врагом, имея любое вооружение. У них осталась одна граната. Одна на двоих… И вот сержант с единственной гранатой на перевес лезет навстречу последнему танку, оставшемуся на ходу после метких попаданий артиллеристов. Он подрывает танк вместе с собой. Финал стихотворения трагичен: один погибает, а другой остаётся жить в полном одиночестве… Ему хочется выть от боли и отчаяния, но его всё равно никто не услышит. На пшеничном поле замирает последний немецкий танк. Он загорается химическим пламенем, поджигая вокруг себя колосья спелой пшеницы… Этот танк остаётся стоять – как красноречивый свидетель мужественности и отваги русского солдата. Все погибли – вся обслуга орудия, и только один боец остался лежать на краю пашни живой. Враг остановлен – всё. Теперь он точно останется в живых. Теперь он испытает боль за всех тех его товарищей, которые не дожили до этой счастливой и в тоже время горькой минуты. Для автора особенно трагичной была деталь: образ несжатой пшеницы, загорающейся от пламени подбитого фашистского танка. Как природный крестьянин, автор испытал глубочайшую боль от этой недожатой пшеницы. Вот бы её собрать и смолоть, вот бы из неё сделать хлеб: горячий, румяный, с ноздристой коркой пышащей жаром и здоровьем… Но этот хлеб некому собирать… Все погибли…

В стихотворении «Укор» поэт рассуждает о графоманах, мощно лезущих на вершины литературного Олимпа, но так и не научившихся писать стихи. Они впадают в гордыню, тщеславие и высокомерие, не видя и не понимая своим скудным умишкой, что являются просто низкопробными банальными бумагомарателями, шарлатанами от литературы. Никакие Шевченковские премии и другие высоки регалии не заставят поверить умного человека в их талантливость и заслуженность. Графоман всегда остаётся графоманом. О нём знатоки всегда будут говорить: «А король-то голый!». Но сами бездари – такие себе Великие и Ужасные Гудвины колхозной литературы - этого не понимают…

Николай Иванович был человеком, который до самой смерти в 75-летнем возрасте оставался активным и трудоспособным человеком. Последнее стихотворение данной подборки об этом. В стихотворении «Слухи о старости преувеличены» поэт рассказывает читателю от имени своего лирического альтер эго о всех красотах и прелестях этого мира. Он хочет пешком пройти горизонт, и попав за его край, зачерпнуть в небе звёзды. Автор желает ещё раз в сотый или даже тысячный раз испытать любовь юной прелестницы. Герой стихотворения хочет писать и выступать публично со своими стихами, хотя он уже стар и у него большая лысина и седина. Герой стихотворения полон жизненных сил. Он любит жизнь и умеет жить, замечая в своём бытие самые прекрасные и отрадные моменты.

У Николая Братана мы – теперешние поэты – можем учиться профессионализму, культуре слова, оптимизму и вере в себя.
Павел Иванов-Остославский.


По мотивам Николая Братана."Дожинок."

1

Часовые

Станция. Буря.
Ночь. Зима.
-Братцы, закурим?
-Что? Нема...

-Все околеем
Без огня.
-Узкоколейку
Охраняй!

Ветер-бродяга,
Весел, груб,
Комкает стяга
Мокрый чуб.

Конницы топот...
-Юнкера,
Выживет кто тут
До утра!..

Выстрелы. Крики.
Кровь. Штыки.
Звёзды безлики
И близки...

23.01.2006.

2

Артиллеристы

Танки - наши мишени.
Степь черна от брони.
В недорытой траншее
Мы с сержантом одни.

И орудие наше
На пшеничной меже
Бес снарядов, и даже
Без затвора уже.

Среди тел и пожарищ
В смерть войдём мы, как в бой,
Но пока что, товарищ,
Мы живые с тобой.

И сержант виновато
Мне сказал:"Старшина,
Дай-ка, братец, гранату,
Смерть, как жизнь, ведь - одна"...

……………………………………….
……………………………………….

Пламя жаркое люто
Жгло жнивьё средь равнин,
В миг, когда обсалютно
Я остался один...
23.01.2006.

3


Укор
Шарадами читателя сражаем,
Гордыню выставляем напоказ,
А край родной, живя неурожаем,
Не понимает и не слышит нас.

С природою в полях кипит сраженье,
За урожай, за хлеб, за жизнь саму,
А графоман глядит с пренебреженьем
На всю эту "пустую кутерьму".

Привык над землепашцами смеяться
Наш модный стихотворный ротозей,
Хоть род ведёт, как можно догадаться,
Совсем не от маркизов и князей...

Хоть эта мысль мне может не проститься,
Но я её от Вас не утаю:
Как вышло так, что эдакая птица
Чужою родилась в родном краю!?
13.03.2006.




4

Слухи о старости преувеличены

Лысина уже и седина,
Внуки у меня уже не дети,
Только не исчезла ни одна
Из тревог моих на белом свете.

Но не буду хмурым, как сова, -
В стих волью я счастья молодого -
Пусть возникнет привкус волшебства
У людей, влюбляющихся в слово.

Жизнь всегда люблю. Я в этом прав.
Мне б предаться летнему раздолью:
Чуден шепот полуночных трав
Вперемежку с девичьей любовью...

Мне бы горизонт пешком пройти,
А не только степи и полесья,
И ковшом у Млечного Пути
Звёзды зачерпнуть из поднебесья.

Я не стар, и буду, несомненно
Сочинять и выступать публично.
Я переиначу Марка Твена:
Слух, что я старик - преувеличен.
12.03.2006.



Два стихотворения Фёдора Ивановича Тютчева

Фёдор Тютчев – это один из блистательных поэтов середины 19 века. Он принадлежал к плеяде тех русских литераторов, которые являлись крупными государственными служащими, сановниками. К этой же замечательной когорте принадлежали Гавриил Романович Державин (сенатор, действительный тайный советник), Михайло Васильевич Ломоносов (профессор химии, действительный член Академии наук и художеств, статский советник), Василий Андреевич Жуковский (академик, тайный советник), Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (Рязанский и Тверской вице-губернатор), Денис Васильевич Давыдов (генерал-майор), Иван Иванович Дмитриев (министр юстиции, сенатор) и другие.

Фёдор Иванович был тончайшим лириком. Его стихи о любви восхищают и поражают своей тонкостью и прекрасным знанием нюансов человеческих отношений. Однако, Фёдор Тютчев был ещё и публицистом. В своих стихах и статьях он защищал монархическое устройство государства, был последовательным традиционалистом и консерватором. Здесь представлено два его стихотворение «Современное» и «Славянам»

В стихотворении «Современное» автор описывает хитрые приёмчики, которыми пользовались в своей внешней политике западные державы в те времена. Мы – современные люди – думаем, что цветные революции были придуманы и осуществлены только в наше время. Но, мы ошибаемся. Основы подобных закулисных манёвров были заложены ещё тогда – в 19 веке и ещё раньше. Ещё Никколо Макиавелли – средневековый итальянский мыслитель и государственный деятель в своём трактате «Государь» размышляет со всем присущим ему цинизмом и нравственным нигилизмом о том, как следует правильно управлять государством (Макиавелли поставил подлость на научную основу!). Знали об этих приёмах, конечно, и в древней Элладе и в Риме. Западные европейцы завоевали с помощью своего дьявольского обаяния Турцию. «Здесь все силы мировые свой справляют карнавал». Вот, как! Очень напоминает современную Украину! Падишах угощает милых западных друзей. А чем же он их угощает? Уж не вином ли!? Турция как раз была той восточной исламской деспотией, в которой к запрету алкоголя Кораном смотрели сквозь пальцы. Даже султан Селим Второй был запойным алкоголиком. Вот так ислам! Правитель Турции готов пожертвовать своим заклятым друзьям всё на свете, даже собственную страну. Даже в гарем – в святая святых дворца правителя – западные засланцы входят без стука! Западные Иуды целуются со своими исламскими «братьями». И среди всего этого разгула демократии и толерантности играет первую скрипку посланник из Ватикана. И даже Солнце по случаю такого развесёлого братания решило взойти с Запада! Лицемерная и коварная игра доходит до своего апогея. Но только никто не замечает, что на территории современной Греции и бывшей Югославии гибнут, находясь в кровавом ярме, миллионы православных славян, которые тоже ведь являются христианами. Вот она: бессовестная, дьявольская логика Запада: православные и славяне – никто, они не люди, их интересы не следует принимать в расчёт (недаром, в западных языках слово sklave (склавин) означает «раб»). Спасибо Вам, дорогой Фёдор Иванович, что открыли нам глаза! Будем знать. Запомним.

В стихотворении «Славянам» поэт пишет о южных славянах, которых Запад притесняет. Запад уничтожил многие славянские народов. Он стёр с лица Земли, например, балтийский народ, родственный современным литовцам и латышам, пруссов. Он грозит и сербам, хорватам, боснийцам, черногорцам и многим другим, кто соприкасается с безумной экспансией Запада напрямую. Но у славян всего мира и у других мирных народов есть надёжная стена-опора: это Российская Империя. Она непоколебима. Она стоит как исполинская твердыня на пути варваров, как западных, так и восточных. Россия защитит славян по всему миру. Она примет их в свои объятья и не позволит врагам уничтожать своих братьев. Вот почему Дядюшка Сем и тётушка Елизавета Вторая так боятся Россию и русского влияния в странах Восточной и Центральной Европы! Россия не позволит им творить произвол, совершать геноцид и этноцид. В этом состоит главная надежда самых близких стран к России – Украины и Белоруссии. Огромная крепость, занявшая одну шестую часть суши на планете Земля, может в любую минуту ответить своим врагам огнём из всех орудий главного калибра. И тогда посмотрим, чья возьмёт! Вот обо всём об этом и пишет Фёдор Тютчев. Скоро, ой как скоро, подойдёт великая стена к границам вашего логова, мировые террористы и человеконенавистники! И тогда горе вам! Не заигрывайте с мощной и великой державой, заокеанские интриганы и милитаристы, предупреждаем вас поэт. Ибо, как сказал святой князь Александр Невский: «Кто с мечём к нам придёт, тот от меча и погибнет!».
Павел Иванов-Остославский.

Современное.
Флаги веют на Босфоре,
Пушки празднично гремят,
Небо ясно, блещет море,
И ликует Цареград.

И недаром он ликует:
На волшебных берегах
Ныне весело пирует
Благодушный падишах.

Угощает он на славу
Милых западных друзей -
И свою бы всю державу
Заложил для них, ей-ей.

Из премудрого далека
Франкистанской их земли
Погулять на счет пророка
Все они сюда пришли.

Пушек гром и мусикия!
Здесь Европы всей привал,
Здесь все силы мировые
Свой справляют карнавал.

И при криках исступленных
Бойкий западный разгул
И в гаремах потаенных
Двери настежь распахнул.

Как в роскошной этой раме
Дивных гор и двух морей
Веселится об исламе
Христианский съезд князей!

И конца нет их приветам,
Обнимает брата брат...
О, каким отрадным светом
Звезды Запада горят!

И всех ярче и милее
Светит тут звезда одна,
Коронованная фея,
Рима дочь, его жена.

С пресловутого театра
Всех изяществ и затей,
Как вторая Клеопатра,
В сонме царственных гостей,

На Восток она явилась,
Всем на радость, не на зло,
И пред нею все склонилось:
Солнце с Запада взошло!

Только там, где тени бродят
И долинам и горам
И куда уж не доходят
Эти клики, этот гам,-

Только там, где тени бродят,
Там, в ночи, из свежих ран
Кровью медленно исходят
Миллионы христиан...
Октябрь 1869


Славянам
Man muss die Slaven an die Mauer drucken *

Они кричат, они грозятся:
"Вот к стенке мы славян прижмем!"
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!

Да, стенка есть - стена большая,-
И вас не трудно к ней прижать.
Да польза-то для них какая?
Вот, вот что трудно угадать.

Ужасно та стена упруга,
Хоть и гранитная скала,-
Шестую часть земного круга
Она давно уж обошла...

Ее не раз и штурмовали -
Кой-где сорвали камня три,
Но напоследок отступали
С разбитым лбом богатыри...

Стоит она, как и стояла,
Твердыней смотрит боевой:
Она не то чтоб угрожала,
Но... каждый камень в ней живой.

Так пусть же бешеным напором
Теснят вас немцы и прижмут
К ее бойницам и затворам,-
Посмотрим, что они возьмут!

Как ни бесись вражда слепая,
Как ни грози вам буйство их,-
Не выдаст вас стена родная,
Не оттолкнет она своих.

Она расступится пред вами
И, как живой для вас оплот,
Меж вами станет и врагами
И к ним поближе подойдет.

* Славян должно прижать к стене (нем.).- Ред.
11-16 мая 1867



Поэзия Ольги Швец и «Херсонская литературная аномалия»

С начала 90-х годов 20 века в Херсоне существует явление, которое в околохудожественных кругах нашего города получило название «Херсонская литературная аномалия» (сокращённо «ХЛАм»). Читателям прекрасного литературного сайта «Древо Поэзии», вероятно, будет не безынтересно узнать: что же это такое – ХЛАм. Доложу я Вам, что это нечто с одной стороны из ряда вон выходящее, но с другой совершенно закономерное. В других областных городах Украины, уверен, существует нечто подобное. Мне, конечно, хотелось бы думать, что литература в моём родном городе не может не быть высокой, но увы: не даром сам пишущий народ дал себе такое меткое определение: «аномалия»… Народ, как правило, не ошибается… Аномалия это всегда что-то ненормальное, патологическое, выходящее за рамки общепринятых и приемлемых для большинства отношений. В понятие «ХЛАм» входят самые разные графоманы. Есть среди них деревенские обыватели, переехавшие в Херсон и возомнившие себя на этом основании «письмэнныками». Например, живёт у нас один тип (лауреат Шевченковской премии), который является по убеждениям бендеровцем. У него спрашивают: «А что ты делал до 1991 года?». Оказалось, что бандеровец до этого года был ярым комсомольцем и коммунистом. Стихи пишет бездарные, безликие, никакие. Такие стихи даже плохими нельзя назвать, настолько они некудышние… Живя в своём босоногом детстве в глухом селе и пуская бумажные кораблики в лужи грязи, находящийся на пересечении дорог, ведущих из Великой Грязнухи в Нижнюю Голопузовку, этот пасынок сомнительной литературной славы Тараса Шевченко уяснил для себя одну непоколебимую истину: пробиваться в жизни надо не талантом, благородством и умом, а только подлостью и коварством. Надо налаживать коррупционные связи, людей расталкивать локтями и лезть по трупам на литературный Олимп, и тогда: всё будет хорошо… Есть у нас ещё 90-летняя старушонка, которая тоже входит в понятие «ХЛАМа». Она закостенела в своей рабочее-крестьянской подлости. Ведёт так называемую «Литгостинную», в которую кроме истинных графоманов никто не ходит. Настоящие, большие поэты и прозаики, которые тоже живут в Херсоне, от неё давно отвернулись. Она варится в собственном окололитературном соку, занимается потихоньку интригами, спекулирует на своей «значимости», на «именитости», которой никогда и не имела. А ещё она является «литературным локомотивом» для дюжины графоманов, возмечтавших с помощью неё, как с помощью тарана, пробиться на поэтический «Парнас» и стать небожителями. Среди самостоятельно мыслящих литераторов за ней закрепилось прозвище «наша Чичи-баба». Прозвище произошло от её привычки сравнивать себя с Чичибабиным. Как жаль, что она ещё не догадалась сравнивать себя с Пушкиным… Ещё у нас есть один вор в законе, который живёт в славном городе Цурюпинске. Он приезжает на все литмероприятия проводимые в Херсоне. Он – это гроза всех окрестных женщин, а так же девушек, и даже девочек и старушек… По убеждениям он тоже бандеровец, который во времена «Оранживой революции» яро агитировал за Галицких фашистов и за США. А ещё есть у нас одна блудница… Впрочем, не одна… Впрочем – довольно! Не хочу больше, категорически не желаю говорить о низменном и подлом! Но меня интересует только одно: как же все эти люди собираются бичевать общественные язвы, если они сами – это величайшая нравственная язва на теле собственного народа? Как же они собираются являться камертоном добра, красоты и милосердия в человеческом обществе, если их самих надо оградить от общества, чтобы они не развращали и не растлевали его своей душевной низостью и литературной бездарщиной? Люди, у которых душа с горбом, которые заматерели в душевной грубости и непорядочности, не достойны пространных упоминаний о их «светозарных» личностях! Изгаженные жизненной «прозой» души - разве они достойны известности?! Когда я вспоминаю обо всех этих траги-комических персонажах, словно живьём сошедших со страниц Гоголя или Зощенко, мне хочется подумать о чём-то светлом, высоком, возвышенном.
Павел Иванов-Остославский


ЧЕСТНЫЙ СОЛДАТ. СТАТЬЯ О ТВОРЧЕСТВЕ ИГОРЯ МИХАЙЛОВИЧА ИВАНОВА.


Иванов Игорь Михайлович. Родился в 1923 году в Херсоне. Отец – бывший царский и белый офицер, главный инженер Херсонского облпотребсоюза. Мать – домохозяйка, потомок исконных херсонских дворянских фамилий Остославских и Фроловых. Участвовал в Великой Отечественной войне в составе пехотных и сапёрных частей. Кавалер четырёх боевых орденов, полученных за участие в ВОВ. Участник Яссо-Кишинёвской наступательной операции. Дважды ранен. Окончил Ивано-Франковский медицинский институт и стал врачом-офтальмологом. В 1980 году защитил кандидатскую диссертацию: «Зависимость периферических границ поля зрения от придатков глаза». В 1991 году стал вице-предводителем Херсонского губернского дворянского собрания. За отличия по службе награждён благодарственным письмом Государыни Великой Княгини Марии Владимировны. Изобретатель уникальных медицинских приборов: «Определитель критической частоты слияния мельканий» и «Дислоциметр». На момент изобретения, этим аппаратам не было аналогов в мире. Игорь Михайлович был спортсменом: имел первый разряд по шахматам, был чемпионом шахты № 105 (ГУЛАГа), имел первый разряд по гребле на байдарках и был чемпионом Николаевской области. Его живописные работы в Херсоне неплохо известны любителям искусства. Был известным в Херсоне поэтом, членом МАРЛ. Умер в 2008 году после тяжёлых последствий фронтового ранения. Он был врач от Бога и истинный интеллигент, который любил людей и свою профессию врача.

Стихи Игоря Михайловича отмечены профессионализмом, глубоким психологизмом, философичностью. Он, пройдя суровую школу испытаний на фронтах Великой Отечественной войны и в ГУЛАГе, остался глубоко русским и благородным человеком. И это очень заметно по его стихам. В этих четырёх стихотворениях, написанных ещё в 1960-е годы, кажется уместилась вся человеческая жизнь. В них есть и ирония, и сатира, и любовь к женщине, и ратный подвиг, доходящий до самоотвержения и подвижничества. Игорь Михайлович тонко почувствовал всю трагичность существования солдата на фронте, и не только в своих стихах, но и в реальной жизни. В этой подборке самое лучшее – это четвёртое стихотворение. Когда его читаешь, мурашки идут по спине от остроты реальности происходящего, от страха и ужаса… Психология солдата-фронтовика была автором передана мастерски. Это истинно мудрые стихи, отмеченные всепониманием, жизненной опытностью и любовью к человеку: к его чаяниям, заботам и к ужасной смерти. Но, такие люди, умирая, переселяются на небеса и живут там вечно.
Павел Иванов-Остославский.


Стихотворения разных лет

Этюд о советском общепите

В столовой пусто, тишина,
Так вязко время длится,
Как в царстве сумрака и сна
Всегда печальна и бледна
Здесь дремлет продавщица.
И рыжий клок её волос
Волной на кассе слева
И рыжий кот, как верный пёс,
Уткнул свой влажный теплый нос,
В торговли королеву.
Велел я ей подать харчо
И водочки (от сплина).
Она, пошевелив плечом
Зевнула и спросила: «Чё,
Хотите Вы, мужчина?»
Я повторил: «Харчо - сейчас!»
Из мрака, словно чудо,
Она пришла ко мне как раз,
Исполнив поданный заказ
На заданное блюдо.
Я, съев ужасный этот суп
И горло «остограмя»,
Стал, словно страшный зверозуб,
Который, надрывая пуп,
Из глотки мечет пламя!
Потом живот как заболит,
Как в горле станет гадость…
Зачем, несчастный я пиит
Зашёл в советский общепит,
Чтоб подкрепиться малость!?


Море

Снова я увидел море:
Плещет рябь, темнеет дно…
Сколько счастья, сколько горя
Море людям принесло…

Море всякое красиво, -
Если вдруг возникнет шторм
Плещут волны, белогривы,
Оживив собой простор;

Если штиль и всё спокойно,
То проходят корабли
Величаво и достойно,
От портов своих вдали.

И хотя уже не рано,
Тени вот как коротки,
Выплывают из тумана
Золотые огоньки.

Среди дня и среди ночи,
В час звереющих штормов
Для души нам нужен очень
Свет далёких огоньков…




* * * * *

Я понял вдруг, что все отныне,
И труд, и мысли, и мечты
Принадлежат одной богине –
Моей богине красоты.
В одеждах вечного смиренья
К ногам её кладу цветы,
Как знак немого восхищенья
Своей богиней красоты.



* * * * *


Быстро юность лихая прошла:
Фронт, атаки, потом медсанбаты,
И годам не считал я числа,
Пока год ни пришел сорок пятый.

Буйством красок смеялся апрель
И полшага осталась до мая,
Но прошла пулемётная трель
Сквозь меня, год последний считая…

И без радости не было дня,
И победу вершили солдаты…
Без меня, без меня, без меня
Наступили великие даты…




Стихотворение Шарля Бодлера «Альбатрос» в переводе В.Левика.

Для описания жизни и судьбы настоящего поэта авторы прибегли к яркой метафоре. Они сравнили поэта с прекрасной морской птицей – с альбатросом. Альбатрос-поэт всегда летит высоко над облаками. Он – дитя неба, дитя Бога, который создал его для того, чтобы парить над бытовыми проблемами, над всей мерзостью и убогостью нашей повседневной жизни. Поэт – свободен, как птица. Он так же стихиен и не терпит насилия над собой. «Дух веет, где хочет и как хочет» - говорили древние мудрецы. Но люди, обуреваемые низменными пороками и страстишками, всегда стараются поиздеваться над поэтом-альбатросом. Один пнёт его побольнее, другой, глумясь и потешаясь, пыхнёт ему в лицо вонючей махоркой. Люди хотят приравнять поэта к самим себе – в большинстве своём серым и убогим обитателям задворков человеческой цивилизации. Они желают низвести его до своего жалкого уровня и даже ниже. Они думают: «Раз он не умеет так же хорошо, как мы, мыть палубу и вязать морские узлы, раз он не точает сапоги и не печёт пироги, значит он неполноценен!». Но, поэт-то делает куда более тонкую и важную работу: он делится с людьми прекрасными чувствами, которые вложил в его душу Бог. Он учит людей совести, благородству, красоте, доброте и всепрощению, а люди воспринимают все эти качества как слабость. В их психологическом лексиконе нет таких понятий. Они мыслят только категориями сила-слабость, стяжатель-лох, мужик-баба. Люди, как животные. Их сознанию не присущи полутона. Они всё меряют только количеством удовольствий, выгодой и физическим комфортом. Они принадлежат к другому миру, нежели поэт. Он – вечный чужак и пришелец из далёких миров, который не приживается в грубоматериальном человеческом мире. Он служит Богу и высшим духовным ценностям. А люди… Люди всегда остаются таковыми…

Высокое искусство всегда сакрально. Всегда свято и божественно. Но простые серые обыватели этого не понимают. Авторы «Золотого» и «Серебряного» века русской поэзии совершили для русского народа одно сверхважное дело: они сделали литературу тем воздухом и той пищей, без которых русские люди не смогли обходиться. В какой-то момент наши соотечественники поняли, что без истинной гениальной поэзии человек не живёт. Дьявольское дело большевиков состояло в том, что они развенчали великую классическую литературу и её принципы, самих поэтов расстреляли или выгнали из страны, а поэзию превратили из сакрального культа в просто профессиональное ремесло. Великая русская поэзия была десакрализирована, а сами поэты из священнослужителей слова превратились в простых мастеров, подобным квалифицированным рабочим на заводе или в ремесленной мастерской. Вот так, прекрасные поэты-альбатросы превращаются в невзрачных сереньких воробьишек от литературы.

Данное стихотворение отлично написано. Оно весьма профессионально и психологически убедительно. Мастерски сработано.
Павел Иванов-Остославский.

Временами тоска заедает матросов,
И они ради праздной забавы тогда
Ловят птиц океана – больших альбатросов,
Провожающих в бурной дороге суда.

Грубо бросят на палубу. Жертва бессилья,
Опороченный царь высоты голубой,
Распластав исполинские белые крылья,
Он как вёсла их тяжко влачит за собой.

Лишь недавно прекрасный, вздымавшийся к тучам,
Стал таким он бессильным, нелепым, смешным.
Тот дымит ему в клюв табачищем вонючим,
Тот, глумясь, ковыляет вприпрыжку за ним.

Так поэт: ты летишь над грозой в урагане,
Недоступный для стрел, непокорный судьбе,
Но ходить по земле среди свиста и брани
Исполинские крылья мешают тебе!




«Эмалевый крестик в петлице… » Георгия Иванова

Стихотворение «Эмалевый крестик в петлице… » Георгия Иванова посвящено семье последнего русского императора Николая Второго. Автор рисует в нём простых, но благородных и всепонимающих людей. Детали-образы «Эмалевый крестик» и «серая тужурка» говорят о исключительной скромности и простоте последнего русского государя, ведь орденов у него было гораздо больше, чем один Георгиевский крестик в петлице. Поэт, видимо хорошо изучил характер царя по письменным источникам. Я когда-то знавал одну интересную женщину – Юлию Константиновну Богненко (члена Херсонского Губернского Дворянского Собрания). Её бабушки из рода Дурново дружили с Николаем Исафовичем Шатохиным – депутатом Государственной Думы от монархической партии. Он лично знал Государя и много рассказывал о нём бабушкам г-жи Богненко. Информация об исключительной простоте и благородстве Николая Второго подтверждается и этим источником. Все непредвзятые люди, которые знали царя близко, отзывались о нём исключительно хорошо. Во втором четверостишии автор как бы прорицает будущее, заглядывая за его неведомую завесу. Он пишет о печальных лицах. Лирические герои стихотворения безутешно грустны. Не от того ли они грустны, что предвидят своё страшное будущее? Убийство русского августейшего семейства – это злодеяние, которому едва ли найдётся равное в современной истории человеческой цивилизации. Это убийство не только исключительно жестокое, но и бессмысленное. Царская семья была уничтожена, потому, что так дьявольски сложились обстоятельства. Английский король Георг Шестой не захотел принять императорскую семью у себя в стране. Передовые части Белой Гвардии не смогли во время пробиться к Екатеринбургу, в котором находилась царская семья под арестом в доме Ипатьева. Добровольческие отряды, которые мы бы сейчас назвали «спецназом» и которые могли бы освободить августейшую семью из плена, не прорвались сквозь большевистские заслоны. Царя все предали «Кругом обман, и предательство и трусость», - напишет он в своём дневнике незадолго до своей мученической смерти. И это, к сожалению, было истинной правдой. Одни русские люди, став тогда большевиками и находясь в горячке демократической вседозволенности, ненавидели царя и монархию, другие были разагитированы либеральными СМИ, третьи стали анархистами, зелёными, самостийниками, уголовниками. И ещё кем угодно - да просто серыми обывателями. Они стремились спасти только свою жизнь и своё имущество. Им не было дела до царя и его детей. Я часто задаю себе вопрос: «почему в России победила революция?», «Каковы её причины?». Сейчас уже очевидно, что та революция, которую большевики называли Великой Октябрьской Социалистической, была первой цветной революцией, которую изобрели немцы и прочие западные европейцы. Её можно сравнить с «Оранжевой» революцией на Украине. Всё сходится: один к одному. Извне финансируются в стране протестные движения. Из них выделяется одно самое сильное (в нашем случае это большевики в 1917 году и «оранжисты» в 2004-м), которое берёт власть в свои руки. Ленин прислан из-за границы в запломбированном вагоне. С ним едет масса соратников. Ющенко, хотя и не засланец Запада, зато его дражайшая половина – супруга Кэтрин Клер-Чумаченко прислана к нам из США. Её предки – галицкие фашисты – когда-то бежали от советской власти на Запад. Они осели в Америке. Участвовали там во всевозможных бандеровских течениях. Она работала в ЦРУ, когда пришло время, она приехала на Украину и стала тут женой сельского бухгалтера, который попал в президенты. За успешное осуществление «Оранжевой» революции Катерина получила чин бригадного генерала ЦРУ, а сам Ющенко получил в народе прозвище «американский зять». И в том и в другом случае революционеры повели себя по принципу «Большого Хапка» и «Великой Халявы»: стали грабить и разворовывать свою страну, как только смогли. «Красную» революцию финансировал Парвус, «оранжевую» финансировали те же круги, к которым принадлежал выше упомянутый делец. Всё это анти-русское мракобесие и в первом и во втором случае сопровождалось бешенной пропагандой, истерией, русофобией. В лице большевиков к власти пришли социальные радикалы, в лице оранжистов – национальные радикалы. И в том и в другом случае пострадали, во-первых, русские, во-вторых, все остальные коренные народы бывшей Российской Империи и современной Украины. Разумеется, понесли урон и сами украинцы. В обоих случаях был нанесён тяжелейший удар по Государству Российскому.

По последним данным убийство августейшего семейства было не только политическим, но и ритуальным. Об этом свидетельствуют иудейские каббалистические надписи, оставленные карателями на стенах дома Ипатьева. Палачи принесли русского царя и его семью в жертву своему кровавому богу. «Ваш Бог – это Дьявол!»,- сказал о них Иисус две тысячи лет назад. Эти слова являются справедливыми до сих пор, и это варварское убийство является тому ярчайшим подтверждением. С этого злодеяния начала свою работу кровавая мясорубка, имя которой революция.

Вот что бывает, когда народ отходит от священных для наших предков принципов: Бог, Царь, Отечество и впадает в разного рода демократические уклоны. Надо всегда держаться своего лучшего, а не пытаться заимствовать чужое худшее.
Павел Иванов-Остославский.


x x x
Эмалевый крестик в петлице
И серой тужурки сукно...
Какие печальные лица
И как это было давно.

Какие прекрасные лица
И как безнадежно бледны —
Наследник, императрица,
Четыре великих княжны...


Я знаю, не будет иначе Николая Туроверова
Я совсем забыл об этом стихотворении. Я готовил стихотворную подборку Николая Туроверова для сайта «Древо Поэзии» и вот вылетело из головы прекрасное стихотворение. А ведь я его хотел прокомментировать отдельно. Вот оно.
Я знаю, не будет иначе,
Всему свой черёд и пора.
Не вскрикнет никто, не заплачет,
Когда постучусь у двора.
Чужая на выгоне хата,
Бурьян на упавшем плетне,
Да отблеск степного заката,
Застывший в убогом окне.
И скажет негромко и сухо,
Что здесь мне нельзя ночевать
В лохмотьях босая старуха,
Меня не узнавшая мать.
Это стихотворение мне кажется мастерским по-особому. Оно описывает убогую, но такую привычную для времён Гражданской войны обстановку. Нищенского вида хата, плетень, на который залезла сорная трава, запустение, обезлюденность. В общем-то, всё как всегда и как у всех. Но истинного трагизма и истинной остроты происходящему придаёт последняя строчка: «Меня не узнавшая мать… ». Как же это, должно быть, больно и страшно, когда тебя, родного и, возможно даже, единственного сына не узнала родная мать. Мать, не увидев в чужом человеке своего сына, даже не пустила его на постой! Вот: в этой одной строчке сконцентрирована вся боль и вся трагедия русского народа, изувеченного кровавой усобицей. Здесь трагедия не только одного конкретного человека – здесь трагедия целого поколения! Николай Николаевич Туроверов – это мастер одной строки! Хотя, конечно, все его строки гениальны! Для мастера слова всегда очень важно показать судьбу человека, его горести, переживания, его путь. И Николаю Туроверову это удалось на все сто процентов!
Вот на такой поэзии и надо воспитывать подрастающее поколение. На таких стихах юные души станут истинными патриотами России, превратятся в глубоко порядочных, тонко чувствующих и благородных русских людей. Надо молить Бога, чтобы так и было!
Павел Иванов-Остославский.